Дёмка мрачно помотал головой.

— Когда мамку отдали Старому Соболю, я совсем мал был. А в его роду и рассказывать некому. Мамка тоже молчала.

— Давным-давно славный охотник Кудылча нашел в лесу полуголого паренька. Как раз твоих лет. Такого же дылду, но уж точно гораздо более уродливого. Тот парень ни говорить по-людски не мог, ни ходить по лесу правильно, ни веслом грести. Совершенный балбес, как будто, не взрослый он был, а просто большой ребенок. Так парня в роду и прозвали — Ребенок. А когда ты родился, то тебя в честь отца и прозвали — След Ребенка. Понимаешь теперь? В твои годы я был намного глупее и хуже тебя! Как же ты можешь быть недостоин быть моим сыном! Ты высокий и сильный, ты знаешь лес и великий охотник. Любой род хэдзэни был бы горд отдать тебе свою дочь, породниться с тобой. Но и здесь, в Болончане ты мало кому уступишь. Тебя учат тайнам шаман и монах, тебя воспитывают такие славные воины, как Аратан и Сорокин. Да ты в сотню раз лучше меня тогдашнего!

Сын Черной Реки улыбался и плакал. Почти, как при встрече с Княжной.

— Я был бы горд называть тебя сыном, но имею ли я на это право? Я — ничего для тебя в этой жизни не сделавший. В моем… Есть места, где таких отцов к сыновьям на пушечный выстрел не подпускают. И правильно… Я больше всего на свете хочу, чтобы ты назвал меня отцом… Но, мне нужно, чтобы ты сам захотел этого. А не по моему приказу так говорил. Вот потому я так себя и вел все эти дни. Прости, что причинял тебе боль. Это по незнанию. Не зря меня на любом языке Дураком называют, — и атаман рассмеялся; невесело, но искренне.

А потом молча ушел.

Дёмка устало (словно, после долгой дороги) опустился на постель. От услышанного было тяжело в голове; зато на сердце, напротив, заметно полегчало. По крайней мере, какая-то ясность появилось. След перебирал в памяти разговор с отцом. Интересно было узнать, что, оказывается, в его имени скрыто имя сына Черной Реки. Что всегда нёс он в себе его частичку. А еще — что тот не всегда был человеком из легенды, но и простым отроком. Да еще глупым и неумелым. В последнее, конечно, верилось слабо: это, наверное, атаман его утешал так.

И слова тот говорил такие теплые, странные. У Дёмки, наконец, исчезла давящая тяжесть при мыслях о нем. Но, как выяснилось позже, исчез и сам старый лоча. Ну, не совсем исчез. Только перестал приходить к нему, и даже в усадьбе на глаза не попадался. Где-то на третий день След сам спросил у Муртыги: где, мол, сын Черной Реки?

— Да он в кузне у Ничипорки цельными днями пропадает. Очень, говорит, хочу сам руку к своему мечу приложить. Ножички еще какие-то дурацкие кует…

Вроде, всё в порядке. Но у Дёмки сосало под ложечкой тягостное: а не обидел ли он его?

Всё разрешилось через несколько дней. Атаман сам подошел к сыну и протянул ему пачку грубых бумажных листов, сложенных в тетрадку и прошитых суконной ниткой.

— Чакилган говорила, что ты любишь читать. Я многих здесь знавал, кто грамоту знает. Но ни про кого не могу сказать, что он это дело любит. Вот и подумалось: тяжело тебе, наверное, здесь, где так мало книг.

Вложил тетрадку в Дёмкину руку.

— В этой книжице рассказано про столицу богдыхана. Можешь почитать.

И След Ребенка пропал для всех на долгих четыре дня! Только уселся он удобно под летним солнышком, только раскрыл тетрадку, как весь Болончан исчез! Вокруг Дёмки вырастала великая никанская стена, а потом и сам дворец богдыхана с резными расписными стропилами и лаковой черепицей. В книжице детально расписывались торжественные приемы, гости со всех концов света в чудных одеяниях. Юный охотник узнал, что есть такая штука «парк» — лес, который тамошние людишки сами растят посреди города, с ровными дорожками и домиками для отдыха.

Многое сумел уместить атамана на десяти листах. Писал он необычно, разделяя словеса, и целые фразы отделяя друг от друга жирными точками. Оттого читать оказалось не в пример удобнее, чем книги Евтихия, всегда можно остановиться, чтобы получше вообразить себе написанное — и не потерять нужное место.

Дёмка читал целыми днями, а вечером клянчил на кухне лучины, чтобы продолжить чтение. Богдыханова столица оказалась совершенно сказочным местом: прекрасным и странным. И даже лучше, что След узнавал его так, а не побывал там лично. Ведь в том городе страшно много людей! Может быть, в десять раз больше, чем в Болончане или Темноводном.

Закрыв последнюю страницу, Дёмка ринулся на поиски атамана, испытывая страшный зуд. Тот нашелся в кузне, весь перемазанный углем — Ничипорка матерно отчитывал своего знаменитого подмастерья за какую-то оплошность. Завидев, Следа, Сашика шутейно метнул в коваля фартук и шагнул навстречу сыну.

— У тебя есть еще? — начал с главного Дёмка.

Атаман виновато развел руками.

— Не было больше бумаги. Чакилган чуть ли не последнюю мне отдала. Надо дожидаться торговцев с юга.

След едва не взвыл от разочарования.

— Я понимаю, что читать интереснее, но пока я мог бы тебе так рассказывать, — осторожно предложил сын Черной Реки. — А потом, появится бумага, и я еще тебе напишу.

— Можно… Я еще раз эту книжицу перечту?

— Конечно! Она твоя. Это подарок, — улыбнулся старый лоча.

— А потом ты расскажешь, — неуверенно улыбнулся в ответ Дёмка.

Они встретились поздним вечером. Запалили небольшую лучину над кадкой, так, что друг друга еле видеть могли, уселись поудобнее — и атаман принялся рассказывать новые истории. Не только про удивительный Пекин, но и про суровую монгольскую степь, где в плену жил тогда еще маленький Муртыги. И про заморскую страну Ниппон, где грозные батары — самураи — вечно воюют друг с другом. По маленькие острова, вокруг которых плавают стада огромных морских коров и еще более огромные звери-рыбы киты. Про далекую северную страну, где полгода день, а полгода ночь. Там живут воинственные луоравэтланы — смелые воины, которые выходят в море на маленьких лодочках и бьют огромных китов. А из их костей делают себе доспехи и воюют со всеми вокруг. Рассказал и о великом граде Москве, где в красной крепости Кремле сидит могучий Белый Царь Алексей. И о тех, с кем воюет Алексей, поведал: о ляхах, да турках. О простом казаке Стеньке Разине рассказал, что поднял народ на царя и несколько лет ратился с его воеводами.

Как-то незаметно такие посиделки стали чуть ли не ежевечерними. Дёмка стал и днем бывать рядом с атаманом, помогал ему в кузне, хотя, Ничипорка и рычал на них: «что един, что вторый — оба безрукие!».

И в тот день, когда народ устремился к озерным мосткам, потрясая добытыми зимой шкурками, они тоже шли вместе.

— Это что такое? — удивился лоча.

— Кто-то торговать приехал, — оживился След, у которого тоже неплохой запас рухляди имелся.

— Да не кто-то, — задумался атаман. — Если все с мехами бегут — значит, кто-то с юга.

— Ну да.

— А разве не установлено никанцам и чосонцам только на Хехцире торговать?

— Верно. Но один богдойский купчишка выпросил разрешение на Болончан ездить. Гириясином звать. Он очень просил и за это много помогает Болончану.

— Часто здесь бывает?

— Да, — улыбнулся Демка. — Любит у нас торговать. И цены не задирает.

— Угу, — отметил что-то в своей голове атаман. — А не был ли щедрый купец Гириясин в Болончане в то время, когда вы решили меня спасать из Пекина?

Улыбка сползла с лица Следа. Он вспомнил тайный разговор и подозрения сына Черной Реки. Но он совсем не помнил, находился ли богдойский торговец в Болончане, когда Дикий Зверь собирался ехать в дальние земли — выручать своего друга из плена.

— Пойдем-ка к Аратану! — решительно позвал атаман сына.

Нашли его они быстро, Дикий Зверь собирал полк Княжны для учебы. Как всегда, сделать это было непросто — у всех находились свои дела. Сашика решительно отвлек старого товарища от мрачных дум и поделился своими подозрениями.

— Что, если нет в Болончане никакого предателя? — довершил он свой рассказ. — А всё выдал заезжий торговец!