Сленг полевых головорезов в устах столь утонченного создания несколько резал слух, но свои мысли леди выложила удивительно четко и понятно. А вот сам Лоренс задумался, потому что картина обычного перекупленного врагами королевства пьяницы в его голове разрушилась напрочь. Если бы бывший ликвидатор такого калибра захотел сбежать, то ему совсем не обязательно было убивать Бастиана. Да он вообще, если бы смог пережить нарушение обетов и клятв, мог уйти куда угодно. Да хоть информацией о грязных делишках королевской канцелярии торговать!

- Не понимаю. - Отвечает он, уже уйдя в собственный разум, сплетая новые сети вместо разорванных. - Мало информации.

- Она будет. - Коротко соглашается с ним леди Пайнментрон. - Я приказала доставить в мое имение те документы, которые вы запросили и часть связанных с ними. Для вашего класса этого должно быть достаточно. Мне очень хотелось бы узнать, что у этого обломка себя былого на уме и почему он решил сорваться с крючка именно сейчас.

- Его судьба, я полагаю... - Вот сейчас ему нужно быть осторожным, ведь тема крайне деликатна.

- Совершенно верно. - Очередной одобрительный кивок в его адрес. - У нас есть полный скан оболочки и образа Меченого, так что за ним будет отправлена группа ликвидации. Безбрежное Око по такой наводке найдет его везде, кроме, разве что, чьего-то личного домена. Но прежде чем сдирать с него шкуру я предпочту узнать, что подвигло его на предательство и самоубийственную глупость.

Карета остановилась, а его собеседница, не дожидаясь ответа, изящно, пусть и несколько ребячески, выскочила из тесноты транспорта, последовав по длинной дорожке из красного камня, ведущей ко входу в скромный, относительно должности, особняк тетушки Его Величества. Лоренс только и смог, что вздохнуть про себя, предвидя еще один сеанс дачи обетов молчания, заверяемых и тысячу раз проверяемых. Он и так их дал слишком много, как для такого юного возраста.

Виргилия любила комфорт и пышность, но терпеть не могла излишеств. Именно поэтому жить предпочитала не во дворце, который просто воплощал собой концепцию излишества как таковую, а в личном особняке, расположенном на отшибе от богатых кварталов, в зеленом районе Ставроска. Тут соседей не было, зато было место для прогулок по свежему воздуху и всяческих раздумий. Безопасность обеспечивалась как расположенной в лесном массиве охраной, так и множеством замкнутых полей, укрывающих небольшой дворец, успешно притворяющийся особняком, непроницаемыми коконами.

Прислуги здесь было немного, а большую часть работы выполняли либо контрактные духи, либо комплекс бытовых чар. Виргилия обоснованно не доверяла людям и всему тому, что имело язык и могло проболтаться о какой-то жизненно важной мелочи. Порою даже сообщенный недоброжелателям цвет любимого чая может стать лазейкой для покушения. Она до сих пор помнила, как кто-то из Рамадонских Вольных Герцогов не поленился отравить весь имеющийся на столичных складах трехс'кан "терпкий жасмин", причем ядом, созданным специально под ее амулеты. Хорошо хоть удалось изъять отраву со складов, а то столь дорогой чай пьют многие влиятельные личности.

Входная дверь, могущая, несмотря на изящность, выдержать крепостной таран, открылась по взмаху руки могучей чародейки, что активировала настроенные на ее оболочку артефакты. Выдавая привычные фразы для своего гостя, Виргилия, как и ее охранники, не сразу заметила неладное - свет был немного тускловатым. Осветительные артефакты, тоже работающие автоматически, часто портились, но сейчас они светили не с перебоями, а слишком тускло.

Это не было проблемой, не было опасностью, но отточенная интуиция интриганки, успевшей повоевать и в поле, достигшей своего сорокового уровня не за перекладыванием бумажек, заставила остановиться, подать знак готовности охране и напрячься в ожидании проблем. На нее часто покушались, порою и прямо здесь, в этом доме, а потому она привыкла интуиции доверять. Даже если та почти ничего не сообщала.

С громким звоном витражная мозаика, заменяющая стену между парадным помещением и жилым вторым этажом, разлетелась на осколки, в ворохе которых упал на землю Ендаль Грей, ее личный ядовар и отравитель, которого даже поселить пришлось поближе к себе, настолько многие хотели удавить столь ценного специалиста. Опутанный тремя десятками личных клятв ровно, этот седовласый старичок, больше напоминающий странствующего дервиша, чем отравителя, был одним из ценнейших ее активов. Стоит сказать, что практически все ликвидации с помощью яда, исполняемые ее ведомством, использовали для убийства творения Ендаля. Тот редкий случай, когда работу проще взять на дом.

Старик имел немалые проблемы со здоровьем - следствие целой плеяды проклятий, пойманных им от благодарных клиентов. Самым раздражающим было наречение Пустого Языка, хаотическим образом искажающее любые сказанные им фразы. Из-за этого приходилось общаться с ядоваром исключительно письменно, да и сам он предпочитал молчать. Но вот сейчас, окровавленный, порезанный стеклом и истекающий кровью из десятков намеренно не смертельных ран, он о своей привычке молчать позабыл, выдав, пожалуй, последнюю фразу в своей жизни:

- Пеките... голубцы...

Дыхание отравителя остановилось, а Виргилия начала задумываться над тем, что он вообще сказать хотел? Иногда, под настроение, она пыталась разгадать эти речевые ребусы, просто чтобы развлечься. Сейчас, конечно, не время для развлечений, но сигнал охране она уже отправила, личные телохранители приготовились к бою, а сама она успела разогнать оболочку, приготовившись спустить с цепи всю свою мощь. Да и столь показательное убийство ее актива явно намекало на то, что сначала будет разговор. Или, что вероятнее, передача послания - наглости посланцу было не занимать.

Но вместо незнакомого и явно одноразового, - выйти-то отсюда шансов немного, - посланника, ее взгляд встретил удивительно знакомую чуть перекошенную фигуру. Вот уж точно, не говори о дьяволах перед сном, а то приснятся.

- Я даже не буду стращать тебя карами, просто спрошу. - С абсолютно искренним удивлением и любопытством говорит она, сжимая в руках хрустальный шарик усилителя волшебства. - Зачем?

Этот вопрос был не праздным - она всерьез не могла понять. Стоящий перед ней человек был воплощением наглости, жадности и прагматизма. Пусть даже его и удалось осадить, подрезать ему крылья, убрав подальше от командных должностей, но она твердо знала, всегда знала, что мстить он не будет. Просто потому, что ему это не принесет никакой выгоды - Меченый всегда убивал ради золота или его эквивалентов. Потому и не смог занять место в пирамиде власти Меларета, что не желал самой власти - не умел желать ничего другого, кроме золота, баб, выпивки и экзотической дури. Она всегда жалела, что такие таланты, столь изощренный и методичный ум достались тому, чьи амбиции мало отличаются от обычного бандита. Нахапать побольше и чтобы ничего за это не было.

Потому и спрашивает, что должна быть причина, по которой этот спившийся жрец решил снова взяться за нож, пойдя на неминуемую гибель от проклятий, что подарят ему нарушенные клятвы. Он вообще, несмотря на характеристики, не имел шансов выжить здесь. Неужели, кто-то таки смог подобрать менталиста или соблазняющую, что пробили ослабевшую от многих лет пьянства защиту сознания Меченного?

Вместо ответа, тот делает несколько шагов вперед, выходя на свет все еще слишком тусклых амулетов. Никакого пьяного или намеренно развязного вида, лишь мрачная сосредоточенность того самого зверя, что забирал жизни врагов Короны. И взгляд, нехороший такой - полностью отсутствующий, будто и не видящий тебя. Читать хоть что-то по этому взгляду было столь же бесполезно, сколь искать драгоценные каменья в городском колодце.

А еще, несомненно, одежда.

Никаких обносков, видавших, наверное, еще прошлый век, в каких его можно было увидеть в последние годы. Серый дорожный плащ, под которым можно различить очертания доспехов. Средние латы, что тяжелее кожаных одежд и кольчуги, но до полного доспеха не дотягивают. Странный выбор для убийцы, но только не в том случае, если убийца и без того имеет телосложение громилы, а двигается, даже в доспехах, словно парящее на ветру перышко.