– Подозреваю, у романтичных девиц это действительно называется половинкой, – улыбнулась я, давая понять, что себя к оным девицам не отношу.

– Но если оборотни ощущают идеального партнера по запаху, а дриады – по так называемому «притяжению земли», то у людей и им подобных нет такого инструмента. Однако, в редких случаях, когда человек или, допустим, эльф встречает своего идеального партнера, то может ощутить его эманации. Особую энергетику души, которая влияет и на тело, делая его привлекательным. А может и не ощутить. В этом загвоздка! Вот мы и подумали, что нужен инструмент для усиления эманаций. Такой, чтобы они излучались ярко, сильно, подобно солнечному свету, и идеальный партнер будет «притянут» ими. Недавно удалось найти природный источник для усиления – пыльца растения гарбиария волнистая. На эксперименте участники примут ее особым образом. И если статистика покажет достойный процент создания крепких пар, методику утвердят на Магическом Совете, а желающие наладить свою личную жизнь смогут ее использовать.

– Хм… Очень интересно, магистр декан. – Я как-то растерялась: честно говоря, не ожидала, что у местных ученых такие романтические цели. – Но при чем тут я? Я вообще из другого мира!

– Вот это и интересно! – с каким-то даже энтузиазмом ответил Гарон. – Очень интересно узнать, может ли идеальная пара для человека быть… в другом мире. Как ты считаешь, адептка Мошкина?

Он что, действительно интересуется моим мнением? Или просто издевается?!

– Даже не знаю, – ответила я спокойно, не желая поддаваться на провокации. – Мне кажется, маловероятно. Ведь тогда у такого человека практически нет шанса встретить свою половинку. А это несправедливо.

– Ты веришь во вселенскую справедливость, адептка Мошкина? – наигранно-удивленно поднял бровь Гарон. – Впрочем, вот и проверим, есть она или нет. Если у тебя – почти случайной попаданки в другой мир – найдется тут пара, значит, справедливости нет. Что и требовалось доказать.

– А ты в нее, значит, не веришь, магистр декан? На самом деле, если пара для меня найдется, то это не исключает «вселенской справедливости». Вдруг свыше уже все расписано. Моя пара почему-то оказалась в вашем мире. И судьба распорядилась так, что я должна была отправиться сюда. То есть все как раз справедливо и продумано.

«Интересно, уела я его или нет?» – пронеслось в голове.

– Может, и так! – неожиданно весело рассмеялся Гарон. И вновь заговорщицки склонился в мою сторону. – Видишь, как интересно. Так что хватит тратить мое время. Решай – аннулируем договор? Или ты участвуешь?

Я с тоской поглядела на его экземпляр договора, лежащий на столе. А ведь и мой тут, рядом – свернутый, у меня в кармане. И аннулировать их так просто… А решать нужно прямо сейчас!

Да что за беда-то?! Что за такая мировая несправедливость, что мне приходится принимать судьбоносные решения в спешке? Откажусь сейчас – и, возможно, буду жалеть об этом всю жизнь.

И тут меня осенило. Практически самый главный вопрос оставался нерешенным.

– Если можно, еще пара вопросов, прежде чем я приму окончательное решение, – улыбнулась я. – Я из другого мира. Моя практика длится два месяца. Что, если для меня действительно найдется пара? Я уйду на Землю, и мы будем разлучены навсегда? Не находишь, что это получается очень… жестокий эксперимент?

– Совершенно не проблема, – усмехнулся декан. – В этом случае кто-то из вас отправится на постоянное место жительства в другой мир. Ты останешься здесь. Или твой… хм… избранник пойдет на Землю – тут уж как сами решите. Никаких законов, запрещающих межмировую миграцию, у нас нет. Насколько я знаю, у вас тоже.

Я задумалась на несколько мгновений. Как у него все просто! И очень захотелось в эту простоту поверить. Согласиться бездумно, просто довериться бархатной твердости, что звучала в голосе декана, ощущалась во всей его фигуре, в чертах лица.

Но…

– Так что мне придется делать? – спросила я. Ведь о ходе эксперимента он мне так и не рассказал.

Гарон закатил глаза, демонстрируя, как ему надоело мое недоверие.

– Уже сегодня тебе и группе товарищей предложат принять пыльцу гарбиарии – в какой форме, сейчас решается. Некоторые особо ретивые ученые никак не могут договориться, что лучше – настойка для приема внутрь, ванна с пыльцой или, допустим, духи. Возможно, вам даже разрешат выбрать. Дальше ты будешь проходить свою практику. Просто учиться. И если кто-то внезапно воспылает к тебе любовью, а ты, допустим, испытаешь хотя бы частично ответные чувства, то вас проверят особым образом, является ли ваше влечение следствием действия гарбиарии, или просто у вас юношеская влюбленность. А уж как вы будете (или не будете) общаться – решать вам. Единственное условие – ты должна сходить с претендентом хотя бы на три свидания. Дать ему шанс. Очень страшно, адептка Мошкина, да? «О ужас, в этом мире меня могут пригласить на свидание!»

– То есть мне не придется… – я осеклась, произнести то, чего я опасалась, в присутствии декана было совершенно невозможно.

Точно покраснею! Или провалюсь сквозь землю. Ведь стоило подумать о постели, как в голову полезли картинки об интимном общении с этим ослепительным красавцем. Брутальным и вредным.

– Да не придется, успокойся ты уже, адептка Мошкина! Любое интимное общение – даже держаться ли вам за ручку – на ваше усмотрение. Не хочешь – не надо. Все, вопрос закрыт? Я могу вернуться к своим прямым обязанностям? Или сожжем договор, а пепел развеем по ветру? Решай. Портал работает до трех часов дня, у тебя осталось не так уж много времени.

Несколько мгновений я боролась с собой. Ощущала себя последней дурой. Мнительной дурой.

И, конечно, просто из вредности хотелось упереться рогом. Отказаться. Или мучить Гарона еще часа полтора. Но это еще глупее. И точно будет выглядеть как попытка продлить общение с ним.

– Да нет, поучаствую. Мне тоже интересно, магистр декан, – наконец ответила я.

Только интуиция кричала, что все будет не так уж просто. Есть во всем этом какая-то подстава. Такая, что декан и ученые не догадались о подобной возможности…

– Вот и славно, – обрадовался Гарон и посмотрел на часы.

И опять мне захотелось отыграться. Не выглядеть последней дурой.

– Магистр декан, прости за подобный вопрос, – улыбнулась я. – Ты явно очень радеешь за этот эксперимент. Ты тоже будешь в нем участвовать? Хочешь найти свою половинку?

И осеклась, потому что так он может решить, что это я хочу, чтобы он в нем участвовал.

Но было уже поздно. Оставалось лишь в очередной раз ругать себя за дурацкое поведение! И надеяться, что Гарон не подумает лишнего.

– Не уверен, что для меня это возможно, – совершенно серьезно ответил Гарон. И без насмешки надо мной. – Я курирую эксперимент, а не участвую в нем сам. Но ты права, у меня в определенном смысле есть личный интерес. Иди, адептка Мошкина. Надеюсь, в ближайшее время у тебя не возникнет новых подозрений и сомнений.

Когда я вернулась в коридор, Марена разве что от радости не прыгала, узнав, что я остаюсь.

– Слушай, пойдем поедим, что ли? – вдруг предложила она. – Обед дают с двенадцати до четырех. Уже без пяти двенадцать. А я ужас как проголодалась!

– Но ты же недавно завтракала, а потом лежала на кровати в звериной ипостаси! – удивилась я.

– У тэрин очень интенсивный метаболизм, – просветила меня она. – Так что привыкай, что я буду таскать тебя в столовую при каждой возможности. С двенадцати до четырех, кстати, можно пообедать два раза. Я иногда так делаю. Пойдем?

Веселая болтовня с оборотнем немного отвлекла меня от мыслей о декане. Вернее, от сложных противоречивых чувств, что опять возникли от общения с ним, и я ощутила, что тоже голодна.

В сущности, я не ела с семи утра, при этом дергалась, нервничала, боялась. Подкрепиться не помешает!

Подхватив меня под локоть, Марена пошла к большой лестнице, что вела к выходу.

А на выходе нас ждал сюрприз.