Неубедительность аргументов обеих сторон, вероятно, объясняет компромисс, достигнутый в Парламенте. Штраф, наложенный на епископа, был отменен на том основании, что он был обязан нести службу только в своей епархии; однако, его вассалам было приказано заплатить, что означало, прежде всего, то что они в будущем должны будут нести военную службу. В целом, это решение достаточно хорошо отражает сложность вопросов, связанных с феодальными обязательствами на территориях, которые относительно недавно перешли под прямое правление короля. Но, в конце концов, король оказался в выигрыше, так как, хотя они не были его прямыми вассалами, вассалы епископа Агда отныне были обязаны служить в его армии — под угрозой привлечения к суду Парламента[179].

Заслуживает рассмотрения еще один случай. Оспаривая утверждения агентов короля, Ги де Леви, сеньор де Мирепуа, "маршал крестового похода" (Альбигойского), утверждал, что только он должен нести военную службу, вместе с девятью другими рыцарями, а его вассалы свободны от этого. Парламент доказал его неправоту сославшись на то, что "сеньоры и их люди обязаны служить королю в армии": поэтому в некоторых случаях магистры Парламента опережали время, так как этот принцип будет принят во всем королевстве только через двадцать лет[180]. Эти два случая показывают, что идея о том, что арьер-вассалы (вассалы вассалов) должны были служить королю, как и прямые вассалы, была актуальна в мире юристов и советников короля, заседавших в Парламенте. Как уже упоминалось выше, это правило, несомненно, уже действовало в бальяжах. Потребуется еще некоторое время для его окончательного триумфа, но стремление к этому хорошо заметно с начала правления Филиппа III.

В период с 1272 по 1274 год во время своих сессий Парламент рассматривал большое количество дел по поду не явки военнообязанных в королевскую армию. Это касалось прелатов, общин жителей и церковных учреждений. И далеко не всегда их наказывали. Это может объяснить, почему король и его окружение были озабочены изданием правил распространяющихся на всех. В сентябре 1274 года, через два года после созыва армии для Фуа, Филипп III уведомил бальи о только что принятом ордонансе, согласно которого вассалы, которые были призваны королем в армию для похода в Фуа и не явились, должны были быть оштрафованы. Сумма штрафа представляла собой стоимость их расходов на дорогу и на время, которое они должны были провести в армии плюс дополнительные деньги за неявку. Барон должен был заплатить 100 турских су за каждый день службы, плюс штраф 50 су; баннерет — 20 су за день, плюс штраф 10 су; простые рыцари — 10 и 5 су; сержанты или оруженосцы (servientes seu armigeri) — 5 су и 2 су 6 денье. Бальи также должны были заставить баронов и баннеретов заплатить за каждого рыцаря, которого они должны были привести с собой, 10 су в день и штраф в размере 5 су. Общая сумма выплаты составляла не менее 300 ливров для барона, 60 для баннерета, 30 для рыцаря и 15 для оруженосца или сержанта — что предполагало минимальный срок службы в 40 дней.

Ордонанс от сентября 1274 года не решал всех проблем, связанных с определением феодальной службы. В нем не было четкого указания на ее продолжительность, характер или условия, при которых она полагается. Но впервые, в интересах как своих вассалов, так и офицеров, король установил общие рамки обязательной военной службы: верный признак того, что Филипп III и его окружение не собирались оставлять все как есть.

Обстоятельства благоприятствовали быстрому решению вопросов, связанных с военной службой. На протяжении всего правления Филиппа III дела Наварры, кризисы в королевствах Арагона и Кастилия и напряженные отношения с офицерами герцога Аквитанского (Эдуарда I, короля Англии) держали сенешальства Юга в состоянии постоянной войны. Еще в 1273 году Гийом де Кохардон, сенешаль Каркассона, собрал войска, чтобы воспрепятствовать королю Англии напасть на виконта Беарна. Опираясь на прецедент, произошедший при созыве армии для Фуа, сенешаль созвал вассалов короля под свое командование для участия в войне, которая стала известна как "Война Морлаас". В связи с этим возникли новые споры. Виконт Нарбонский и дворяне виконтства, оспорили этот вызов в Парламенте на том основании, что сенешаль напрямую приказал и арьер-вассалам явиться в армию, тогда как это было только их право, как сюзеренов. И так давайте разберемся: виконт Нарбонский не отказывается от того, чтобы его собственные вассалы несли военную службу, но он хотел, чтобы они делали это только по его требованию, так как это был способ сохранить его власть над ними. Жители Безье, которые были оштрафованы за неявку на призыв сенешаля, также обратились в Парламент, но, видимо, напрасно[181]. Прелаты снова отказались служить и как и прежде, на них был наложен штраф, который они оспорили в Парламенте. Только в 1292 году, спустя почти двадцать лет после случившегося, суд вынес окончательное решение в их пользу. В том же году Парламент признал, что епископ Манда не обязан служить в армии, а штраф в 400 турских ливров, к который на него наложили, был отменен[182].

В декабре 1274 года именно ситуация в Наварре послужила основанием для нового созыва армии сенешалем Каркассона[183]. Гийом де Кохардон обратился к нескольким дворянам и владыкам страны. Сенешаль просил благородных сеньоров и добрые города и приказывал им от имени короля быть готовыми с оружием в руках и со своими вассалами явиться на службу, которой они обязаны королю, и чтобы они могли в течение дня выступить в поход, как только поступит приказ от сенешаля. За за усердие по отношению к королю им была обещана похвала, а за нерадивость наказание. Поэтому знатным людям сенешальства предлагалось быть готовыми и предупредить своих вассалов, так как на карту была поставлена ​​их честь, а их неявка приведет к санкциям против них. Параллельно простым рыцарям, несомненно, был отправлен еще один вызов.

В 1276 году стремительное ухудшение ситуации в Наварре привело к последовательным походам туда двух армий. Первая, под командованием Роберта д'Артуа и Эмбера де Божё, коннетабля Франции, отправилась на помощь Эсташу де Бомарше, осажденному в Памплоне. Предводителей двух армий сопровождали их собственные свиты, но большая часть их войск была сформирована из феодального ополчения сенешальств, Тулузы, Каркассона, Перигора и Бокера. Документы составленные по этому случаю, утеряны, но мы можем поверить хронисту Анелье, автору длинной стихотворной истории Наваррской войны, когда он заставляет Филиппа III обратиться к Роберту д'Артуа со следующими словами: "Ты призовешь Тулузу и зависимые области / Каркассон и Руэрг и Керси / И все, что мне принадлежит за Лиможем / И ты созовешь графов, баронов и рыцарей, и пойдешь в Наварру со всеми этими людьми". В этой экспедиции приняли участие графы Фуа, Арманьяка, Перигора, Бигорра, виконт Беарна и главные сеньоры региона. Пехотинцы, похоже, были исключительно с Юга и когда они начали грабить Памплону, Гийом де Нанжи уверяет нас, что "это были не французы, а люди из земли Гастона Беарнского и альбигойцы графа Фуа"[184].

В то время как граф Артуа и коннетабль составили авангард, король собрал армию и поднял Орифламму в Сен-Дени[185]. Современные хроники говорят о общем созыве армии, подобном созыву 1272 года. Согласно Примату, монаху из Сен-Дени, "король собрал свою армию со всех провинций Франции, и пришло очень большое количество знатных людей, потому что он привел в движение всю мощь королевства […] и король собрал не только очень знатное рыцарство, но и привлек своей просьбой герцогов и графов из соседних областей": а именно герцога Бургундского, который был вассалом короля, герцога Брабантского, графа Юлиха, графа Бара и других знатных людей, которые добровольно пришли ему на помощь[186]. Герцог Брабантский, чья сестра только что вышла замуж за короля Франции, был посвящен в рыцари по возвращении армии в Париж[187].