В целом наш путь проходил без каких-либо происшествий. Пейзажи и деревни сменяли друг друга. Чем дальше мы удалялись на север, тем гуще становились леса. Вскоре мягкая южная погода уступила место суровому северу. Днем солнце пригревало так же жарко — всё-таки был лишь конец лета. Но ночи стали холодными. И если в начале пути на ночевку останавливались прямо в лесу, то потом все чаще старались успеть затемно до населенных пунктов, где располагались в чистых, но недорогих постоялых дворах.

Несмотря на прежнее недопонимание, мне нравилось общение с оборотнями. Вадлен относился ко мне с отеческой мягкостью, а остальные — с дружелюбным интересом. Даже трое людей из свиты наместника чувствовали себя в этой компании вполне комфортно, чем по началу весьма удивляли меня. Я не думала раньше, что люди могут так уверенно чувствовать себя в окружении одаренных. Один лишь наместник Олан сохранял холодную величественность, будто пытаясь походить на недосягаемых лордов. Меня это забавляло, но я не показывала вида. В конце концов, не мне менять порядки города оборотней и привычки его наместника.

Конечно, первое время я чувствовала себя не очень уверенно. Мне всё еще казалось, что я пленница. Но никто не ограничивал меня в передвижениях, если мне хотелось прогуляться где-то одной во время стоянок. Не то, чтобы я торопилась сбежать. Но постоянно ждала, что кто-то окликнет меня, если я отойду в сторону, или станет искать, если меня не будет слишком долго. Но оборотни будто были уверены, что я не сбегу. Хотя при этом не доверяли мне охрану лагеря во время ночевок в лесу.

— У тебя недостаточно опыта, — сказал Олан, когда я обратилась к нему с этим вопросом. Не могу сказать, чтобы я так хотела почувствовать себя одной из них, но отсиживаться в стороне было неудобно.

В памяти тут же вспыхнуло воспоминание — такое уже было со мной однажды, когда один человек, о котором я не хотела даже думать, так же не воспринимал меня всерьёз. Но в этот раз я лишь фыркнула и отстала от наместника. Мне же лучше — хорошо высплюсь ночью. А снова доказывать кому-то свою полезность я не стану.

Не только эти слова возвращали мои мысли в прошлое и к тем, кого я в нем оставила. Я все еще думала о заговоре и боялась за мою бывшую хозяйку. Хотя здравый смысл напоминал, что теперь Мелания в большей безопасности, чем раньше. Иногда, задумавшись, трогала пальцами запястье, где когда-то был браслет. Пусть я носила его всего чуть больше двух месяцев, и его магия не работала, но я будто чувствовала его невидимый след на своей руке, пустоту в душе и сожаление, что пришлось расстаться с Меланией и людьми, что всё это время были рядом со мной.

Наверное, только эта грустная мысль наконец дала мне иначе взглянуть на Виена и его отказ от меня ради служения принцу. Я знала, что он жил во дворце с детства. Но он ни разу не говорил о том, как и когда стал телохранителем Альвиана. Сколько времени он носил артефактный браслет? Год, два или может больше? Я стала понимать почему он так просто отпустил меня — магия артефакта слишком сильно влияет на волю носящего его человека. Но это понимание не заполнило горькую пустоту внутри. Лишь обида сменилась разочарованием.

Эти чувства и легкая досада, что оборотни не очень доверяли мне, копились и вызывали раздражение. Мне не позволили даже найти лиса, ворующего цыплят из курятника в одной из деревень, хотя я первой почувствовала его след! Я сохраняла внешнюю невозмутимость, но эмоции требовали выхода. И я снова дала им единственный доступный выход — стала упражняться с мечами одна в стороне от лагеря во время остановок, а потом приглашая на спарринги спутников. Те рады были размяться и не отказывали. Такое общение с оборотнями отвлекало от тяжелых мыслей. А затекшее в седле тело благодарно отзывалось на каждое движение.

В сражениях с людьми, как и прежде, я не испытывала трудностей. Где не доставало сноровки, там побеждали сила и ловкость оборотня. Хотя из моих рук не раз выбивали меч, но я считала, что это лишь последствие недавних ранений и недостаток опыта, потому не особо переживала. К тому же я и сама не единожды выходила из поединка победительницей.

С оборотнями было сложнее. Я привыкла сражаться в человеческом обличье. А они не стеснялись использовать и свой дар. Поэтому в первое время я безнадежно проигрывала. Пока не стала и сама пользоваться подаренным богами преимуществом.

Это был новый и интересный для меня опыт. Дело было не только в том, что я видела, как сражаются другие оборотни и не в возможности перенять их умения. Впервые я увидела различие в их силе не только волчьими чувствами, но и просто собственными глазами. Чем слабее дар оборотня, тем больше времени уходило на смену облика. Пусть это были лишь секунды, но и этого времени хватало, чтобы отступить или напасть с большей для себя выгодой. То же было и с частичной трансформацией. Вадлен сказал, что оборотни со слабым даром и вовсе на такое не способны.

Мне еще не хватало опыта, поэтому я уступала даже тем оборотням, которых считала не слишком сильными. Но я легко запоминала приемы противников, и с каждым разом у меня получалось лучше. Хотя из сильнейших в этой компании на поединок согласился лишь Демьян — молодой оборотень, ответственный за охрану и размещение во время пути. Наместник Олан лишь наблюдал, но я к нему и не обращалась. А сам он не изъявлял желания присоединиться к нашим развлечениям. Вадлен же отказался, ссылаясь на возраст и на то, что предпочитает сражениям дипломатию. Остальные силой дара явно уступали этим троим.

Демьян подсказал мне несколько приемов и отдельно похвалил выбор оружия. Парные мечи подходили моей комплекции и не мешали волку. Наверное, только благодаря его подсказкам я впервые вышла из поединка с оборотнем победительницей. Пусть тот оборотень, судя по ощущениям, сильно уступал мне в силе дара, но тогда я посчитала и это успехом.

Я проигрывала своим противникам, но всё же оборотни хвалили и мои умения и самообладание. Ведь именно самообладание и сила воли удерживали капризный дар.

— Разве у Первого Наместника мог родиться иной ребенок? Ты точно унаследовала талант Мансура, — говорили оборотни.

А я вспоминала неисчислимое количество тренировок с отцом-контрабандистом на заднем дворе нашей кузницы. Мои умения были его заслугой.

— Стефания была смела и сильна духом. Это явно в тебе от неё.

А перед глазами возникала мать-служанка и её уроки, где она заставляла скрывать эмоции от посторонних. И снова отец, научивший контролировать дар, хоть сам он был простым человеком.

Это злило меня. Я даже пожаловалась Вадлену. Но он лишь усмехнулся:

— Мы не знали людей, воспитавших тебя. Но хорошо знакомы с теми, кто дал жизнь. И те, и другие подарили тебе всё то, что у тебя сейчас есть. Не стоит обижаться, что мы не способны оценить вклад твоих приемных родителей.

— Но ведь будь они другими, и я не стала бы такой, — возразила я. В конце концов они могли растить меня по старым традициям, где девушка должна быть примерной женой и хозяйкой, или чрезмерно балуя, сделав неприспособленной к самостоятельной жизни.

— Может и так. Но ты так же обесцениваешь и то, что дали тебе родные отец и мать. Разве не так?

Я не ответила. Наверное, он был прав.

Так проходили краткие стоянки, а время, когда мы двигались вперед, казалось мне бесконечным. Путь до северных земель был намного длиннее, чем от замка Эверсонов до летнего дворца императора. Так далеко путешествовать мне ещё не приходилось. Любоваться на окружающий пейзаж быстро наскучило. Лишь раз, когда по левую сторону показались вершины Андусских гор, я с любопытством вглядывалась вдаль. Когда-то Мелания рассказывала, что там находилась северная резиденция императора. Я прежде не видела гор. Их снежные вершины, терявшиеся в туманном горизонте, поднимались к небу. Отсюда они казались совсем маленькими. Но Вадлен сказал, что некоторые из горных хребтов доставали до самых облаков.

В голову от безделья лезли печальные мысли и воспоминания. Для разнообразия иногда я оборачивалась волком и бежала рядом со всадниками. Мои спутники не были против, хотя никто больше не желал двигаться в образе зверя. Это занятие тоже довольно быстро становилось скучным, и вскоре я возвращалась в седло.