Мужчина застыл и неверяще уставился на меня своими голубыми глазами. А в следующий миг на меня хлынула холодная вода.

— Аааа! — вскрикнула я, пытаясь увернуться, и поняла, что очнулась от странного забытья.

— А я и говорила, что ничего страшного! Ты же не жук! — зазвучал голос яблони, — а то чуть не поломал меня твой блохастый друг. Говорит «Убила мою Русеньку! А я сейчас тебя спилю!»

Я прокашливалась от попавшей в дыхательные пути воды, когда увидела перед собой громадные серые лапы.

— Ни на секунду тебя оставить нельзя! — недовольно прорычал Волк, но смотрел на меня ласково и явно с облегчением.

— А я просилась пойти с тобой! Так что сам виноват!

— Да виноват… Кто ж спорит? Теперь будем вместе за зайцами бегать, — Серый Волк устало развалился на земле, и я заметила, что мы уже в стороне от яблони.

— А что со мной случилось? — решила уточнить я.

— Что-что? Заснула и видела прекрасный сон, судя по всему! Хе-хе! — как-то подозрительно посмеивалась надо мной яблоня.

— Видимо отравилась, когда траву рвала, и заснула крепче положенного, — ответил Волк, а потом неожиданно спросил, — а что ты такое видела, что говорила «Поцелуй»?

И мне стало жутко неловко признаваться в том, что мне мерещатся мужчины, к которым я сразу же лезу целоваться. При чём моё сновидение стало сильно напоминать матрёшку. Сначала я заснула и целовалась с Финистом, затем опять заснула и стала сразу же требовать лобзаний с каким-то безымянным персонажем.

— Не знаю. Не помню, — я решила молчать как партизан на допросе и ни за что не признаваться.

И тут у меня созрел встречный вопрос:

— А что за вода на меня вылилась?

— Из фляги. В чувства приводил. А то испугала сильно, — и Серый как-то застенчиво потупил свои голубые глаза.

До сих пор в груди колотилось сердце — так испугался, что в этот раз не успел спасти. Это не женщина, это беда! Только такие слова приходили на ум, когда я вспоминал каждую попытку отойти от неё более, чем на десять метров.

Впервые мы встретились, когда я вытащил её из ручья, потом сообща отбивались от нежити болотной, а теперь вот, едва не заснула на веки-вечные. Теперь я опасаюсь даже отходить в кусты по зову природы.

Я ещё не успел распросить её о том, как в пасти болотника оказались кикиморы, а она уже заработала целую кучу яблок у хитрого дерева!

Я обязательно потребую объяснений, как только немного отдохну… Лапы гудели от долгого бега и, хоть и непродолжительной, но всё же охоты. Даже репяхи на боках меня не очень беспокоили, я просто устал. Но всё же нужно хоть немного смыть грязь, от которой уже зудела кожа.

— У меня к тебе, Руслана, есть вопросы, — возможно, излишне серьёзно спросил я, потому что её ресницы испуганно дрогнули, — но чуть позже.

И я побрёл, еле волоча лапы, в ручей, который омыл меня свежей прозрачной водой, немного облегчая моё стрессовое состояние. Когда я увидел лежащую под яблоней Руслану, то даже залюбовался. Есть на что посмотреть, чего скрывать? Вот только чересчур медленное дыхание сразу же поставило инстинкты на дыбы. Я обнюхал её и уловил странный травяной запах. Он был повсюду, и я увидел, что пучки растения разложены вокруг дерева. Яблоня долго отмалчиваться не смогла и сама во всём созналась, заваливая меня ненужными подробностями. Дерево уверяло, что ничего Русе не угрожает, что она просто спит, но необъяснимый страх завладел мной. Я оттащил её на свежий воздух, где не было запаха сонной травы, облизывал её лицо, пытаясь разбудить. Но ничего… И тогда я зажал в лапах флягу, выдернул зубами пробку и взял в зубы сосуд, чтоб плеснуть водой в лицо девушке. И каким же было моё удивление, когда она сонно разлепила глаза и сказала тихо, но различимо «Поцелуй!». Но было уже поздно, вода хлынула на лицо, и Руслана очнулась и забыла свою просьбу.

Я стоял в воде и смотрел на серые разводы болотной мути, которую уносил веселый поток. Почему Руслана так сказала? Что могло ей привидеться?

Глава 12

Кажется, что Серый Волк заснул прежде, чем его голова коснулась земли, и теперь его бок мерно вздымался с каждым вдохом. А вот я никак не могла заснуть, наверное эффект от травы прошёл. Серая шерсть теперь была чистой от грязи и водорослей, но кое-где в ней виднелись репяхи. А ещё она, высыхая, оставалась слипшейся, и от былой пушистости не оставалось и следа. Я, не долго думая, достала из мешка гребень, подаренный Бабой Ягой. Всё таки вон какие хорошие подарки она мне вручила! Жаль, что клубок исчез в пасти болотника…

Зубцы гребешка скользили между шерстинками, бережно разделяя их и вычёсывая репяхи. Вот же, другое дело! Будет мой Волк самый красивый и ухоженный! Начала я от шеи и сантиметр за сантиметром двигалась к хвосту. И, когда моя рука уже деловито взялась за меховое «галифе», зверь дёрнулся, как от удара током, а я, подняв голову, встретилась с недоумённым взглядом голубых глаз.

— Ты чего это? — просипел проснувшийся Волк.

— Спи, спи! На сегодня я твой грумер…

— Грумер⁈

— Ну… красоту навожу тебе. Не будешь же ты такой ходить по лесу? — и я показательно вычесала прилипшую колючку.

— Спасибо, конечно… Но давай я там сам управлюсь, хорошо?

Я вздохнула. Ох и стеснительный зверь. Я с болью в сердце вспомнила своего Бонифация — кота сибирской породы, которого не стало два года назад. Тот мне подставлял под свою кошачью расчёску любые части тела, а особенно любил, когда я ему пузо рукой гладила, зарываясь пальцами в густую шерсть, и чесала его пушистые «штанишки» на задних лапах.

— Хорошо. Но второй бок я всё же прочешу. Поворачивайся! — скомандовала я, и Волк, обречённо закатив глаза, подчинился.

Я видела, что ему нравится, но даже волчья натура не отменяла того факта, что передо мной был мужчина. А мужик что? Правильно, должен быть угрюм, вонюч и волосат. В данном случае лохмат. Но то и дело светло-голубые глаза закатывались от блаженства, хотя пасть не закрывалась, стеная о непростой доле моего компаньона.

В конце концов я этого здоровенного зверюгу начесала так, что он стал похож на увеличившегося в сто раз шпица. Я попыталась скрыть своё веселье, но, кажется, Серый Волк что-то заподозрил. И в тот момент я порадовалась тому, что рядом нет ни зеркала, ни водной глади.

— Я смотрю, ты бодра и весела? — сказал Волк, прищурившись.

— Нууу… в принципе да, — подтвердила я очевидное.

То ли побег от болотной нечисти, то ли сон под яблоней так на меня подействовали, но я действительно искрилась позитивом и энергией.

— Тогда пойдём.

И зверь встал и пошел по тропинке мимо яблони.

— Как⁈ Уже⁈ — удивилось не меньше меня дерево, — я думала заночуете, отдохнёте!

— У вас тут мило, но нам пора, — буркнул Волк и пошёл дальше.

— Возьми яблочек с собой! Они не простые, а силу дающие и исцеление! — торопилась яблоня, роняя на землю наливные плоды.

— Спасибо, яблонька! Всего хорошего! — помахала я ей, поспешно хватая яблоки, котомку, посох и семеня за Серым.

Серая пушистая тучка, в которую превратился зверь, наконец-то была мною достигнута.

— Ты почему так резко решил уйти?

— Я вас двоих не вынесу. У меня уже мозги задымились от болтовни яблони, — ответил Волк.

— Аааа, так она не молчала, а просто решила с тобой пообщаться тет-а-тет? — догадалась я.

А я удивлялась, почему это дерево вдруг стало таким смирным и молчаливым, пока я чесала шерсть своему спутнику.

Серый Волк лишь кисло скривился, вспоминая неуёмное дерево, которое без перерыва тарахтело в голове, при чём, видимо, буквально обо всём, что приходило в его деревянные мозги. В самом начале это было даже забавно, но потом зверь начал злиться. Зачем дерево нахваливало Руслану, будто Волк и сам не видел, насколько она хороша?

Даже во сне яблоня навевала ему видения, связанные с его подопечной. Ну а как ещё её воспринимать, если приходилось следить за каждым её шагом, чтоб не впуталась в очередные неприятности? Вот он и видел смутные образы, навеянные происходящими событиями, где он всегда был героем, а она восхищалась его отвагой и самопожертвованием.