Когда Дэмин добрался на портшезе до Академии, то был вынужден встать в длинную очередь. Стражи учебного заведения торопливо подгоняли студентов, столпившихся у входа, дабы те, кто излишне нарочно долго выбирался из своего портшеза, — конечно же, делая это для демонстрации окружающим себя и своего богатства, — не перекрывал горожанам улицу и не создавал затора. Но молодые господа и госпожи, что обучались военному ремеслу, не спешили скрываться за воротами академии. Они знали, что в такой день тут образуются толпы зевак, желающих посмотреть на учеников. Девушкам это было выгодно, можно было найти себе жениха. В дни главных экзаменов сюда приходили даже свахи — подбирать и высматривать подходящих молодых людей. Для юношей же — показать всем, какими статными и могущественными растут отпрыски той или иной семьи.
В общем, как говорил Мингли: люди похожи на мартышек, что обитают на склонах южных пиков. Те тоже постоянно сбиваются в кучу, кричат и показывают друг другу задницы. Сейчас Дэмин с ним был полностью согласен. Ему претила сама мысль выставлять себя на всеобщее обозрение, подобно товару на прилавках уличных торговцев.
Когда молодой Каведа, наконец, смог просочиться в стены учебного заведения, его подхватила волна идущих к главному корпусу студентов. Многие были взволнованы и одновременно радостны. Обычно таковыми являлись приезжие ученики других академий. Местных же ребят и девушек сразу можно было определить по сонным взглядам или излишне напыщенному выражению лица. Безусловно, не все молодые и богатые были надменными и заносчивыми, просто они терялись на фоне своих чванливых сверстников, ибо те предпочитали надевать только самое дорогое, шикарное, красочное и блестящее. Так как дни в преддверии экзамена ничем не уступали праздничным или официальным приемам во дворце правителя. Здесь мода зарождалась с такой же скоростью и пламенем охватывала весь город.
Например, в том году дочь высокопоставленного чиновника при дворе прицепила себе на волосы огромный пион чуть ли не размером с ее лицо. Цветок был создан искусным мастером полностью из дорогого шелка и окрашен в нежно-персиковый цвет. На его сердцевину были нанесены стойкие духи с нотками цветения вишни. Это так поразило всех студенток и тех, кто успел разглядеть эту особу у входа в академию, что не прошло и пяти дней, как вся женская половина Виты увешалась цветами.
Дэмин вошел в главное здание, преодолев двенадцать белых гранитных ступеней. Их было ровно столько же, сколько и важных правил Академии:
Учитель для студента подобен отцу. Строг, но справедлив.
Если родитель производит на свет ребенка, то учитель создает из него человека.
Воспитанник — зеркало своего учителя.
Если студент глуп и безалаберен, то роняет тень на своего мастера.
У ученика нет пола. Его велено оценивать только по знаниям и талантам.
Даже покинув стены своей академии, как покидают отчий дом, учитель все равно остается мастером для своего ученика, как отец останется отцом для сына, даже если их пути разойдутся.
И многие другие, выбитые символами кратких тезисов на мраморных ступенях, дабы студент, поднимающийся к входу академии, мысленно их повторял.
Интересно, кто вообще так делал? Особенно с учетом того, что в некоторых провинциях считалось дурным тоном топтаться по надписям, будь то сакральные письмена или просто выбитые в камне умные речи мудрецов. Таким приезжим студентам приходилось внимательно смотреть под ноги и перешагивать через символы, что усугубляло давку у главного входа.
Дэмин уже не обращал внимания на высокие своды, на красочную мозаику окон, на великолепные картины, гобелены и прочее убранство академии. За столько лет, что он здесь обучался, все это обратилось для него в приевшийся глазу фон. Но благодаря студентам, прибывшим из других провинций, многие из которых громко восторгались внутренней красотой здания, некоторые ученики по-новому взглянули на место, в котором учатся. Дэмин вспомнил, как и сам, — когда впервые пересек порог академии, — пребывал в жутком восторге от всего, что видел.
Как же быстро привыкаешь ко всему хорошему.
Минуя толпы спешащих, как и он, или восхищающихся студентов, или тех, кто потерялся и бродит, пытаясь понять, в какой из коридоров следует свернуть, Дэмин наконец-то нашел нужную аудиторию.
На пятом ряду он заметил своего друга, с кем периодически посещает «Медовый поцелуй». Они познакомились сразу же на первом году обучения, после того, как их поставили в спарринг на занятии по мастерству владения мечом. Дэмин, который готовился к поступлению в Академию чуть ли не с младенчества брал уроки у нанятого отцом мастера меча. Поэтому не прошло и минуты, как он сразил своего соперника. Так могла бы родиться вовсе не дружба, а вражда. Ведь такое умение Дэмина, — явно выученное заранее, — могли оценить как демонстрацию собственного превосходства над остальными. Но ситуацию спас шокирующий для молодого Каведы факт: в Академии требовалось уметь владеть не только мечом, но и другими видами оружия. Этого он не учел, и потому уже в следующем бою, его новоиспеченный друг, от души отлупил выдающегося мастера меча длинным буковым шестом.
Как сказал бы Мингли: нет дружбы крепче, чем та, что родилась в бою. Конечно, сложно было назвать тот позорный для Дэмина поединок боем. Ведь он только и делал, что пытался спрятаться от разящей его длинной палки, так как не представлял, что делать с таким оружием и как уворачиваться. После пары-тройки болезненных ударов, что пришлись по рукам и ногам, он перешел к тактике защиты, которая уже спустя пару секунд сменилась на откровенное бегство с попытками найти укрытие на тренировочном поле. Это оставило в душе Дэмина незабываемое чувство стыда и безысходности. Хорошо, что подобное зрелище видел лишь учитель и его будущий друг. Но после данного злополучного случая, молодой Каведа еще сильнее начал все планировать и готовиться к любым событиям заранее.
Дэмин поздоровался со своим другом и сел на место подле него. Впереди предстоял долгий день, наполненный лекциями по подготовке к одному из самых важных экзаменов.
Если ты благородной крови, или обеспеченный отпрыск, — или то и другое, — то в Синторе ты можешь учиться хоть всю жизнь. Здесь не было такого понятия, как завершенное образование. В каждой профессии были свои ступени мастерства, и еще ни одному смертному не удавалось достичь их всех. Скорее всего, это было действительно невозможно осуществить, и столько ступеней создали лишь для того, чтобы человек, вступивший на путь образования, осознавал, что нет предела совершенству.
По достижению той или иной ступени ученик получал соответствующий статус или должность. Для этого требовалось сдавать экзамены. В случае с военным ремеслом их ежегодно было два: один по физической подготовке и боевому мастерству. Именно его Дэмин сдавал неделей ранее, как обычно, получив наивысший балл. А второй — теоретические знания, которые позволяли сделать вывод о том, что там у человека, научившегося держать меч в руках, творится в голове и способен ли он принести пользу на той или иной должности. Если же мастерски владеющий оружием ученик по воле богов был полным дураком в науках, то, — к сожалению его родителей, — ничего, кроме низших званий в армии или городской стражи, ему не светило. Для знатного господина это, безусловно, позор и трагедия семьи. Но в Академии учились не только родовитые горожане, а и те, кто сумел скопить денег на обучение. А для таковых работать стражем, например, на городских воротах — очень престижная должность. Ну а глупого сынка из знатной семьи всегда найдут куда пристроить.
Сейчас в Синторе к собственным отпрыскам относятся значительно мягче, чем это было сотню лет назад. Тогда подобного рода позор считался настолько жуткой трагедией, что глава семьи, не раздумывая, мог решить отправить своего сына — идиота подальше от родного дома либо пушечным мясом на войну, либо даже в евнухи. Ну или просто лишить того жизни. Так что долгая пора мирного времени подарила глупцам прекрасную возможность прожигать свою жизнь за счет материальных средств семьи и не бояться быть сослаными на границу или в чертоги Диликтоса. Правда, тот факт, что такие дети все равно отбрасывают тень на свое родовое гнездо, остался прежним, смягчились лишь нормы наказания.
