– И верно – проросла, любезный магистр Дарбюр! Твоя идея оправдалась, – улыбнулся Баурель и погладил листик, чуть примятый неаккуратным касанием чьего-то ботинка. – Полагаю, следует нам поставить защиту, чтобы впредь адепты и прочие не топтались вокруг.

Мы с моей личной гвардией и Гарвером дружно переглянулись. Магистры явно знали о ростке волшебного растения куда больше нас. И это, кстати, доказывало, что посадил ее не Гарвер.

– Простите, пожалуйста, почтенные магистры, – сказала я. – Так бейарию посадили вы?

– Конечно, вчера вечером, любезная адептка Мария, – кивнул Баурель. – Это блестящая идея магистра Дарбюра, как нам определить, действительно ли у нас образуются истинные пары. И вот результат: узрите росток!

Баурель говорил не так пафосно, как другие эльфы. Но кое-что из изящной словесности в его лексиконе оставалось.

Дарбюр выпрямился и принялся водить руками над ростком. Мои начальные магические знания уже позволяли определить, что он ставит защитную сферу. Она будет отводить внимание от этого места, а если кто-то все же прорвется – не даст шаловливым ногам и рукам навредить растению. Просто откинет их в сторону.

– У меня назначена встреча с адепткой Мошкиной, – по ходу дела объяснял Дарбюр. Вообще-то он должен был ждать меня в аудитории. – Но адептка нелюбезнейшим образом опаздывала. И мы с магистром Баурелем решили пройтись и встретить ее, ведь еще неизвестно, как девушка из другого мира ориентируется в Академии. А заодно проверить нашу посадку.

– Но не будет ли нам оказана честь узнать, на чью именно связь с Марией проросла бейария, любезнейшие магистры? – удивленно спросил Мэйгар то, о чем, несомненно, думали все.

– Я и сейчас уверен, что на мою! – рыкнул Гарвер. – По времени все совпадает!

– А с чего вы все вообще взяли, что она проросла на вашу связь с Марией? – удивленно обернулся Дарбюр. – Хотя понимаю. Молодость, чувства, истинная пара… Затмевает взгляд. Кажется, что все связано именно с твоей любовной историей. Мы не знаем, господа адепты. Думаете, только у кого-то из вас нашлась истинная пара в Академии? За эту неделю среди участников эксперимента уже сложилось несколько пар. Не исключено, что среди них есть истинные. Бейария, скорее всего, проросла в ответ на все истинные пары, что здесь есть, не только ваши. Нашей целью было лишь убедиться, что образующиеся под действием эксперимента пары нередко имеют истинную природу. Бейария – прекрасный измерительный инструмент. Думаю, нужно посадить еще две в разных частях сада, – он поглядел на Бауреля.

Тот кивнул.

А мы все стояли немного ошарашенные. В первую очередь – осознанием, какая же у нас мания величия. Ведь никто даже не подумал, что росток мог проклюнуться в ответ на истинность какой-то совсем другой пары!

Да хоть на истинность Гая с Милессой, которые тоже накануне вернулись в Академию из Серебристой рощи (и еще не успели расстаться)!

– Я остаюсь при своем мнении! – сложил руки на груди упрямый Гарвер.

– А я рад результатам. Ведь так остается шанс, что и наша с Марией связь имеет самую глубокую природу, – сказал повеселевший Мэйгар.

А я задумалась. Что-то такое проклевывалось. Какая-то идея.

Ведь измерительный прибор у нас и верно теперь есть.

– Почтенные магистры! – наконец сообразила я. – Но ведь бейария, очевидно, способна помочь нам определить, какая из моих истинных пар – самая истинная. Прошу, рассмотрите мою идею! Думаю, можно устроить такой эксперимент в рамках отбора.

– Кгм… – кашлянул Дарбюр, с интересом глядя на меня. – Разумеется, рассмотрим… Просто, видишь ли, адептка Мария, у нас всего пять семян этого уникального растения. Не уверен, что мы хотим все их потратить на наши изыскания. И привезти новые не так-то легко. Можно ускорить созревание семян этого экземпляра. Но бейария не поддается магии. Она расцветет быстрее и даст семена, только если истинная пара будет сидеть рядом с ней. Истинная пара с доказанной истинностью.

– Расцветет быстрее? – обрадовалась я. – Тогда еще лучше! Это просто великолепный измерительный прибор! Если концепция истинных пар верна, то обещаю: к концу опыта мы получим много семян бейарии!

Выдуманный мною опыт требовал подготовки, поэтому его решили провести через день. Ожидался выходной, поэтому все мы будем иметь достаточно времени, чтобы сидеть рядом с бейарией.

А вечером следующего дня предполагалось первое испытание на отборе.

Но прежде, уже ночью, когда я шла от Дарбюра, написав новый список конкурсов, произошло кое-что интересное.

Я слегка заблудилась и свернула к площади возле ворот, откуда мы уезжали в Серебристую рощу.

А там, в лунном свете, развивалась драма.

Правда, все выглядело так красиво, волшебно и загадочно, что мысль о драме не сразу рождалась в голове.

Посреди площади стояла большая тыква. В смысле, бертуари светло-оранжевого цвета, расписанный зелеными листиками и по форме напоминающий тыкву. Возле него – Милесса с маленьким чемоданчиком.

Она отчаянно обнималась с Гаем, который исступленно прижимал к груди ее голову. Вернее, почти к животу, настолько он возвышался над миниатюрной феей.

А прямо рядом с бертуари стоял невысокий, очень стройный мужчина в зеленом фраке, не иначе как фей. Он разговаривал, и с кем бы вы думали?

Конечно, с Великим и Ужасным. В лунном свете черные волосы Гарона красиво блестели. Профиль казался особенно мужественным, словно выточенным из камня.

Я залюбовалась на несколько секунд. Потом вспомнила, что он теперь в моей жизни фигура неоднозначная. Гарвер прав – совершенно непонятно, что ему нужно на самом деле. Пусть теперь старается доказать мне, что он белый и пушистый. И что выбрать я должна именно его. А я буду думать.

Буду принцессой!

Я хотела незаметно проскользнуть по краешку площади, чтобы не мешать Гарону решать деловые вопросы с феем, который повезет Милессу, а Гаю с Милессой – провести последние минуты в объятиях друг друга.

Но, видимо, слух у всех этих рас куда лучше человеческого. А может, я при всей своей компактности топаю, как слон. Меня заметили.

Сперва Милесса оторвала голову от живота Гая. Потом обернулся Гарон и вполне так доброжелательно кивнул. Словно ожидал меня тут увидеть.

– Маша! – звонко крикнула Милесса, и они с Гаем, взявшись за руки, подбежали ко мне.

Крошечная фея от души обняла меня, намочив слезами мою шею.

– Маша! Я вернусь! И я всегда буду тебе благодарна! Ведь если бы не ты, если бы ты не пришла в наш мир, если бы не стала участвовать в эксперименте, то Гай никогда бы не решился искупаться в пыльце! И мы с ним не нашли бы друг друга! – горячо прошептала она мне.

– Ну-ну… – я инстинктивно погладила малолетнюю фею по голове. – Ты, главное, возвращайся через неделю! А то он с ума сойдет!

– Конечно! Я никогда его не забуду! Я вернусь – и мы будем вместе! – пообещала фея.

Лишь бы тут не вышло, как бывает с легкими увлечениями в отпуске. Фея вернется домой, окажется в привычном кругу, среди своих. Займется чем-то отличным от дел Академии. И постепенно Гай просто выпадет у нее из головы.

Но я ей верила. Если они настоящая пара – то не забудет. Или хотя бы не забудет за неделю.

Гай тоже верил, хоть в глазах его стояло отчаяние. Не потому что боялся, что она его забудет. А просто оттого, что его феечку у него отнимали.

– Пора! – неожиданно строго окрикнул Милессу фей-водитель (или кто он там есть).

Милесса хлюпнула изящным носиком, отпустила меня и горячо прижалась к Гаю.

Потом уныло побрела к бертуари, а Гай так и держал ее за руку. Держал до тех пор, пока маленькая ладонь не скрылась в машине.

Спустя мгновение бертуари тронулся и уехал. Ворота закрылись, и мы остались на площади втроем.

Гарон, Гай и я.

– Адепт Гай, отставить горевать! Через неделю она вернется. Обещаю. Это испытание – просто формальность. Авторы эксперимента всего лишь хотят очистить совесть. Доказать себе и всем, что преждевременное созревание Милессы необратимо. А значит, с этим ничего нельзя поделать и следует разрешить вам быть вместе.