Сохранилось только три повестки в армию датированные началом лета 1276 года. Они позволяют лучше понять механизм созыва армии, особенно если учесть, что они адресованы трем основным категориям вассалов короля. В результате мы можем предположить, что эти три повестки являются репрезентативными для десятков или сотен других, разосланных в то же время.

Первый сохранившийся документ датирован 6 июля 1276 года и направлен бальи Ко, которому было приказано созвать всех дворян, прелатов и других лиц в его бальяже, которые были обязаны служить королю и которые, как он знал, еще не получили вызова, а сбор армии был назначен на октаву Рождества Девы Марии, то есть на 15 сентября[188].

Как мы уже отмечали в отношении армии для Фуа, самые важные люди получали повестки в армию лично и второй документ представляет собой одну из таких повесток, в котором епископа Бове просили прислать в армию 10 рыцарей[189].

Последний документ показывает участие городов в формировании королевской армии. 4 июля 1276 года бальи Вермандуа Готье Бардин разослал шестнадцати подчиненным ему городам повестки с указанием количества пехотинцев, которых каждый из этих городов должен был отправить в Тур[190]. Сен-Кантен должен был прислать 240 сержантов; Лаон и Компьень — по 200 сержантов.

Это всего лишь три повестки, то есть мы имеем очень мало сведений о том, какие усилия прилагала королевская канцелярия для каждого созыва армии. Великие бароны, знатные сеньоры, знаменитые рыцари, епископы, главные аббаты — все получали повестку, адресованную лично им. Бальи и сенешали отвечали за мобилизацию других зависимых от короля субъектов, в частности, городов. Но советники короля заранее устанавливали размеры контингентов, причитавшиеся с городов и прелатов, которые, очевидно, менялись время от времени, так в 1272 году епископ Бове выставил всего 5 рыцарей, тогда как четыре года спустя от него потребовали 10.

Затем бальи и сенешали должны были следить за исполнением вызванными лицами и общинами своих обязанностей. В 1276 году некоторое количество городов и прелатов предпочли заплатить деньги: епископы Парижа и Шалона заплатили по 1.000 ливров, епископ Нуайона — 2.000. Трудно представить, что компетентный бальи не согласился бы с такими заменами и возможно, он даже поощрял их[191].

В целом, хотя в документа имеются существенные отличая, созыв армии 1276 года кажется очень похожим на созыв 1272 года: обращение ко всем вассалам и всем зависимым от короля людям, как в бальяжах, так и в сенешальствах. В 1272 году речь шла о подавлении восстания барона а в 1276 году целью было покинуть королевство и отправиться сначала в Наварру, а затем, на втором этапе, в Кастилию. Однако феодальное право, в большинстве своих вариантов, делало военную службу обязательной только в пределах королевства или даже на гораздо меньшей территории. По обычному праву, известному как Les Établissements de Saint Louis (Установления Людовика Святого), в случае необходимости выйти за границы королевства, вассалы были обязаны следовать за королем в течение сорока дней и за его счет, но по истечении этого срока они могли свободно покинуть страну нахождения.

Что же было делать? Королевское правительство, похоже, остановилось на единственно возможном компромиссе. С одной стороны, офицеры короля требовали службы от тех, кто был обязан ее нести, точно так же, как в случае с армией для Фуа, когда фактически, бароны, вассалы, прелаты и городские общины были обязаны явиться в армии. Но, с другой стороны, поскольку армии было предназначено выйти за границы королевства, и поскольку поход обязательно должен был продлиться более сорока дней, тем, кто прибыл в армию, предлагалось жалование.

Уже цитированная выше, хроника Пьера Кораля, предоставляет нам по этой теме важную информацию. Под 1276 годом в ней записано, что "король приказал всем рыцарям и баронам Аквитании и общинам городов собраться, и объявил жалование (stipendium) по всему королевству, так что было сказано, что он дает 10 парижских су рыцарю, 20 барону, имеющему знамя, 12 денье пешим, 5 су всадникам"[192]. Под "Аквитанией" здесь, следует понимать не английское герцогство, а всю юго-западную четверть королевства. Несколько примеров подтверждают истинность этой информации: в 1280 году Амори, виконт де Лотрек, подал иск к сенешалю Каркассона в Парламент за то, что тот не выплатил ему полную сумму причитающегося жалования, хотя он прослужил сто одиннадцать дней в армии для Наварры с пятью рыцарями, двумя оруженосцами и пятью конными сержантами. Амори служил под началом коннетабля Франции или маршала армии. Бертран де Монтей, сеньор де Ломбер, обратился с таким же иском на сессии в Троицу в 1281 году за себя и своего брата Адемара: они служили с семью конными латниками и тремя лучниками в числе других дворян сенешальства Каркассон[193].

Хронист Пьер Кораль был монахом в  Сен-Марсьяль-де-Лимож. Ситуация в городе представляла для него большой интерес. Поэтому он добавляет, что в праздник Святой Марты (29 июля) 1276 года Филипп III обнародовал следующее объявление: всем пешим и конным, кто пожелает, предлагалось прибыть в следующее воскресенье в Масре, недалеко от Тюля[194]. Однако король не имел права требовать военной службы от жителей Лиможа, которые одновременно были подвассальны аббату Сен-Марсьяль, епископу и виконтессе. На самом деле Филипп III не требовал службы, а довольствовался тем, что просил об этом, предлагая возможность получить оплату. При этом кто бы в будущем вспомнит, что король не призывал лимузенцев, а лишь предложил им послужить?

Как, видимо, и ожидалось, повесток с вызовом в армию которая должна была собраться в Советерр вызвала бурные протесты. В сенешальствах Каркассон и Тулуза, по сути, еще до начала военных действий, Филипп III должен был выдать всем баронам и рыцарям, а также другим своим вассалам гарантийные письма, о том что служба, которую они собираются нести "а армии и походе", по требованию короля за пределами королевства (ad submonitionem nostram extra regnum nostrum), не будет обязывать их поступать так в будущем. 12 августа 1276 года город Нарбон передал 1.000 ливров офицерам короля, а два представителя города тщательно оговорили, что жители ни в коем случае не обязаны нести какую-либо военную службу для короля в этом деле. Только "по причине чести и почтения к превосходнейшему господину, прославленному королю Франции, по чистой преданности и особой милости", город предлагает 1.000 ливров "в качестве добровольной субсидии". Эта "добровольная субсидия" не могла служить прецедентом, как ясно сказано в гарантийных письмах, изданных по этому случаю офицерами короля: с одной стороны, субсидия была эквивалентна выполненной службе (ничего другого от Нарбона по этому случаю требовать было нельзя); с другой стороны, она не создавала для города никаких новых обязательств перед королем: другими словами, не могло быть и речи о том, чтобы в будущем беспрекословно следовать за королем, если он снова вознамерится покинуть королевство. Есть все основания полагать, что подобные гарантийные письма получили и другие города[195]. При ближайшем рассмотрении условия гарантийных писем могут показаться противоречивыми: с одной стороны, городские власти, заплатив 1.000  ливров, просят считать службу выполненной; с другой стороны, они настаивают на том, что эта субсидия, заменяющая службу, не должна рассматриваться как обязательство… Две меры предосторожности лучше, чем одна!