Ливия была еще одной тайной, о которой Виен не хотел рассказывать Алише. Он не знал, как его девушка отнесется к такому знакомству. Станет ли ревновать или примет с пониманием? Хотя Виен не мыслил ничего бесчестного, не хотел, чтобы Алиша сомневалась в нём хоть сколько-нибудь, особенно после их недавней размолвки. Да и в конце концов, Ливия не такая значительная личность в жизни Виена, чтобы вообще говорить о ней.

***

Я часто возвращалась к мысли о том, что не хотела задерживаться в Фаргире слишком долго. Думала, что дождусь окончания зимы, и покину город, чтобы посмотреть другие земли. Но сейчас, когда зима подступала всё ближе, уже не была уверена, что хочу уезжать отсюда.

Пребывание в Фаргире оказалось довольно приятным. Пусть сначала я чувствовала себя странно в своей новой роли, но постепенно свыклась с ней. Я не совсем понимала, зачем Олану мое постоянное присутствие рядом, ведь я не слишком хорошо разбиралась в делах города. К тому же не раз говорила о том, что планировала покинуть оборотней. Но Вадлен пояснил, что каждому в городе важно, что единственная дочь Первого Наместника жива и нашлась. Для многих встреча с потомком Мансура сродни чуду, так почему не порадовать людей? Да и Олан надеется, что я продолжу дело своего отца, выбрав любое интересное для меня занятие здесь, в Фаргире, потому и показывает мне все уголки города.

— Все мы надеемся, что однажды ты займешь место в Совете, — сказал он мне.

— Я ничего не знаю о нуждах этого города, — возразила я. И напомнила: — И не собиралась оставаться здесь навсегда.

— Никто не станет принуждать тебя к чему-либо, — вздохнул Вадлен. — Но всё же ты единственный ребенок Мансура. Твое место здесь, среди нас. Хотелось бы, чтобы ты полюбила этот город.

Тогда я ничего ему не сказала. Но стала сомневаться в том, что мое желание уйти от оборотней верно.

И теперь все чаще я задумывалась о том, чего же хочу на самом деле.

Этот вопрос оказался довольно сложным. Всю свою жизнь до этого я мечтала увидеть мир. А теперь переживала за судьбу города и оборотней, пусть никто и не верил в угрозу со стороны магов. Вадлен сказал, что никто не торопит меня с выбором. Даже если я решу покинуть город, никто не осудит. За мою непонятную работу — сопровождение наместника Олана — мне даже назначили небольшое жалование. И теперь я чувствовала некоторую ответственность перед Советом Фаргира и оборотнями. И это тяготило меня.

Что было еще хуже, я боялась поделиться этими сомнениями с Виеном. Он часто рассказывал о городах, где бывал когда-то с принцем, и местах, в которых хотел бы побывать вместе со мной. Мы не называли даты, когда покинем Фаргир и сроки, на которые оборотням нужно было мое присутствие. Но и никогда не обсуждали жизнь здесь. Что если Виен осудит мое желание остаться?

Повода поговорить об этом не было. И я каждый раз откладывала неудобный разговор. К тому же я и сама еще точно ничего не решила. Поэтому считала, что можно не торопиться делиться своими сомнениями.

Между тем у меня появилось много новых знакомств. Конечно, больше среди тех, кто находился в гарнизоне. Меня никто ограничивал в том, что мне нравилось — я часто бывала там, чтобы поупражняться с сильными оборотнями и самой стать сильнее. Мне не позволили бы стать простым стражем, но в тренировках не отказывали.

К моему сожалению, Виен со мной сюда не ходил. То ли так и не ладил с Демьяном и потому не спешил воспользоваться его предложением, то ли был слишком занят. Я рассказывала, что бываю на площадке гарнизона, но не настаивала на его присутствии. Хотя оно было бы мне приятно. Но он не проявлял желания прийти туда, и я тоже об этом молчала.

Сама же я успела многому научиться за это время. И, казалось, не уступало во владении даром и оружием другим оборотням. По крайней мере Демьян, который часто составлял мне компанию, уже не казался таким серьезным противником. Были и другие оборотни, которые помогали мне в освоении дара. Это были и молодые люди, как Демьян, и опытные воины, знавшие моего настоящего отца. Они много рассказывали мне о нём, а я делилась историями об отце-контрабандисте. Нашелся даже человек, который лично знал Аверьяна, что приятно меня удивило. А его рассказы об их знакомстве, пусть и коротком, вселили еще больше уважения гарнизонных вояк к моему приемному отцу. Мне было приятно, что наконец говорят о нем не так, будто он в моей жизни ничего не значил, и все мои умения заслуга лишь кровных родителей.

И всё же так вышло, что больше других я общалась с Демьяном. Он был молод, но уже имел невысокий, но значимый чин. Потому часто сопровождал начальника городской стражи, когда тот посещал с отчетом Совет. Приветливо махал рукой, когда мы встречались на улицах города. Если не был где-то в городе по службе, то всегда помогал мне, когда я приходила на тренировки. И даже научил метать кинжалы, с которыми у меня никогда особо не ладилось. Его прикосновение, когда он складывал мои пальцы в правильном захвате, не вызывали во мне трепета. Но и он сам проявлял лишь дружелюбие и братскую заботу, но точно не заинтересованность, в которой когда-то убеждали меня Виен и Вадлен. Я уже и думать забыла об их словах, но не рассказывала Виену об оборотне. Сама я не считала это важным, но не хотела расстраивать Виена словами о Демьяне, которого он точно недолюбливал.

В конце концов, другие оборотни так же помогали мне, если видели, что я не справляюсь с чем-то. Пусть так и будет, решила я. И просто говорила и думала о Демьяне как об одном из многих воинов гарнизона, с которыми мне приходилось общаться, ни единой мыслью или словом не выделяя его среди других.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды, придя в гарнизон, я не встретила компанию сияющих, будто начищенный клинок, лиц стражников.

— Вот, — Демьян вышел вперед и протянул мне сверток. Я развернула его и обнаружила внутри два коротких меча, так похожие на мои, но сделанные из темной вороненой стали и с гравировкой на лезвии. — Мы с ребятами решили сделать для тебя подарок.

— Это была идея Демьяна, — сказали из-за его спины.

— Он сам выбирал их, — другой воин подмигнул мне, и я почувствовала, как мое лицо заливает краска.

— Но это слишком дорогой подарок, — пробормотала я.

Таких подарков прежде мне получать не приходилось. К тому же повода для этого не было. Если, конечно, Демьян с другими воинами не решили просто выслужиться перед потомком Первого Наместника, что было весьма вероятно. Мне было неловко от их внимания и хотелось отказаться от мечей, хоть мои были очень старыми, а новые прекрасны на столько, что было жалко с ними расставаться. И лица воинов светились от гордости за подарок, как у мальчишек, что мне не хотелось расстраивать своих товарищей.

— Это оружие, достойное рук такого оборотня, как ты, — торжественно сказал Демьян. — Дочь Первого Наместника достойна лучшего. Мы все старались. Не хочешь же ты обидеть стольких своих друзей отказом? — он обвел рукой на стоящих позади воинов, будто поняв причину моей заминки. Те дружно закивали. А я поняла, что не могу отказаться от подарка, не обидев мужчин.

— Спасибо, — пробормотала я, картинно взмахнув оружием, чем вызвала одобрительные возгласы стражей.

— Ну что? Испробуем новое оружие? — предложил Демьян.

Я перевела на него взгляд. Улыбка лучилась теплотой, а в глазах отражалось предвкушение. Но смотрел он не на меня, а на подаренные мечи, будто ждал, когда наконец можно позаниматься с новой игрушкой.

Вечером, когда увиделась с Виеном, не стала рассказывать о подарке стражей. Не хотелось, чтобы он нервничал из-за собственных беспочвенных подозрений.

И о том, что думала остаться в Фаргире, тоже смолчала.

Наступила зима, а никаких важных новостей о достижениях магов в изобретении артефакта не было. Меня это радовало. А вот Олан был недоволен. Наместник надеялся, что к весеннему таянию снега оборотни будут готовы к поиску одаренных. Конечно и я проникалась атмосферой города и не понаслышке знала о том, как сложно жить оборотням вдали от Фаргира. Но в тайне надеялась, что маги не найдут средств поиска и воздействия на оборотней, а то проклятие, которое они испытали на мне, удалось им случайно.