— Чего⁈ — Волк, который обычно басил с хрипотцой, аж перешёл сразу на фальцет.

А я удивлённо на него уставилась. Про мои взаимоотношения с Финистом он выведывал, а о своей, значит, сердечной привязанности молчал? И что же за волчица завладела его мыслями? И почему в таком случае он хвостиком ходит за мной?

— Так! Стоп, а что тебе до его сердца? — перешла я на «ты» с нахалкой.

— Ну как же… Любовь — лучшее питание для русалок! А ему блаженство, которое не забудет никогда! А свою вертихвостку не вспомнит после этого! — плотоядно облизнулась зеленоглазая мымра.

— Она не вертихвостка! — вступился за свою волчицу Серый, а я подумала, какой он молодец.

— А почему же у тебя на сердце неспокойно? — облокотилась о берег русалка и выложила как на полку свои прелести, правда, всё ещё прикрытые прядями волос, — со мной в миг забудешь о страданиях и сомнениях.

— Нет уж, я лучше пострадаю, — хмуро ответил Волк этой селёдке-переростку.

А мне так стало жаль моего попутчика. Я-то и не подозревала, что у него в жизни какая-то беда. Я слышала, что волки выбирают пару на всю жизнь и что они очень верные. Что же могло случиться, что моего Серого Волка мучает безответная любовь?

— Сердце рвётся от печали и страдает от любви! От беды этой нежданной ты к русалке поспеши! — внезапно зазвучал низкий вибрирующий голос, пробирая до нутра, — приласкает-приголубит и прогонит твою грусть, что проснутся в тебе мысли «Домой больше не вернусь!»

И тут Серый Волк начал движение в сторону озера, а на морде застыло абсолютно невменяемое и блаженное выражение.

— Серый… Ээээ! Ты чего? — пыталась я его его остановить, но он как завороженный продолжал медленно перебирать лапами и даже не мигал своими остекленевшими глазами.

Стоп! Почему это «как завороженный»? Я вспомнила о пении русалок, которое лишало воли и было крайне опасной штукой! Ох, помню в детстве и юности нравилось мне почитать мрачные рассказы Гоголя! Вот, получите-распишитесь…

Мои попытки остановить его с помощью физической силы никакого результата не принесли. Я охватила его шею и упёрлась пятками, но Волк как танк пёр напролом, так и продолжал, а я оставляла за собой две борозды, будто ехала на лыжах. Вдруг вспомнила, что повелеваю временем и очень сильно захотела дать себе время на подумать. Время мне безоговорочно повиновалось, и мы с Волком застыли в каких-то нескольких шагах от кромки воды, где его ждала негодная русалка. У неё на лице отобразился такой триумф и злорадство, что так и хотелось вмазать! К моему счастью, её рот был открыт в связи с непрекращающимся пением. И я не могла этим не воспользоваться.

Слетав пулей к своей котомке, я достала недогрызенную просвиру и воткнула в открытый рот. При ближайшем рассмотрении в нём оказалось большое количество мелких и острых зубов, как у пираньи. Я брезгливо одёрнула руку и отошла. Так, нужно ещё что-то делать… Что-то делать…

Я застыла, боясь передумать. Это будут мои пятнадцать минут славы, чтоб увести Волка подальше от колдовства и злополучного озера. А поначалу оно казалось таким безмятежным!

Я вспомнила о том, что ещё забыла сделать и снова тушканчиком допрыгала до русалки, забирая у неё из руки клубок. Даже думать не хочу, каким путём он попал ко мне, но на вид он был вполне чистым. Я бросила его в свой мешок и заняла место возле Серого. Прокашлялась, в голове зазвучал проигрыш. И я запустила время…

Сразу же раздалось неразборчивое завывание русалки, а потом хруст и, судя по всему, брань, но ближе к волчьим ушам стояла я, да ещё и громко запела с первых же строк:

— Всегда быть рядом не могут люди!

Волк моргнул, притормозив.

— Всегда быть вместе не могут люди!

Он взглянул на меня и в глазах мелькнула осмысленность.

— Нельзя любви, земной любви пылааааать без концаааа! — я голосила так, будто у меня был концерт на стадионе, а микрофон сломался.

И это сработало! Даже русалка заткнулась, видимо, обзаведясь комплексами насчёт своих вокальных данных. А Серый стал пятиться, не сводя с меня глаз. Держался за меня, умничка!

— Скажи, зачем же тогда мы любим? Скажи, зачем мы друг друга любим, считая дниииии, сжигая сердцааааа? — я вошла в роль и пела как никогда для своего единственного слушателя, потому как русалка выплюнула просвиру и попыталась взять реванш.

Серый даже моргать перестал, настолько проникся моим пением, и двигался шаг за шагом дальше от озера и будто даже не слышал воплей русалки, которая уже почти целиком выпозла на берег и орала во всю глотку, понимая, что добыча и приманка ускальзали из её загребущих ручонок. А я забросила на плечо котомку, взяла посох и с песней, но без пляски, повела прочь Сергого Волка. В небе уже взошла Луна и перемигивались яркие звёзды.

— Скажи, мы сможем узнать откуда, опять мы сможем узнать откуда, что ты мояааа, а я твояааа любоооовь и судьбааа⁈ Всё, — поклонилась я Волку, когда закончилась песня, а начинать новую не было смысла, потому что русалки уже давно не было слышно, и ушли мы на приличное расстояние от водоёма.

— Потрясающе… — кажется, мой попутчик на самом деле был восхищён, — а спой ещё!

Я, конечно, имела некоторый певческий опыт: любила в душе что-нибудь исполнить, да и во время приготовления еды сам Бог велел! Но всё же засмущалась…

— Придумаешь тоже! Сейчас весь лес разбудим!

— От такой песни не плохо проснуться, — как-то тихо сказал Волк, и наступило неловкое молчание.

— Я так испугалась, когда ты вдруг пошёл к ней.

— А как я испугался! Не для похотливой рыбины цветочек рос! Но ничего не мог с собой поделать. Внутри себя кричу и пытаюсь сопротивляться, а лапы идут. Жуткое состояние, — взъерошился Серый Волк, содрогнувшись всем телом, — Спасибо тебе!

— Теперь мы немножко сровняли счёт.

— Не немножко, а совсем. Идём ноздря в ноздрю. Ты же от болотника нас спасла, а я просто пытался.

Я усмехнулась. Да уж, весёлые старты!

— Как думаешь, а можно снова найти свою любовь, если повстречал её в другом мире, а потом вдруг вернулся в свой? — внезапно спросил Волк.

— Какие у тебя интересные вопросы! — приподняла я бровь.

— В песне же пелось… — стушевался зверь, а я прикусила язык.

Возможно это была возможность разговорить скрытного Волка, а я её упустила. Я всё больше стала понимать, что не так уж прост этот хищник.

— Думаю настоящим чувствам всё под силу. По крайней мере я всегда в это верила и ждала этого. Поэтому в своём возрасте до сих пор одинока…

Серый странно блестнул глазами, но сказал, видимо, не то, что хотел:

— Спой, пожалуйста, ещё. Очень красиво у тебя получается это.

И мы пошли куда-то в ночь под моё тихое пение хитов отечественной эстрады.

Глава 17

А усталость не заставила себя ждать. Мои песни всё больше походили на колыбельные, а я безбожно зевала, заражая этой бедой и Волка.

— Всё, не могу. Сейчас упаду прямо здесь! — заныла я.

— Тогда падаем. Воды я поблизости не чую, и это не может не радовать, — мрачно заметил Волк.

— А я бы искупалась, — грустно вздохнула я, размещаясь возле разлёгшегося будто Сфинкс Волка.

Я не чувствовала себя грязной — кожа была свежа и чиста, будто я только из душа — хоть за это спасибо моему подсознанию.

— При дневном свете и в абсолютно мелком ручейке, чтоб ни одна русалка не проползла, — пробормотал засыпающий зверь.

— Ладно. Доброй ночи, русалочья мечта.

— Доброй ночи, истребительница кикимор.

Не знаю, как было у Волка, а меня тьма забытья поглотила сразу же. Подсознание ушло на перезагрузку быстро и качественно, поэтому с пробуждением меня ждала совсем неожиданная картина.

— Ты это видишь? — спросил меня тихо тоже проснувшийся Серый Волк.

— Если ты об очередной избушке, то да. Дошли, выходит?

— Дошли. Идём здороваться? — зверь встал лишь тогда, когда я поднялась на ноги, потому что оказалось, что я самозабвенно дрыхла, положив голову на его мягкий шерстяной бок.