Отец и мать уже окружили и приветствовали Джана. Дэмин направился в их сторону.
Второй сын Каведы был чуть ниже ростом своего старшего брата, но шире в плечах. Он стриг волосы слишком коротко по меркам моды Синторы, но военному человеку было все равно, какие нынче образы популярны среди горожан. Куда важнее была практичность.
Джан широко улыбнулся, и не успел Дэмин даже поприветствовать своего брата, как тот распахнул руки и обхватил Дэмина, сжимая его в крепких объятиях. Последний раз они виделись два года назад на осеннем фестивале. Казалось, что за это время младший брат стал еще сильнее и мужественнее. Все же, дабы быть истинным воином, недостаточно обучаться в Академи, тренироваться и следовать справедливому пути. Без настоящей военной практики боец подобен священнослужителю, что отлучен от бога.
Когда Джан прекратил мять Дэмину ребра, они должным образом поклонились друг другу. И лишь тогда Дэмин заметил подле своего брата хрупкую девушку в воздушном платье цвета летних облаков. Джан проследил за его взглядом и вновь улыбнулся:
— Это Рия.
Дэмин и родители молчали, ожидая продолжения приветствия. Ведь полагалось указывать статус отношений, род занятий молодой особы и обозначить ее положение в обществе. Но Джан посчитал, что названное имя — достаточное пояснение всего.
Имя девушки и в самом деле могло позволить о многом догадаться. Как и ее болотного цвета глаза, каштаново-золотистые волосы и черты лица. В Синторе редко использовали звонкие буквы в именах девушек, опасаясь, что те придадут их характеру властности и жестокости. Поэтому, если такие особы встречались, то либо девушки сами брали себе второе имя, когда, например, шли на военную службу, или становились торговцами, или просто желали изменить судьбу, считая, что так получат внутреннюю силу, способную помочь им справиться с выпавшими на их долю испытаниями. Либо такие девушки были родом из других провинций, как было в случае с Рией, внешность которой кричала о ее чужеземных корнях громче имени.
Если брат не пожелал представлять ее положенным образом, то, вероятно, она является его наложницей. Но почему он предпочел умолчать об этом? Наложница, пусть и не жена, но подобный статус никогда не был чем-то позорным. Даже более того, многие девушки желали попасть в ряды узаконенных любовниц к богатым и знатным господам. Мог ли его брат смолчать, потому что для Рии, — чужеземки, — подобное могло бы стать оскорблением?
Дэмин непроизвольно всегда анализировал все, что попадалось в поле его зрения. В том числе и людей. Особенно тех, кто проникал в круг его семьи.
Когда Джан положил руку на плечо Дэмина, приглашая того последовать к столу, старший брат понял, что излишне долго смотрел на Рию. Ее красота была необычна для синторцев, подобно тому, как восхищают диковинные животные из других регионов континента. Но помимо одной лишь притягательной внешности, было в девушке что-то чарующие. Например то, каким глубоким и проникновенным взглядом она одарила первого сына Каведы, смысла которого тот не смог понять. Зато от Мингли не утаилось легкое чувство смущения его господина. Мечник чуть сощурил глаза, пристально осмотрел девушку с ног до головы, сложил руки на груди и, усмехнувшись собственным мыслям, предпочел встать под тень крыши террасы.
Как только все члены семьи и гостья расположились за столом, матушка взмахнула пышным рукавом платья, и весь внутренний двор тут же оживился, подобно гигантскому улью. Музыканты принялись исполнять приятные вечерние мелодии, что были призваны расслабить и подарить умиротворения после тяжелого дня. Танцовщицы подготавливались к выступлению, осторожно бросая взгляды на сыновей Каведы и тихо хихикая, прикрывали ладонью рот. Слуги засуетились, принявшись приносить блюда.
Матушка все не унималась с расспросами о том, как живется Джану в крепости на границе с Тивией. Хорошо ли кормят, выделили ли ему слуг, не болеет ли он и есть ли там врач и чароплет, не нужно ли тому выслать книг из библиотеки и прочие женские волнения о родном сыне. Дэмин, как и его отец, все это время предпочитали разглядывать еду на своей тарелке или осматривать причудливые одежды у нанятых музыкантов. Перебивать матушку было не только невежливо, но и опасно для ментального здоровья. Несмотря на то, что она никогда не участвовала в делах семьи, касающихся рабочих моментов, предпочитая сохранять роль жены, матушка была женщиной умной, хитрой и даже местами суровой. Например, именно благодаря ее огненному характеру случился известный в кругах знати скандал, что ходил теперь притчей во языцех о наказании слуги, который посмел пренебречь своими обязанностями и не подал самому младшему сыну Каведы вовремя лекарство. Матушка распорядилась бить кожаными плетками этого слугу каждый раз, когда ее больной сын кашлял. Скандалом это стало благодаря тому, что подобное произошло в семье Каведы — помощника судьи, который славился желанием узаконить наказания над слугами, дабы хозяева не творили зверского самосуда. Впрочем, поведению матушки нашлось веское оправдание: ее любимый младший ребенок был на грани смерти на протяжении нескольких месяцев. Тут у любой женщины может случиться нервный срыв.
Дэмин задумчиво разглядывал одежды танцовщиц, игнорируя непрекращающийся диалог между Джаном и матушкой. Он не был заинтересован в девушках, как можно было бы подумать со стороны, просто хотел на чем-то зафиксировать взгляд, дабы погрузиться в собственные размышления. Как часто бывает, мысли о случившихся неприятностях нарочно норовят залезть в голову, стоит лишь расслабиться. И сейчас Дэмин обдумывал все стороны сложившейся ситуации с передачей дела Гувэю. Он нахмурился, заловив самого себя на стремлении к тщеславию и недоброжелательных мыслях по отношению к столь благодушному и открытому человеку, как сын градоначальника. Он даже подумал спросить мнения своего отца по данному вопросу, когда ощутил, как что-то легонько коснулось его ноги. Дэмин сморгнул, теряя последовательность мыслей, и бросил взгляд под стол. Шелковая туфелька Рии, что покачивалась в такт музыки, то касалась его ноги, то вновь отстранялась. Дэмин ощутил неловкость от происходящего, хоть и понимал, что девушка это делает не нарочно.
Он поднял взгляд и столкнулся с глазами цвета самых топких болот. Они поблескивали в свете фонарей, развешанных вдоль террас, и в них читалось озорство. Дэмин растерялся и резко отвел взгляд в сторону, задев рукой столовые приборы. Палочки и подставка под них соскользнули со стола. Прозорливые слуги, внимательно наблюдавшие за господами, дабы в случае чего угодить тем, тут же ринулись к ногам Дэмина и стали подбирать упавшие предметы.
— Мой брат, наконец, стал больше похож на обычного человека! — засмеялся Джан, — даже вещи роняет со стола. А то до этого момента, сколько помню, всегда был словно мифическое существо, не имеющее недостатков.
— Не говори так, — ласково отозвалась матушка, — твой старший брат до сих пор излишне эмоционально переживает за любую, даже пустяковую оплошность.
Дэмину не понравилось, что его сдержанность, холодность и умение просчитывать все на несколько шагов вперед в глазах матушки по-прежнему выглядели как чрезмерная ранимость. Возможно, когда он был ребенком, то в самом деле сильно переживал собственные неудачи, но с возрастом научился справляться с подобными всплесками чувств, которые не красят мужчину. Но разве родителям объяснишь, что ты уже вырос?
Дэмин надеялся лишь на одно, что Мингли слишком заскучал и не вслушивается в их разговор, так как ему не хотелось в глазах мечника выглядеть чьим-то ранимым сыном.
— Ох, матушка — Джан пододвинул к себе тарелку с фаршированной рыбой, — любишь ты всегда защищать нас от самих же себя. Твое бы рвение да нашему правителю в уши. А то стоим, как дураки на границе с врагом, и даже укреплений новых не возводим, да гарнизон не пополняем. Ведь и так понятно, что конфликт разрастается, и это пламя уже не потушить. Чего мы ждем? Когда враг первый нападет? Тивийцы пусть и славятся своей праздностью, но мы как-то подзабыли, что подлость — тоже их натура. Не ровен час, как проснемся под боевые горны. Помяните мое слово.
