– Прошу не возмущаться. Я никогда не позволил бы себе пересечь рамки приличий с адепткой! – строго рявкнул Гарон в ответ на усиливающийся гул. – Так вот. Есть четыре истинных, они среагировали на эманации, усиленные пыльцой. И есть я. Я нахожу, что эксперимент будет чистым лишь в одном случае – если в отборе примет участие также и «нулевой кандидат». Мужчина, который не утверждает, что он – истинная пара или что на него тоже подействовали эманации Марии. Мужчина, с которым у нее спонтанно сложилась… определенная симпатия без влияния эксперимента.

Зал опять замер в тишине.

А я даже не знала, как реагировать. Одна часть меня радовалась, что «близость и симпатия сложились». А другая сердилась, что у него, видите ли, научный интерес. Нет чтобы сказать, что интерес сугубо личный! Все вариации на тему «люблю – не могу, никому ее не отдам!» подошли бы!

– Кгм… – пробурчал Дарбюр, почесал бороду. – А ведь ты прав, магистр Гарон. Но, возможно, стоит выбрать какого-нибудь другого кандидата? Не хотелось бы отрывать от дел самого декана.

– Повторяю: я не опасаюсь за свое время. В конечном счете это мое личное дело, – отрезал Гарон. – И я не знаю адепта, с которым у Марии сложилась бы какая-либо симпатия вне эксперимента. Я – наиболее подходящий «нулевой кандидат».

– А свои отношения и чувства не желаешь высказать открыто?! – вновь заявила из зала Гайдора.

Гарон поглядел на нее и усмехнулся:

– По-моему, я выразился достаточно четко и понятно, хотя и не позволил себе никакой романтической чепухи. Кстати, мне будет легче исполнять обязанности по обеспечению безопасности адептки Марии, если я смогу находиться рядом. На отборе. Напоминаю, в отборе участвует свободный дракон, а это всегда фактор риска. Предлагаю узнать мнение адептки Марии по вопросу моего участия. Мария, возьмешь меня в отбор? – криво улыбнулся декан и поглядел на меня.

Серьезным, хоть и немного насмешливым взглядом. И ласка из него никуда не делась.

И тут меня чуть ли не злость взяла. Ласка лаской. А сколько нервов он мне потрепал своей отстраненностью! Своим неоднозначным поведением! Своей официальностью!

Что же, хочешь в отбор, магистр Гарон, – пожалуйста.

– На общих основаниях! – громко произнесла я. – Ради чистоты эксперимента.

– Что за дела?! – откомментировал Гриша. – Интер-р-ресно!

– На другое я и не рассчитывал, – тонко усмехнулся Гарон.

– Ну, раз так… – вздохнул Дарбюр. – Тогда прошу голосовать, учитывая, что адептка Мария в целом за.

Проголосовали за единогласно. Видимо, всем хотелось поглядеть на шоу «декан на отборе».

Гарвер метал глазами молнии. Дренер с Дэретом переговаривались, что против истинности не попрешь. И вообще, видимо, декан решил двигать науку. Похоже, не желали смотреть правде в глаза. Мэйгар задумчиво молчал.

А вообще все до сих пор немного в шоке.

Например, я.

Честно – я понятия не имела, что делать с произошедшим. Влюбленная и возвышенная часть меня плясала от радости. В отборе будет этот вредный Великий и Ужасный. Значит, я могу на законных основаниях выбрать его. Не мое дело, как это повлияет на результаты эксперимента. Главное, что он, выходит, хочет быть со мной. И я хочу. Наверное…

В том-то и дело, что «наверное»!

Если раньше я краснела, как дурочка, млела на скамейке рядом с ним, чувствовала, что мир рухнул, когда он наказал меня своей отстраненностью (недолгой, впрочем), то теперь… Теперь, когда все было в моих руках – выбрать его или отвергнуть, – возникли сомнения.

Ведь я понятия не имею, насколько Гарон руководствуется чувствами, а насколько – хочет ввести «контрольную выборку» в эксперимент. Причем весьма убогую: ну какой уважающий себя ученый сделает выборку из одного человека. Впрочем, иной мир, иные представления о статистике, оставим это в стороне. Хуже другое – по сути, своих истинных мотивов он так и не озвучил. Не исключено, что ему вообще нужно нечто третье! О чем не узнал Совет. И не знаю я.

А потом в голову начали прокрадываться мысли, что Гарон вообще очень странный. И, возможно, опасный. Вон как легко, играючи он заставил Совет принять нужное ему решение. Да и меня тоже. Манипулятор! И гениальный психолог. Может, он и влюбил меня в себя специально. Руководствуясь какими-то ему одному ведомыми целями.

Идем дальше.

Если я быстренько выберу Гарона – это будет справедливо? Нет. Гарон не просто какой-то «контрольный образец». Он мужчина, которому мое сердце отдает предпочтение (отдает ведь, увы!) Значит, это будет несправедливо по отношению к другим претендентам. А еще…

Не смейтесь, я начала думать, что эксперимент очень даже интересен и полезен. И что мы действительно не знаем, как лучше для меня. Может, мне лучше быть с одним из истинных. Как и предполагалось в начале.

Кстати, и новому дракону нужно дать шанс. Он-то вообще совсем недавно прилетел. И в отличие от остальных мои эманации ощутил на огромном расстоянии. А это что-то да значит! Между делом мне подумалось, что я так и не знаю, кто эти свободные драконы. Хоть общий смысл уже понятен – это драконы, живущие сами по себе. Вне драконьего сообщества. Это и еж сообразит!

Так что, господин Гарон Великий и Ужасный, отбор будет честным! Более того, я еще и закручу тебе гайки, чтобы служба медом не казалась.

Тебе придется побороться за мое сердце. Вернее – за мой разум. Сердце готово тебе сдаться. А вот моя голова умницы и отличницы – нет. Она еще подумает!

Поэтому в тот же вечер я записалась на прием к Дарбюру, чтобы обсудить новый набор конкурсных заданий – взамен тех, что мы составляли с Гароном. Ведь, зная их, он может подготовиться заранее. А это будет нечестно, с какой стороны ни погляди.

И вот иду я по дорожке к учебному корпусу, где в аудитории номер триста шестьдесят пять кафедры эманаций живых существ мне назначена встреча с председателем Совета. И тут из-за кустов раздается голос:

– Мария, иди сюда, кое-что покажу!

Сердце ойкнуло, я машинально остановилась и ляпнула:

– Приличные девушки за кусты с незнакомцами не ходят!

Не знала, смеяться мне или бояться, уж больно смешно прозвучало приглашение невидимки из зарослей. Как будто он там сидит на корточках.

– Сочувствую приличным девушкам, они многое теряют, – насмешливо ответил голос.

И тут я поняла, кому он принадлежит.

Гарверу. Тому самому свободному дракону.

– Иди-иди, Избранная моя, тебя понравится! – продолжил голос. – И не бойся. Если я попробую утащить тебя, как мне хочется, ваш буквоед Гарон явится тут же. Ты вся в его метках!

– А вот с этого места поподробнее! – опасения растаяли, сменившись возмущением. Что еще за метки? Хотя, с другой стороны, понятно же: Гарон как-то отслеживает, что со мной происходит.

И я шагнула за кусты.

– П-р-ривет! Сама дура! – раздалось сверху, и две цветные птицы слетели мне на плечи. Устроились там, как секьюрити.

– Д-ду-р-ра! – неожиданно повторила за Гришей Красотка прямо мне в ухо.

И это было первое человеческое слово, произнесенное иномировой птицей. На русском языке. Я никак ее не учила, не успела просто. Она сама научилась у Гриши!

И это, конечно, победа.

Я рассмеялась и почесала птичке шейку.

– М-р-р… – ответила Красотка по-кошачьи.

Это уже, видимо, была ее личная имитация звуков, издаваемых животными. Ведь Гриша говорит «мяу». А «мр-р-р» никогда.

Глядя на птиц, Гарвер тоже улыбнулся.

Улыбка у него оказалась вполне приятной. Хотя он явно не склонен быть веселым и милым.

– Удивительно ты влияешь на живых существ, – сказал Гарвер, буравя меня горячим взглядом. – Эти птицы не признают никого, кроме своих собратьев. А у тебя, насколько я понял, она научилась говорить нечто осмысленное. И признает тебя если не хозяйкой, то другом.

– Так это не моя заслуга, это результат эксперимента. Она – истинная пара моего попугая Григория, – ответила я, совсем утратив опасения перед Гарвером.