— Откуда они? — спросил он, глядя на новые знаки-узоры на моих руках, внимательно рассматривая их.

Я пропала. Что сказать?

— Кто? — хрипло вымолвила я, наблюдая за эмоциями на его лице.

— Эти татуировки. До похищения у тебя их не было, — ответил он, внимательно глядя на меня.

— Я… не помню. То есть, я их видела, но… не помню, как они появились, — с трудом ответила, подавляя образовавшийся в горле ком от воспоминаний связанных с ними.

Всё. Я переступила эту грань. Солгала одному, предала другого. Вой в сознании от предательства собственных идеологий стоял внушительный, что ноги стали подкашиваться, и я присела на диван. Голова закружилась.

— Это он тебя пометил? — настойчиво спросил Октябрь. — Скажи, это он?!

Янтарные глаза наполнились недоверием и яростью. Никогда я его таким не видела, и ничего не могла ответить. Горло моё будто было сжато невидимой рукой. Он так смотрел, что я просто расплакалась, не понимая, что теперь говорить.

— Октябрь! — вмешался Июль, схватив его за плечо. — Что ты делаешь?

— Посмотри на её руки! Посмотри! — крикнул он в ответ, и Июль последовал его требованию.

А я сидела на диванчике как тряпичная кукла. Июль взглянул на меня в немом вопросе, и я дала ему свою руку. Он внимательно осматривал новоиспечённые узоры, нахмурив тёмные брови.

— Ну, и? — спросил он, обернувшись к Октябрю.

— До похищения их не было. И они не похожи на метки Всевидящей матери. Это он. Он пометил её! — воскликнул Октябрь, с яростной вспышкой в глазах.

— С чего ты взял?! — не выдержав тона брата, следом вспылил Июль.

— А с того, что она не помнит, как они появились! — нервно взъерошив шоколадные волосы, выпалил Октябрь.

— Это ничего не значит, — поразительно спокойно ответил Июль.

— Гелиодор, а ты что скажешь?! — воскликнул Октябрь и все взгляды повернулись в его сторону.

Всё. Я пропала.

Гелиодор окинул ожидающую толпу внимательным взглядом, и странно усмехнулся.

— Я был котом, запертым в клетку. Откуда мне знать? — дёрнул плечами он, и я выдохнула, едва не лопнув от напряжения. Была в шаге от пропасти, но волшебник не сдал меня.

— Вот это как раз и доказывает, что это дело его грязных рук! Знаки на теле появиться на теле не могли незаметно. Если она не помнит, то где был ты, Гелиодор? Или не отличил бы свет Всевидящей матери, что возникает во время образования знаков? Или ты не был рядом? Если не был, то она была в руках этой твари, что могла делать с ней что угодно! Они не похожи на те, что возникали ранее. Они отличаются. Я не слепой, и не дурак! Я знаю, я чувствую, что эти метки связаны с ним! — практически орал Октябрь.

Никогда его таким не видела, и это было страшно. Мне было стыдно, но сказать правду не поворачивался язык. Все молча смотрели на него, не зная, что сказать.

— Вот это мы и узнаем у Кота, — разорвал образовавшуюся тишину, голос Июля.

Этого я и боюсь. Мне стало дурно. Что же я натворила… чем дальше, тем хуже.

— Клянусь, я убью его, — прошипел Октябрь, бросив на меня взгляд, — это отродье заплатит сполна за всё.

— Остынь, — сказал Январь, положив руку ему на плечо и крепко сжав, — её ты в чём винишь?

Его вопрос, как холодный душ, подействовал на разбушевавшегося Октября. Взгляд его постепенно остыл, и стал мягче. Он покачал головой, потёр лоб, и глухо чертыхнулся.

— Я не знаю. Как увидел это на её руках, то такое чувство накатило, будто я точно знаю, что это он. Сомнений нет, главный вопрос, зачем он это сделал? Ты же знаешь, что он ничего просто так не делает. Я вижу, что эти отметины несут его имя. Разве вы не видите?

На этот раз, ко мне подошёл Январь. Он присел на корточки и попросил взглянуть на мою руку. Я, молча ему её протянула. Он пристально смотрел, осторожно вертел. Взгляд его был беспристрастен. Но, когда он посмотрел мне в глаза, то я поняла, что он всё понял. Губы его были сомкнуты в линию, брови сурово сдвинуты. Мне конец. Он догадался или как-то, как и Октябрь, прочёл в этих знаках их истинное происхождение.

— Что скажешь? — спросил Октябрь, сложив руки на груди. Лицо его выглядело мрачно, с оттенком мучительного ожидания.

Январь не ответил. Ещё раз посмотрел на мою руку, провёл по ней пальцами, и поднялся на ноги. Все ждали его ответа. Какие-то мгновения показались вечностью, в которой я тонула, рискуя захлебнуться.

— Может ты и прав, — начал Январь, и моё сердце ухнуло вниз как камень, — но ничего нельзя сказать точно. Они не похожи на те, что появлялись у светоча раньше, но, это ничего не значит. Я много видел, но такое, вижу впервые. Эти знаки не встречались мне ранее. И если она ничего не помнит, — он многозначительно посмотрел на меня, — то и мы не можем делать никаких выводов.

— Давайте вернёмся в город Мира, — сказал Октябрь.

— Это ещё зачем? — почти хором раздался вопрос от братьев.

— Время скажет, откуда эти знаки.

— Ты совсем с ума сошёл или притворяешься? — сказал Апрель.

— Она выбрала тебя, отказав всем нам, а ты смеешь сомневаться? — вспылил Июль, и присев на диван обнял меня, будто защищая.

— Не лезь к ней, — прорычал Октябрь, сделав шаг вперёд.

— А то что? — с вызовом спросил Июль. — Она чудом вырвалась из плена, а ты! Ты заставляешь её плакать! Что-то доказывать тебе! Не много ли чести, братец?! Тебе нужны доказательства? Так сам их и ищи, а её оставь в покое! Хочешь узнать, Орголиус ли оставил эти знаки, то пойди и спроси у него!

— Закрой свой рот, — процедил Октябрь.

— Думаешь, что сможешь закрыть мне рот? Сам следи за своим, понял?! — вскочив с места, выпалил в лицо Октябрь Июль.

— А ну-ка, ша! — крикнул Гелиодор, и звонко стукнул своей тростью, что хотелось заткнуть уши от нестерпимого звона. — Вы забыли, зачем шли сюда? Сейчас не время выяснять отношения. У нас есть цель, поэтому отложите свои страсти в сторону. Если мы не найдем кристаллы, то скоро придёт конец нашему миру. Орголиус не единственный, кого нам нужно опасаться, забыли? Ниян бы вас похвалил за смуту, которую вы добровольно вносите в свои ряды. Ему и стараться не пришлось. Уничтожите мир своими руками, тьфу! Считаете, что можете заявлять свои права на светоча? Кто вы такие, а?! — грозя и указывая на каждого пальцем.

Братья молча смотрели на него, не смея сказать слова. В их глазах бушевали эмоции, но каждый понимал, что Гелиодор прав.

— Свобода воли и предназначение, вот что главное! И даже, если бы она выбрала Орголиуса, то вы бы ничего не смогли сделать! Она могла выбрать кого угодно! Хоть меня, хоть Исгерфера, да хоть осла! Это решает душа и сердце, а не слово. Не забывайся Октябрь, считая, что слово данное ею тебе является поводом ставить её в положение преступницы! Кто ты, Октябрь? Ты забыл? А кто она, ты помнишь? Что ты себе возомнил?! — голос его громом разрывал пространство.

В глазах братьев-месяцев читалось печальное понимание, что волшебник прав.

— Я виноват, — выдохнул Октябрь. — Ты прав, я забыл, кто я.

Я сидела в ужасе от сложившейся ситуации. Всё зашло слишком далеко.

— Я забираю светоча, пока вы не придёте в себя. Мы только вырвались из плена, и ей нужно отдохнуть. Ясно? — подав мне руку, объявил Гелиодор.

Исгерфер стоял всё это время в стороне и в напряжении наблюдал за происходящим. Он молча кивнул нам и указал рукой на дверь, которая вела в другой коридор. Он привёл нас в комнату отдыха, и так же молча закрыл за собой двери, оставив нас одних с Гелиодором.

— Спасибо тебе, что защищал и не выдал, — прошептала я.

— Да они сами виноваты. Не думал, что всё будет так. Но, всё что я сказал, было от чистого сердца и без лжи. Ты должна слышать своё сердце, а не искать ответы в голове. Твои страхи в голове. Отдохни, подумай, и потом мы с тобой ещё раз побеседуем. А пока, я оставлю тебя ненадолго. Нужно решить важное дело, которое я больше не намерен откладывать.

— Неужели отпустишь её? — кивнув на сияющий камень его трости, опешила я.