Вот что, примерно в 1280–1290 годах, записал Филипп де Бомануар когда он составлял Coutumes du Beauvaisis (Кутюмы Бовези): "Те, кого призывают помочь своим сюзеренам против их врагов или помочь им защитить свой дом, не должны отказываться или искать отсрочки. И если они не выполняют приказа или просят отсрочки, значит, они плохо хранят преданность в своему сюзерену. И когда они подводят своего сюзерена, когда он так в этом нуждается, они заслуживают того, чтобы лишиться своего фьефа". Далее Бомануар продолжает: "Когда они призваны для помощи своему сюзерену или для охраны владения своего сюзерена, их сюзерен должен разумно обеспечивать их расходы с первого дня, когда они покинули свой дом; так же, если они вызваны в графское войско [Клермона, как пишет Бомануар для графства Клермон] или в королевскую армию, куда их может привести их сюзерен". По мнению Бомануара феодальная служба была обязательна: вассал обязан был служить под страхом потери своего фьефа; с другой стороны, понесенные им расходы должны были оплачиваться с первого дня службы — в графстве Клермон, в отличие от Нормандии, не было срока бесплатной службы. Далее Бомануар утверждает, что вассал не обязан был помогать своему сюзерену в случае нападения на другого сеньора за пределами фьефа; единственным законным условием для вассала покинуть земли своего сюзерена является "указ государя". Бомануар также приводит некоторые конкретные детали того, как осуществлялся призыв вассала: сюзерен посылал одного из своих сержантов во владения своего вассала и если последнего там не было, необходимо было известить его соседей, которые должны были передать вызов[293].

Большинство архивов светских сеньоров в основном не сохранились. По счастливой случайности до нас дошли те, что были изъяты у фаворита Филиппа III Пьера де Ла Броса во время его ареста в 1278 году. Среди сохранившихся документов есть досье, которое очень хорошо иллюстрирует отношения между сюзереном и его вассалами. Пьер де Ла Брос получил во владение от короля несколько сеньорий и поэтому он стоял во главе целого ряда знатных вассалов. Из них известны шесть: четыре рыцаря, один оруженосец и одна благородная дама. В сентябре 1276 года Пьер де Ла Брос, будучи вассалом короля, получил вызов в Советеррскую армию, и, в свою очередь, созвал своих вассалов. По причинам, которые нам неизвестны, он освободил их от обязанности следовать за ним в королевскую армию, потребовав при этом письменные обязательства, что они в будущем будут ему служить, несмотря на полученное от него на это время освобождение. Случай Пьера де Ла Брос не был единичным. Можно даже предположить, что при каждом королевском вызове все сеньоры заставляли своих вассалов предстать перед ними, прежде чем оставить одних и отослать других. Вызов от сюзерена был одним из проявлений его превосходства над вассалом.

Как это часто бывает, сохранившиеся документы касаются, прежде всего, нарушений в системе феодального призыва. В ноябре 1298 года вассал Карла де Валуа по имени Фуке лишился своего фьефа за нерадивую службу[294]. В июне 1299 года Гоше де Шатийон вступился за другого вассала графа Валуа, некоего Симона де Эмери, чтобы освободить его от караульной службы, которую он должен был нести один месяц в году в Турнане, так как Гоше сам в нем нуждался[295]. Некоторые споры решались Парламентом. В 1276 году, получив вызов в Советеррскую армию, Гийом Бертран, нормандский сеньор, в свою очередь, вызвал одного из своих вассалов, чтобы тот сопровождал его в армию короля. Этот вассал, которого звали Гийом де Фонтене, по какой-то причине уклонился от вызова. Чтобы заменить его, Гийому Бертрану пришлось нанять другого рыцаря. Вернувшись домой, он потребовал от своего не явившегося по вызову вассала компенсацию в размере 100 ливров, в которые нанятый рыцарь ему обошелся. Дело последовательно рассматривалось в суде Кана и Казначействе Нормандии, а затем попало в Парижский Парламент. В свою защиту Гийом де Фонтене утверждал, что в Нормандии владельцы некоторых фьефов были освобождены от службы в королевской армии и его фьеф относилась именно к таковым. В итоге Парламент вынес решение в пользу Гийома де Фонтене против его сюзерена[296].

Весной 1302 года Жан де Люзарш последовал за своим господином, Пьером де Шамбли, который присоединился к армии графа Артуа. С собой Жан взял трех рыцарей, чьей службой он был обязан своему сюзерену. Все они остались живы в битве при Куртре. Но затем Жан де Люзарш заболел. Поскольку король запретил кому-либо покидать армию, Жан обратился к маршалам Франции за разрешением вернуться домой. С их разрешения Жан оставил трех своих рыцарей в армии, а сам вернулся домой. Кампания завершилась в октябре. По возвращении Пьер де Шамбли конфисковал земли Жана де Люзарша на том основании, что тот уехал службы без его разрешения. Тяжба между сюзереном и его вассалом длилась три года, прежде чем был достигнут компромисс: в обмен на передачу Жаном де Люзаршем земель, приносящих доход в 50 турских ливров, Пьер де Шамбли отказался от службы трех его рыцарей. Примерно двадцать лет спустя земли Пьера де Шамбли были в основном конфискованы королем и тогда сын Жана де Люзарша потребовал аннулирования заключенного его отцом соглашения, которое было для него невыгодно[297].

Все эти примеры являются лишь отдельными случаями. Однако они показывают, что служба в королевской армии оставалась реальной обязанностью, от которой светские сеньоры не могли, без последствий для себя, отказаться.

Поскольку они владели земельными фьефами, епископы и аббаты были полностью вовлечены в феодальную иерархию. Они приносили оммаж королю или другому сюзерену и у них самих были вассалы. В этом качестве они обязаны были нести военную службу, даже если сами, конечно, лично не служили. Однако не на всех прелатов распространялись одинаковые обязательства. Некоторые ничем не были обязаны королю. Другие были освобождены от уплаты налогов. В 1276 году Филипп III подтвердил освобождение от службы в Советеррской армии, которое его дед Людовик VIII предоставил епископу Макона[298]. Так было, как мы видели в главе 5, и с епископом Агда.

Когда созыв королевской армии был обнародован, епископы и аббаты действовали также, как светские сеньоры, призывая своих вассалов. Например, 5 февраля 1294 года, на основании приказа, полученного ею самой от короля, Беатриса, настоятельница Нотр-Дам-де-Суассон, приказала своему вассалу, рыцарю по имени Бретиньяр и его людям, явиться в аббатство, во вторник 9 февраля, вооруженными и на лошадях[299].

Теоретически, обязательства прелатов, аббатов и их собственных вассалов были не слишком обременительными. В начале XIII века у аббата Корби было более сотни вассалов, которые должны были нести бесплатную военную службу в течение сорока дней[300]. В 1272 году, когда его вызвали в Тур для службы в армии для Фуа, епископ Бове заявил, что он обязан королю службой пяти рыцарей[301]. В ведомости о доходах епископства, составленной в 1349 году, приводится та же цифра и указывается, что вассалы епископа обязаны служить в армии, когда она созывается королем. Только в городе Бове около двадцати фьефов были обязаны прелату службой. Он также мог требовать и от городской коммуны, выставить контингент для королевской армии. В начале XIV века коммуна несколько раз пыталась освободиться от этого обязательства, но Парламент всегда подтверждал права епископа[302].