В этот момент в лице Гарона (в профиль ко мне) появилась удовлетворенная улыбка. Видимо, мой ответ ему понравился. А девица застыла с приоткрытым ртом и моргала, ее правая рука с веером безвольно повисла.

– Она у тебя разговаривает? – как-то странно пролепетала блондинка.

– Причем намного корректнее многих, – хищно вставила я.

– Она, – Гарон вдруг крепко накрыл мою руку своей, – моя невеста. И тебе, Лагерра, следовало бы проявить вежливость в отношении нее, как положено к избраннице дракона. Даже если ты сама драконица. Либо не подходить к нам вообще. Мы оба знаем, что я не самая желанная компания для тебя. А излить яд не всегда удается безнаказанно.

Кажется, когнитивный диссонанс у Лагерры превысил все пределы. Она просто открыла рот еще шире и, не в силах закрыть его нормально, прикрылась веером.

Впрочем, мне тоже было от чего зависнуть.

Первое. Меня повысили до невесты. То есть Гарон не просто собирается выиграть в отборе, он действительно хочет на мне жениться?! Или просто хотел прикрыть меня своим авторитетом?

Второе. Эта девица – драконица. Нет, что она хороша собой – это правда. Статная, высокая. Как все драконы. Но как-то ее змеиное поведение не вязалось с гордым званием дракона.

– Ох, Гарон, всегда знала, что ты кончишь плохо! Например, женишься на человеческой женщине! – наконец нашлась Лагерра. Взмахнула веером, потом свободной рукой. Потом – юбкой (не только меня они к этому располагали). Гордо задрала подбородок и пошла к выходу. – Я ухожу. Это жалкое заведение к вашим услугам! Официант, счет, пожалуйста!

А я выдохнула, по-прежнему плохо понимая, что думать о происшествии, но, похоже, свидание продолжится. И мы все же посидим там, где собирались. И никакая змея нам еду ядом не закапает.

– Прошу, – Гарон указал на уединенную кабинку чуть в стороне от других столиков. – И приношу извинения за поведение моей соплеменницы. К сожалению, ты права – за пределами Академии не у всех хватает разума даже на нормальное приветствие.

Вскоре мы заказали блюда. Я уже привыкла к местной кухне, но в меню встречалось много непонятных названий. Поэтому я с благодарностью приняла рекомендации Гарона. К тому же он попросил принести нам по бокалу чего-то вроде местного вина.

– От этих сортов голова не болит, – криво улыбнулся он, напомнив свою историю о том, как напиваются и страдают студенты.

И замолчал. Как-то даже напряженно. Видимо, эпизод с Лагеррой всерьез выбил Великого и Ужасного из колеи.

И я решила ему помочь. В общем-то он совершенно не виноват, что его бывшая оказалась здесь. А что это какая-то его бывшая, я не сомневалась. Просто меня не смущает, что у зрелого мужчины в прошлом есть женщины. Да и то, как он открыто назвал меня невестой, вызывало определенную благодарность. Хотя сам не знает еще, стану ли я таковой на самом деле или предпочту другого. И пусть даже это сказано больше для того, чтобы поставить Лагерру на место.

– Если ты боишься, что я буду весь вечер недовольна из-за встречи с этой твоей бывшей лю… ну, этой драконицей, то хочу заверить тебя: я уже почти про нее забыла, – улыбнулась я.

– Бывшей любовницей? – удивленно вскинул брови Гарон. – Нет, что ты. Эта Лагерра – совершенно другое. Я как раз хотел тебе рассказать, кто она. Просто не знал, как начать, чтобы не коснуться тем, которые тебе неприятны.

– Которые мне неприятны? – теперь уже удивилась я.

– Да. Насколько я понял, та история из моего прошлого тебе не нравится. Возможно, ты думаешь, что я сохранил чувства к той драконице. Или что весь интерес к тебе сводится только к доказательствам моих выкладок. И ты права – именно об этом и свидетельствовали мои слова. По правде, мне не хочется вновь касаться этих тем. Касаясь их, мне сложно… отыграться, – Гарон задумчиво опустил взгляд. – Но так или иначе, Лагерра – из прошлого. Она не моя любовница. Она просто дочь той моей возлюбленной и ее истинного. И поэтому ненавидит меня. Вот и все.

– Ммм… А за что ей тебя ненавидеть?! – изумилась я.

– Формально ничего не может мне предъявить, но брызжет ядом и гадит по мелочи при каждой возможности.

Гарон помолчал. Мысли о Лагерре и воспоминания явно причиняли ему боль. А мне подумалось, что вдруг… Правда, вдруг я совершенно напрасно вообще на него обижалась? Может, в его прошлом прячется страшная и болезненная тайна, которая объясняет все.

Я тоже молчала, ожидая, что он продолжит рассказывать.

– Все дело в том, что ее мать – та моя возлюбленная – погибла, – наконец произнес он. – И Лагерра считает, что виноват в этом я.

– Драконица? Погибла? – изумилась я. Драконы казались такими неуязвимыми, что сама мысль об их безвременной кончине не укладывалась в голове. – И при чем тут ты?

– А вот это вопрос… при чем тут я, – невесело усмехнулся Гарон и мрачно поглядел на бокалы, что официант поставил перед нами. – Позволь, я закончу эту историю, а потом выпьем. Если захочешь, конечно, – поправился он, словно сомневался, что после рассказа я соглашусь разделить с ним трапезу. – Да, Маша, так тоже бывает. Драконы тоже гибнут. Чаще, конечно, от рук своих собратьев. Но может быть и по-другому. Например, если дракон упадет в огромный вулкан, его ничто не спасет. Мать Лагерры была благородной и самоотверженной драконицей. Под ее защитой находилась территория недалеко от Долины вулканов на самом восточном краю континента. Однажды там началось извержение, и несколько поселков оказались под угрозой. Драконья магия сильна, как ты знаешь… Особенно в области стихий. Несколько драконов без особого труда могут обратить извержение вулкана. Но у Таратты – так ее звали – не было времени, чтобы позвать подмогу. Она просто облетала свои подопечные территории, когда увидела опасность… И отправилась останавливать извержение одна. Насколько мы потом поняли – остановила. Но при этом потеряла очень много сил и… упала прямо в вулкан. Против жара раскаленной магмы не устоит даже драконья броня. Помнишь, я говорил тебе, что ее счастье с истинным было недолгим? Оно было недолгим поэтому. Потому что она умерла. Не самая лучшая история для свидания, правда? – горько усмехнулся Гарон.

Я помолчала, опустив глаза. Что тут ответишь? Пожалуй, самое лучшее – ответить искренне то, что думаешь.

– Нет, история правильная. Как раз для свидания. Люди ходят на свидания, чтобы узнать друг друга и завязать отношения, – осторожно произнесла я. – Это твое прошлое, и, узнавая его, я лучше узнаю тебя, магистр Гарон.

– На сегодня – просто Гарон, ладно? Не исключено, что ты еще выберешь меня, так что нужно привыкать! – На этот раз он улыбнулся, тепло и с благодарностью. Мой ответ ему явно очень понравился.

– Хорошо, Гарон. Мне так даже удобнее. И я… сочувствую твоей потере. Только, хоть убей, не понимаю, почему Лагерра обвиняет тебя в ее смерти! Тебя ведь там не было! Не ты же столкнул ее мать в вулкан – ты бы никогда ничего такого не сделал!

– А дальше, милая Маша, начинается самая странная часть этой истории. Таратта погибла, когда Лагерра была еще ребенком. Ее воспитывал отец, а обо мне она даже не слышала. Но когда Лагерра подросла и стала неугомонным подростком, она пробралась в какой-то удаленный запретный уголок их замка. И там в пыльном сундуке нашла письма… Письма, которые Таратта, как оказалось, писала мне. Я никогда не получал их. Подозреваю, значительную часть она просто сразу сжигала. А другую – складывала в сундук, открывавшийся лишь магией рода. Муж не мог его открыть, поскольку не являлся ее кровным родственником. А вот юная Лагерра открыла без труда. Со свойственным подросткам любопытством она прочитала письма. Каждое из них начиналось со слов «Милый Гарон!..» Таратта писала мне, что любит и помнит. Что по сей день не уверена, правильно ли поступила. Что иногда ей кажется, что ее истинным на самом деле был я… Странно, ведь истинность драконы ощущают практически сразу, мы с ней оба знали, что не являемся истинной парой. Писала, что порой она сильно страдает, что в ней рождаются противоречия, а найти ответ она не может. И еще писала, что если она… умрет, то пусть я найду правильный ответ. Узнаю точно, как быть в ситуации, подобной той, с которой столкнулись мы с ней. Лагерра была в шоке. Она вбила себе в голову, что мать любила не ее отца, а другого мужчину. И почему-то решила, что этот мужчина – то есть я – когда-то отверг ее. И что ее полет к вулкану был самоубийством…