— Об этом буду знать я, — упрямо продолжал отстаивать свою точку зрения Дэмин, — и я буду живым напоминанием градоначальнику о его позоре.

— Конечно, конечно, — тихо засмеялся демон, — только если тебя не лишат чинов, званий и почести, как сына предателя, и не сошлют куда-нибудь в запердыщенск. А оттуда можешь сколько угодно посылать градоначальнику мысленные проклятия. Думаю, он это переживет.

— Надо допросить того стражника, — молодой судья резко переключился от размышлений к делу, — мне необходимо понять, не лжет ли он и каким способом к нему могла попасть подвеска моего отца. — Дэмин задумался и добавил уже скорее для себя: — Неужели в моем доме завелся предатель?

— В данный момент, думаю, это пустая трата времени, нам следует сосредоточиться на поиске груза и тех, кто это спланировал. Кто будет какому-то стражнику сообщать о подобном? Он просто пешка. Не стоит тратить время.

— Это важно, — нахмурился Дэмин, — возможно он скажет кто был тем, кто принес подвеску, или может быть не было никакой подвески? Может, она поддельная?

— Дэмин, нам надо сейчас не искать способы оправдать твою семью, а найти виновника заговора. Ты же ясно это слышал от градоначальника.

— Я должен поговорить со стражем, — молодой судья упрямо повторил свое намеренье, — не понимаю, почему ты настойчиво отсекаешь такой…

— Господин! — служанка, возникшая словно из ниоткуда, бросилась к ногам Дэмина, даже не дав ему закончить начатое предложение, — госпожа Рия грозиться себя убить! Молю вас остановите ее!

Только сейчас на Дэмина обрушилось ужасающие осознание того, что пока его отец незаконно арестован, главой дома является он. Вся ответственность за каждый камешек в этом саду, за каждого человека, находящегося здесь или переступавшего порог поместья, за все сделанное или подуманное жильцами дома, абсолютно за все, легла на его плечи. Конечно, его готовили к такому исходу событий, учили справляться не только мужскими обязанностями и семейным делом, но и разбираться в ведении хозяйством и управлением поместьем, но такая участь всегда казалось ему отдаленным будущем. И вот сейчас, глядя в глаза перепуганной служанки, он понял, что это будущее настало. Ему хотелось молить богов, что это лишь вынужденные временные обстоятельства, но слова Мингли о том, что его отцу может угрожать опасность прочно засели в голове. Как бы ни обернулось произошедшее, Дэмин не должен посрамить репутацию семьи, показав свою некомпетентность и страх перед настигшей его ответственностью. Когда отец вернется, он должен увидеть, что его сын достоин и способен перенять главенство над семьей. Никто не погибнет, не покалечится и не пострадает в этом доме.

— Немедленно отведи меня к ней, — приказал молодой судья.

После того, как Дэмин достиг пятилетнего возраста, его забрали с женской половины поместья. Мальчики, по мнению синторцев, научившиеся прочно стоять на земле и понимать речь взрослых, обязаны были в таком возрасте перебираться в личные покои и имели право возвращаться на женскую половину дома только по приглашению жены главы рода.

Какими бы холодными, жестокими и непоколебимыми ни казались синторцы для жителей других провинцией или иноземцев, в детстве все дети одинаково страшились отлучения от матери. Дэмин хорошо помнил свою первую ночь в казавшимися для него огромными личных покоях. Темнота и тишина страшили детский разум. До этого он всегда спал в смежных с матерью комнатах, и это чувство давало покой и безопасность, которых он был лишен в одночасье. И пусть тогда Дэмин осознавал, что стоит ему лишь пискнуть, как двери покоев распахнутся и к нему устремятся слуги, это не унимало страха перед тенями от незнакомых предметов и звуками ночных обитателей. Все страшные легенды и сказки вмиг обратились в реальность, стоило лишь малейшему шороху донестись до его слуха. Но уже тогда будущий молодой судья понимал: он старший сын своего отца и не имеет права страшиться.

Ночь была неимоверно мучительной и долгой, но она закалила перепуганное дитя, придав веры в собственные силы.

Почти все его братья прошли схожий путь. За исключением самого младшего. Он был болезненным ребенком, и мать долгие годы отказывалась отпускать того с женской половины дома.

Дэмин торопливо проследовал за служанкой через искусно обставленный сад. В отличие от внутреннего двора, где принимал гостей отец, это пространство было наполнено буйством красок и зелени. Огромное количество цветов и плодоносящих деревьев привлекало сюда бабочек, которых так сильно любили ловить дети.

Дэмин вспомнил, как нежные руки матери держали его совсем крохотные ладошки и направляли сачок на один из сладко пахнущих цветов. Тогда бутон казался размером с солнце, а сейчас выглядел крохотным пятном на фоне зеленого ковра других растений. Как быстротечно время и как многое оно меняет. Дэмин впервые позавидовал демону, для которого часы и минуты не значат так много, как для людей.

Воспоминания также пробудили волнения и о матушке. Но если она не вызвала Дэмина к себе, то, значит, справилась с новостью с достоинством, как полагалось жене главы семьи. Их мать была очень сильной женщиной. Казалось, никакое горе не способно ее сломить.

Покои наложницы брата скрывались в тени раскидистых ив у самого пруда. Матушка распорядилась выделить для нее одну из самых лучших комнат. Либо, наоборот, предпочла разместить ее дальше от собственных покоев? Кто поймет эти хитрые игры женщин?

Будь его младший брат Лиян сейчас здесь, то сразу бы разобрался в подомных замыслах. Пока Дэмин постигал боль падений и удары тренировочных мечей, тот осваивал мир интриг и женской хитрости. Может быть, потому отец и не спешил противиться решению матушки и выводить из-под ее покровительства последнего сына? Ведь в их семье не было дочерей, а взгляд женщины на мир синторцы ценили не меньше, чем умения владеть клинком. Лиян вырос более мягкосердечным по сравнению с остальными братьями. Часто плакал и капризничал. Но именно его любили слуги и одновременно боялись больше других в этом доме.

Почему Дэмин никогда раньше не думал о том, что все, даже такие мелочи, могут оказаться чьим-то продуманным ходом? Или он просто слишком много времени позволял речам демона литься в его уши и теперь во всем находит тайный умысел?

Служанка остановилась напротив деревянных раздвижных дверей покоев наложницы.

В Синторе часто использовали два вида дверей. Раздвижные применялись для летних комнат, они пропускали больше воздуха, так как шире открывались, и часто их делали резными, с небольшими просветами между узорами. В зимнее же время, от суровых холодов спасали только обычные двери, плотно прилегавшие к проемам и не позволяющие уходить теплу из жилища.

Покои Рии были летним вариантом комнаты. Если бы она прибыла в поместье зимой, ее бы непременно разместили в более утепленном помещении. Либо, — если бы она была неугодна матушке, — то могли бы оставить и здесь. Дэмин слышал о зверском обращении с некоторыми наложницами, которые были слишком глупыми и впали в немилость жены хозяина дома. Бедные девушки замерзали насмерть или получали обморожение. Мужчины, как правило, не лезли в разборки женского двора. Главное, чтобы не страдали наследники или фаворитки, а остальное было на усмотрение жены.

В центре комнаты на лазурного цвета ковре лежала в низком поклоне другая служанка. Она заливалась слезами и громко молила свою госпожу одуматься и сохранить себе жизнь. Наложница стояла на низкой лавке, перекинув через деревянную балку одну из частей балдахина. В ее глазах читалась решимость, а вовсе не наигранная прихоть избалованной девицы, что пожелала таким образом привлечь к себе внимание. Даже находясь в таком положении, она продолжала выглядеть прекрасно и не уступала статью наложницам при дворе правителя.

Дэмин, не раздумывая, приказал слугам силой спустить госпожу на пол.

Как бы ни сопротивлялась девушка, отчаянно и самоотверженно борясь за возможность расстаться с жизнью, руки служанок оказались сильнее. До официального приказа хозяина дома они не смели насильно предотвратить самоубийство. Женщины Синторы, как и ее воины, имели право завершить свою жизнь, если того требовали обстоятельства. Это было законное право, часто помогающее восстановить честь семьи или собственного имени.