Спустя два часа…
Экстренно собранный совет по делам эксперимента заседал уже около часа. Всех трех моих истинных нашли, сняли с занятий и привели сюда. Правда, я сидела в отдельной лаборантской комнатке возле большой аудитории, где шло совещание, а они – в общем коридоре. Видимо, решили разделить меня с ними, чтобы я спокойно дожила хотя бы до решения «суда».
Первый раз меня вызвали в самом начале и попросили рассказать обо всем. А теперь я пила выданный мне сок, переливавшийся всеми цветами радуги, и гладила Гришу. Иногда – Красотку. Птичка плотно обосновалась на втором моем плече, время от времени царапала его острыми коготками (не нарочно, конечно) и спокойно принимала мою ласку.
А порой они переговаривались.
– Л-лю-б-бовь моя! – говорил Гриша.
– Чирик-пик-пик! – отвечала его подруга. Кажется, нечто осознанное.
– Гриша умный, Гришенька мальчик-красавчик! Чирик? – рекламировал себя Гриша.
– Чи-ри-ки-ри-пик-пик-пик! – очень мило подтверждала Красотка.
Я то давилась смехом, слушая их, то принималась нервно посасывать сок. Потому что понятия не имела, какое решение по моей ситуации примут ученые мужи.
Видите ли, мир тут другой. Нравы я до конца еще не знаю. Вдруг мне «присудят» жить долго и счастливо со всеми тремя?!
Наконец в комнатку заглянула секретарь декана Милесса, занимавшаяся протоколированием заседания.
– Пойдем, они хотят поговорить с тобой, прежде чем вызывать мужчин и огласить вам всем решение, – сказала она.
– Инте-р-ресно! – за меня ответил ей попугай.
Гриша с Красоткой меня не бросили. Так я и вошла в большую аудиторию с темно-коричневой деревянной мебелью в старинном стиле. На самой крайней парте заметила выцарапанную надпись: «Адепт Иварин Кури чинил эту парту магически после хулиганского поджога во время перерыва».
Как успела прочитать – сама не знаю, но губы сами собой улыбнулись, хоть мне было совсем не до смеха. Уверена, так же магически можно убрать и эту надпись. Но гениальные педагоги Академии, похоже, решили оставить ее в назидание другим адептам, кто решит заниматься поджогом раритетной обстановки.
Председательствовал на собрании, как ни странно, не Гарон, а седобородый старец-человек. Идейный центр эсперимента. Магистр Дарбюр, как сообщили мне в самом начале. Он сидел за кафедрой, а у него за спиной красовалась какая-то нарисованная на большой доске формула. А Гарон, Гайдора и еще несколько организаторов разместились просто на первых партах.
– Адептка Мошкина, хм… – сказал магистр Дарбюр, уже во второй раз заинтересованно разглядывая меня.
Сам подвинул мне стул и предложил сесть поблизости.
А вот Великий и Ужасный как-то даже и не смотрел на меня. Задумчиво глядел в сторону и, кажется, пожевывал губу.
«Может, ему не нравится обилие моих поклонников?» – со смесью надежды и скепсиса подумала я.
Держи карман шире, Машка! Тебе полагаются совсем другие самцы. И все нелюди. А вовсе не шикарный мужчина-человек Гарон.
– Присаживайся, присаживайся, – сказал мне магистр Дарбюр. – Итак, адептка Мошкина. Ситуация, конечно, нестандартная. Мы опросили молодых людей – каждый из них действительно считает тебя своей парой. И ею ты для каждого из них и являешься. А дело это серьезное. Такого результата мы не ожидали. Но что есть, то есть.
– Но как такое возможно?! – спросила я. – Ведь истинная пара у каждого одна. Ну… максимум две, – добавила я, вспомнив, что рассказал мне Гарон, когда провожал в столовую.
– В нашем мире – да, – пояснил магистр. – А ты – человек из другого мира.
– Думаю, как раз в этом и дело, – неожиданно сказал Гарон, поднялся и принялся прохаживаться между кафедрой и партами. Потом остановился и уставился на меня, красивый и недовольный. Вообще выглядел он озабоченным. Ему явно все это не нравилось, и мое сердечко тут же сладко екнуло при мысли: «Ревнует, зайчик!» – В нашем мире живет много рас разумных существ. И каждый представитель своей расы во многом несет в себе свойства характера этой расы. Он как бы… однозначный. К сожалению, господа магистры, не могу подобрать лучших слов. Но у каждого из нас по сути один акцент. Одна грань. А в мире Марии проживают лишь люди. Возможно, каждый из них является многогранным. И – прошу не воспринимать мою версию слишком фантастичной – в каждом из них есть свойства разных рас. Они не проявляются физически, но отражаются в характере человека. В его многогранности. Адептка Мошкина – весьма многогранная личность, кстати, как я успел убедиться в ходе нескольких бесед, – усмехнулся Гарон и блеснул на меня глазами.
«Приятно, я многогранная», – подумала я, завороженно глядя на красавца-декана, на которого, увы, не действует пыльца. Может, как раз потому, что он человек. А пыльца не проявила во мне никаких особых свойств, связанных с моей собственной расой. Эх…
– То есть получается… – начала я, чтобы не сидеть, глядя на него с открытым ртом (то есть как влюбленная дура).
– Да, получается, что для каждого из них ты – действительно истинная пара, – твердо подтвердил Гарон. – Купание в пыльце выявило грани твоей личности, соответствующие расе каждого и подходящие каждому как истинная пара. В тебе есть признаки истинной пары каждого из них.
– Поэтому мы считаем, что в идеале следовало бы организовать возможность, чтобы ты стала парой каждого из претендентов, – закончил за Гарона магистр Дарбюр.
«Ох, вот этого я и боялась!» – обреченно подумала я.
Похоже, придется бежать в свой мир, теряя тапки, чтобы не вляпаться в откровенное многомужество. А ведь еще день назад я вообще замуж не собиралась. У меня даже парня не было.
– Что скажешь об этом, Мария? – впился в меня взглядом Дарбюр. – Не хочется лишать мальчиков их истинной пары. Да и тебя тоже. Все вместе они для тебя составят фактически… идеального мужчину. Идеально тебе подходящего.
– Останется лишь четвертого – человека – добавить, – очень зло усмехнулся вдруг Гарон. – Ведь сейчас все претенденты не относятся к ее собственной расе.
– Необязательно! Возможно, как раз на человеческую составляющую все это не распространяется, – парировал магистр. – Итак, что скажешь, адептка Мария? Это возможно. Мальчики согласятся, ведь другой истинной пары для них не предполагается.
Я глубоко вздохнула.
Нет.
На это я не соглашусь. Никогда. Это просто несовместимо со всем, чему меня учили мама с бабушкой. А моя бабушка, между прочим, очень любила дедушку. И очень хорошо знала, как нужно жить.
– Я понимаю серьезность ситуации, – сказала я твердо. – Но нет. Многомужество претит моим нравственным принципам. К тому же я не уверена, что останусь в мире Дамбиор после практики. Не думаю, что будет удобно – и вообще возможно – перевести на Землю трех мужчин нечеловеческой расы. Уверена, есть и другие варианты.
– Я же говорил, что многогранная. Эта ее вежливость и мягкость обманчива. Прекрасно может отстоять свои взгляды, – усмехнулся Гарон. Мне показалось, что он облегченно вздохнул. Его плечи едва заметно опустились. А усмешка стала похожа на нормальную улыбку. Правда, не знаю, где он в нашем с ним общении заметил «вежливость и мягкость». Я ведь с самого начала с ним спорила!
Кстати, я заметила и то, что большинство магистров тоже с одобрением смотрят на меня. Видимо, и они считали вариант многомужества сомнительным. А девицу, которая согласилась бы на него – вертихвосткой (или как тут это называется).
– Других вариантов – два, – немного грустно произнес Дарбюр. Ему-то, похоже, очень хотелось отработать именно мое совместное проживание с тремя мужчинами. – Первый – простейший. Мы прямо сейчас отправляем тебя обратно на Землю. Так мальчики перестанут ощущать твои эманации. Постепенно им станет лучше, а тоска по истинной паре станет ненамного сильнее тоски по несостоявшейся школьной любви. Как я понял, ты предпочитаешь этот вариант? – закончил он еще печальнее и устало поглядел на меня.
Хм… Этого я и боялась!
