Но торговли не вышло, потому что этот, такой удобный и заброшенный дом, оказался занят.

- Может… заметили? Петли там? Или другие следы присутствия? – предположила я. – Решили, что Особый отдел…

Бекшеев подумал и покачал головой.

- Нет. Тогда им проще было бы уйти. Зачем доводить до столкновения? Отступить. И залечь на дно. Выждать. Назначить другую встречу. Нет, нападения они не ждали. Странно другое… почему не ушел он? Если видел… это ведь просто. Он в лесу, они – там. А по лесу ходить он умеет…

И в этом была своя правда. Действительно. Почему не ушел?

- Поймаем – спросим, - сказала я.

- Если…

- Сомневаешься?

- Да. И снова же. Он, кем бы ни был, бросил тела. Не спрятал, куда бы он ни убирал остальных. Не снимал с них шкуру, не отрезал конечности и головы. Как будто…

- Они ему были не интересны.

Божья коровка на моем пальце расправила крылья и поднялась, описав полукруг.

…там твои детки просят хлеба…

- Именно, - щелкнул пальцами Бекшеев. – Они ему не интересны! Смотри, к части он пришел. Следит. Выслеживал. Как…

- Охотник?

- Да. И он убил одного, чтобы забрать другого…

Отрезать ему голову, содрать шкуру и засунуть в шкаф. Хотя…

- Добычу потрошат. И свежуют, - произнесла я тихо.

- А еще у многих охотников есть дурная привычка сохранять в качестве трофеев головы…

Глава 18 Вадья

«Вадья – суть окно в трясине болота, полное стоячей воды. Та с виду может глядеться нормальною, однако следует избегать употребления данной воды, и уж тем паче, заприметивши впереди проблеск, стоит увеличить осторожность, ибо наличие вадьи говорит о том, что характер болота меняется…»

«Толковый словарь юного охотника»

Головоломки Бекшеев с детства любил. Квадрат из деревянных полированных деталей. Отец убирает одну и снова складывает квадрат.

И это несоответствие – два квадрата и кусок деревяшки на ладони отца – раздражает.

Бекшееву отчаянно надо понять, как так у отца получилось. И он разбирает квадрат. Собирает снова. И снова разбирает, чтобы создать еще один.

И снова разобрать.

Сколько ему?

Он не помнил. Помнил вот, что головоломки становились сложнее. И братья смеялись над этой, почти болезненной его увлеченностью. Правда, беззлобно.

Его любили.

Берегли.

Не уберегли, как им казалось. И почему-то никто не хотел понимать, что аналитика – это та же головоломка. Только неимоверно более сложная. Потому-то, пожалуй, и давалась она Бекшееву.

А сейчас головоломка не то, чтобы не складывалась.

Не так.

Неправильно. Будто имелась где-то та самая деталь, которая позволяет сделать из квадрата еще один квадрат, но больше.

Ничего.

Найдет.

При большом объеме первоначальных данных следует данные классифицировать. Это поможет упорядочить и привести информацию в систему. И облегчит дальнейшую обработку.

Классифицировать трупы, правда, до сих пор не приходилось.

Зима лежит, закинув руку за голову, а в другой – тонкая травинка, которая покачивается, пусть ветра и нет. Есть дыхание. Глаза прикрыты. Она тоже думает.

Она не аналитик, но…

Не причитает. Не хмурится неодобрительно, выказывая недовольство, ведь Бекшеев обещал не брать работу на дом.

Развод одобрили.

Как-то даже очень быстро одобрили, будто канцелярия забыла, сколь неповоротливой может быть. Наверняка, не обошлось без Одинцовской помощи. Впрочем, раз Бекшеев ничего не просил, то ничего теперь и не должен. Хотя… дело не в невидимых путах долгов и оказанных друг другу услуг, на которых держится, кажется, весь высший свет.

Дело в мертвецах.

Итак, четверо – случайные жертвы. Которые просто забрели не туда, куда следует… как? Кто-то из них явно местный, если вообще знал про эту деревню. Возможно, что бывал. И счел вполне удачным вариантом. Кстати, в этом он прав.

Ориентир неплохой.

Пограничники вряд ли заглядывают сюда часто. Те, кто служит давно, знают о репутации. Люди – существа суеверные. И нужен веский, очень веский повод, чтобы заставить их забыть о страхе.

Повод имелся. Те несколько пакетов. Но ходоков должен был кто-то вести, кто-то, кто знает тропы.

Пути.

Опять же, деревня, пусть с одной стороны окружена лесом, но с другой дорога-то просматривается. А в подвале давешнем, если вдруг случится рядом оказаться кому-то лишнему, можно и отсидеться.

Значит…

Вновь же местный.

С той стороны… тоже местный. Или тот, кому случалось бывать на этой стороне не раз и не два. И о деревне он знает… могли ли её использовать как перевалочный пункт?

Бекшеев вынужден был признать, что информации мало.

Но… нет.

Если бы так, тот, кто охотится на людей, знал бы. И не сунулся бы вот так, убивать. Обошел бы стороной и только.

Значит, встреча единичная.

И снова все сводится к теории-квадрату, когда четверо оказались не там, где нужно… и умерли.

Хотя тоже не ясно. Если убийца пришел и обнаружил чужаков, то почему он просто не отступил? Не дождался, когда чужаки уйдут? Зачем напал, если как добыча они ему не интересны?

Застали?

Не похоже. Нет следов стрельбы, да и в целом борьбы.

В доме было что-то важное? Или сам этот дом был важен? Надо будет выяснить, кому он принадлежал. И если так, то убийца просто… не стерпел? Чужаков в своем доме?

А остальные?

Женский труп явно стоит особняком. С ним обращались бережно. Но почему в шкафу… не потому ли, что подвал уже был занят, когда тело перенесли?

Зачем его вообще переносить?

Вопросы. Куски-деревяшки в немеющих пальцах. И дар молчит.

А пышный хвост травы покачивается, то касаясь лба Зимы, то отстраняясь от него.

Остальные.

Пропавший солдатик, если это он – хотя тут с высокой долей вероятности можно сказать, что именно он. И тот, кто до него. Эти двое убиты относительно недавно. Выпотрошены и разделаны. У солдата отсутствует голова, которую наверняка найдут сегодня-завтра. А второй?

Кто он?

Удастся ли установить личность? Голова сохранилась, но вид у нее такой, что смотреть страшно. Способ убийства… и патрульных было двое. Почему второго просто зарезали?

- Он должен быть очень сильным, - тихо сказала Зима и повернулась. – Я так думаю.

- Чтобы убить?

- Чтобы перенести тело сюда. До части версты полторы. И сомневаюсь, что солдат шел сам… поначалу так точно нет.

- Почему?

- Потому что мы нашли бы след. Он просто военный. Он не умеет ходить по лесу правильно. Прется напролом, вот прямо как ты.

Эту деталь Бекшеев упустил. Неприятно осознавать.

- Следовательно, его отключили и понесли… а весу-то в нем прилично. Думаю, по дороге его где-то и разделали, - взгляд её обратился к лесу. – Так легче. К чему таскать лишнее, если можно ношу облегчить. И голову отрезали.

- Пол дома весь… грязный.

- Значит, разделали неподалеку… или ты прав, тут. А потом все убрали. Хотя опять же, на кой? И как? Чтобы так распластать, надо подвесить. А я ни крюка, ничего похожего не приметила. Тот, в шкафу, не в счет.

И Бекшеев снова согласился.

- Тогда откуда кровь?

- Может, с собой принес?

- Для чего?

- Ну… - Зима села. – Мух подкормить? Или крыс подозвать, чтоб тут… или просто, играет?

Игра?

Хотя… если так, то да. И это покушение на военных столь же демонстративно, как и головы, выставленные на всеобщее обозрение.

Деревня.

Дом.

Знаковое место. И да, пожалуй… снова вызов? Но куда более дерзкий, будто тому, кто начал игру, не понравились предыдущие игроки.

Грузовики показались, когда солнце уже перевалило за полдень. Встрепенулась Девочка, до того лениво развалившаяся на траве. Подняла голову и коротко тявкнула.

- Едут, - сказала Зима и воздух потянула.

Поднялась, неспешно, словно не хотелось ей вставать, выбираться из леса и идти, разговаривать с людьми. В чем-то Бекшеев её даже понимал. Здесь неплохо.