Королевское правительство на этом не остановилось. В 1292 году оно попыталось ввести мальтот (maltôte), налог на сделки на севере королевства, из расчета один денье с каждого ливра (0,4%). На практике же такой налог было трудно взимать: поэтому многие города предлагали королю выплатить единовременную сумму, чтобы получить от него освобождение. Париж заплатил 100.000 ливров, Ла-Рошель — 10.000. Очень непопулярный (в Руане даже вспыхнуло восстание) мальтот был окончательно приостановлен в 1297 году. Несмотря на относительную неудачу, попытка ввести новый налог должна быть отмечена, так как в отличие от децима или феодальной помощи, мальтот был задуман как постоянный налог. Очевидно, что для Филиппа Красивого это был способ постоянного увеличения имеющихся доходов[343].

Начало Аквитанской войны весной 1294 года и особенно продление военных действий в последующие годы вызвали новые потребности в деньгах. Правительством последовательно были изучены три способа пополнения казны.

Опираясь на прецедент децима 1289 года, Филипп Красивый быстро воспользовался вакансией Святого Престола между 1292 и 1294 годами. В конце лета 1294 года король сам созвал ассамблею духовенства в каждой церковной провинции. Не без торга, но он получил децим на два года, который затем несколько раз продлевался. Необходимость "защиты королевства" преодолела все возражения. На этот раз офицеры короля взяли на себя прямую ответственность за операции по сбору денег. Даже традиционно освобожденные монастыри, такие как аббатство Сито, которые имели привычку платить сборщикам децима единовременную сумму, чтобы не попасть под действие общего права, не осмелились протестовать и были вынуждены делать взносы, в соответствии с теми же запросами, что и для предыдущих субсидий. За несколько лет, между 1289 и 1298 годами, Филиппу Красивому удалось присвоить право сбора децима, и формального согласия духовенства королевства оказалось достаточно, чтобы санкционировать его сбор[344].

Однако вскоре дохода от децима оказалось недостаточно. Возможно, что, повторявшийся слишком часто, он в итоге дал более низкий сбор для неумолимого роста расходов. Не ограничившись присвоением децима, Филипп Красивый затем предпринял замечательное фискальное нововведение: однопроцентный налог, с дохода каждого подданного. Принятый в течение 1295 года, после отказа от проекта налога на товарные запасы, новый налог, собранный достаточно эффективно, принес около 300.000 ливров. Но этого все равно было слишком мало. Затем было взыскано два двухпроцентных налога, в январе 1296 и апреле 1297 года; третий двухпроцентный налог последовал в начале 1300 года. По сути, это была форма подоходного налога. Эти налоги были относительно справедливы в принципе и на практике претерпевали изменения, так на Юге второй двухпроцентный взимался в форме фуажа (fouage, налога на очаг), в соответствии с местной традицией; напротив, главные города графства Фландрия предпочитали платить единовременную сумму, согласованную с офицерами короля[345].

Однопроцентный и двухпроцентный налоги были выгодны, но в долгосрочной перспективе, поскольку их сбор был рассчитан на несколько лет, так в 1301 году все еще собирались остатки однопроцентного налога, введенного в 1295 году. Поэтому необходимо было тем или иным способом срочно пополнить королевскую казну. Король умножил количество принудительных займов. Это не было новшеством, но королевское правительство умело воплощать задуманное в жизнь с грозным мастерством. В города были направлены многочисленные запросы и состоятельные люди были вынуждены выдавать королю большие займы. Согласно записке, написанной советником короля, вероятно, в 1297 году, жители добрых городов на севере королевства одолжили королю 630.000 турских ливров; прелаты и бароны, служащие Счетной палаты и Парламента — 50.000 ливров. Евреи раскошелились на сумму более 200.000 ливров, а ломбардцы, на сумму 65.000 ливров[346].

Последним найденным решением для покрытия расходов на Аквитанскую войну были манипуляции с монетой. По тем временам прибыль получилась огромной, поскольку в 1298–1299 годах эта операция принесла 1.200.000 ливров, в то время как общий доход, собранный королем, составил в общей сложности 2.000.000 ливров. Однако в долгосрочной перспективе девальвация денег была вредна для экономики. В обещаниях, которые он раздавал, чтобы получить деньги после Куртре, король делал большой акцент на возвращении к "хорошим деньгам" времен Людовика IX.

Именно в свете решений, принятых в 1294–1295 годах, необходимо рассматривать весь период, который заканчивается битвой при Куртре. С 1294 по 1302 год королевские армии одерживали общие победы, как в Аквитании, так и во Фландрии. Это были славные годы, в течение которых, казалось, что все Филиппу Красивому удается. Даже первый конфликт с Папой Бонифацием VIII, вызванный недовольством клириков тем, что двухпроцентный налог, введенный в январе 1296 года, распространялся и на них, хотя они уже платили децим, закончился в пользу короля. Папа фактически разрешил королю облагать духовенство налогом без предварительного согласия Святого Престола, "в случае крайней необходимости", то есть, по сути, когда король считал это полезным. Однако следует помнить, что хотя переговоры все еще велись, на практике все уже было решено с 1289 года, и в любом случае с 1294 года, когда офицеры короля взяли под свой контроль сбор децима. Поэтому неудивительно, что сборы децима практически не прекращались до самого конца царствования Филиппа. С точки зрения короля, речь шла о том, чтобы заставить Церковь принять полное участие в финансировании войн королевства, идея, которая не была полностью абсурдной[347]. Для короля это был налог, который было легко собирать, поскольку методы сбора были хорошо отработаны, а доходы были надежными и предсказуемыми. Наконец, после устранения Бонифация VIII (1303), со стороны Святого Престола больше не было оппозиции, и изменения, начатые децимом 1289 года, были окончательно подтверждены, включая разделение доходов между Святым Престолом и королем. Ни Бенедикт XI, ни Климент V не решались отменить децим который стал почти таким же налогом, как и любой другой.

В области финансов, как и во всех других областях, катастрофа, постигшая королевскую армию при Куртре, стала поворотным моментом. Первоначально Филиппа Красивого беспокоила потеря его главного боевого корпуса. Армия, которую он собрал в Артуа в сентябре 1302 года, была, безусловно, самой большой за все время правления. Но военный кризис быстро осложнился финансовым. С конца августа деньги стали дефицитом. 23 августа 1302 года бальи и сенешалям было приказано объявить, что все подданные королевства должны передать половину своей посуды из драгоценного металла на монетные дворы. Но именно весной следующего года, когда король созвал собрание прелатов и баронов королевства (март 1303 года), был достигнут новый уровень. Филипп Красивый действительно получил согласие на субсидию, выплачиваемую по всему королевству: одна пятая часть дохода и одна двадцатая часть стоимости имущества. Тяжесть налогообложения компенсировалась небольшим числом налогоплательщиков: чтобы попасть под этот налог, требовалось иметь 100 ливров годового дохода и имущество стоимостью 500 ливров. В обмен король обещал многое, в частности, восстановление крепкой валюты, возврат займов, реформу администрации. Все это были прекрасные, но довольно туманные обещания, которые Филипп заранее оставляет за собой право нарушить, используя такие формулировки, как "кроме как в случае крайней необходимости и по совету прелатов и баронов королевства", представлявшие собой на деле минимальные обязательства. Однако, инструкции, адресованные сборщикам налога, настаивали на умеренности, которую они должны проявлять, чтобы сбор осуществлялся "без малейшего недовольства и волнения простого народа"[348].