Супруг обожал сына и даже в страшном сне не мог предвидеть разлуки с Егоркой. Кстати, как отец ребёнка, Александр вполне устраивал Веру.

Но она была неостановима, сама подала на развод. Процесс расставания – долгий и болезненный для обеих сторон, длился несколько месяцев. Александр Петрович стоял на коленях, умоляя не рушить семью и не разлучать его с сыном. Никакой вины за ним не числилось, виноваты во всём были Верочкины гормоны.

Замена Александру Петровичу нашлась мгновенно в тот день, когда Удальцова Вера Егоровна всерьёз о ней подумала.

Новый избранник – молодой, красивый, игривый, пришёл в её жизнь сам, как она мечтала долгими ночами в надоевшем супружеском ложе.

Как раз в то утро Вера занесла документы на подпись и увидела в посетительском кресле синеглазого брюнета в кожаной куртке, выигрышно обтягивающей его мускулистые плечи. В распахнутом вороте белоснежной рубашки сияла крупная золотая цепь. Глянцевый незнакомец вдруг подмигнул и улыбнулся так журнально-нежно, что Верочка почувствовала сильное сердцебиение.

«Похож на югославского гастарбайтера, но чертовски обаятелен», – почему-то подумалось, и Вера смутилась от этой мысли ещё больше.

Оказалось, молодой человек – преуспевающий бизнесмен, только что вернулся из длительной заграничной командировки. Забежал к матери повидаться.

Потом он появился в кабинете Веры, познакомились, обменялись ничего не значащими фразами, а вечером того же дня супермен Даниил Белосельский оказался в Верочкиной квартире и в её жизни.

Он был на три года младше, знойный любовник, огненно-щедрый на подарки и свежие чувства. Весь конфетно-букетный период Даниил ждал Верочку после работы в шикарном автомобиле. Влюблённые забирали с продлёнки Егорку, и все вместе отправлялись на ужин в какое-нибудь заведение, где были детские игровые комнаты и развлечения для мальчишки.

Даниил обожал шумные компании, шашлыки, посиделки с друзьями и туристические поездки. С ним Верочка попала в водоворот событий, радужными фейерверками расцветившими жизнь женщины, посвящающей службе безмерное количество часов, мыслей, эмоций и сил.

Начиная с позднего вечера пятницы и до понедельничного утра, молодые появлялись дома только для того, чтобы принять душ и переодеться, превращая выходные в сплошной праздник с чередой именин многочисленных деловых партнёров Даниила, их жён и родственников, отмечавших торжества в ресторанах и ночных клубах, жизнь в которых при виде толстых кошельков юбиляров раскручивалась, словно рулетка на игровом поле.

Даниил полностью перекроил расписание семейной жизни, не умещался в этом расписании лишь один крошечный пунктик – Егорка, пришлось даже договориться с приходящей няней для него, милой и доброй старушкой из соседней квартиры. Правда, Егорка подолгу не хотел засыпать в ожидании мамы и постоянно пребывал в скверном настроении.

– Сынок, что тебя тревожит, скажи мне, пожалуйста? – спросила Вера в один из редких воскресных вечеров, когда она была дома.

– Я тебя очень люблю, мамочка. Но я …, я… хочу к папе, – ответил Егорка, и одинокая слезинка покатилась по его пухлой щеке.

Этим вечером Удальцова Вера приняла окончательное решение: больше времени уделять воспитанию сына. Она стала отказываться от еженедельных шумных празднеств.

Даниил отнёсся к этому не однозначно, начались ссоры, в результате Вера вытребовала право оставаться дома с Егоркой, а Даниил – право гулять на вечеринках. В отношения прокралось нервное напряжение от мысли о возможных изменах Даниила, и через полгода жизни с избранником Верочка и сама превратилась в оголённый провод: коснись – убьёт током.

Однажды она, как обычно, позвонила своему прежнему мужу – раз в месяц Александр Петрович забирал Егорку на один день, и замерла, услышав в трубке его голос.

Голос показался ей таким добрым и родным. Поговорили чуть дольше обычного. А потом Саша неожиданно пригласил Веру в театр! И она приняла предложение.

Он извинился за билеты в разных местах: покупал перед спектаклем с рук, в кассе уже не было – аншлаг. Но Веру и это обстоятельство обрадовало. Отчего-то ей нравилось тайком рассматривать своего прежнего, невинное занятие волновало гораздо больше происходящего на сцене.

В антракте они молча прогуливались по фойе, даже не перекинувшись парой фраз, и в этом тоже нашлась своя прелесть и некая театральность – тончайшая, невидимая игра партнёров, за гранью привычного, тайная связь на уровне нейронов.

Кто бы мог подумать, что в театре она не одна? Как истинная разведчица, Вера глубоко прятала свои душевные тайны. Нет, не изменяла законному мужу – в такой статус был возведён Даниил, а пристально вглядывалась в своё недавнее прошлое через призму отношений с Сашей. Она отметила, что отношения с первым супругом простые и уютные: в них можно быть собой, не надо пыжиться, ревновать, объяснять, всё и так понятно, без слов.

Приглашения повторялись, и Верочка собиралась в театр, как на свидание. Или шла на свидание к Александру под предлогом посещения спектакля.

Сегодняшнее срывалось. Она украдкой посмотрела на часы и подумала о том, что поступила крайне невежливо, не предупредив Александра. Елена перехватила взгляд и поняла по-своему: пора закругляться с едой, чтобы успеть сказать о главном.

– Веруся, кто знает, когда мы увидимся в следующий раз? Я должна раскрыть тебе тайну.

– Какую тайну? – голос Веры задрожал от волнения…

Известие о некой тайне прозвучало настолько интригующе, что Вера тотчас позабыла о театре и упущенных возможностях.

Однако её собеседница не торопилась с подробностями.

Лена начала издалека, с воспоминаний о любимом домашнем питомце Барбосыче, его потере и поисках, случайном знакомстве с Егором Ивановичем во дворе того дома, где снимала квартиру, о Верочкином детстве, занятиях музыкой и о том, как часто приходили они в гости друг к другу, пока жили в одном городе.

– В тот воскресный день была удивительная погода – тёплая, солнечная. Мне позвонил Егор Иванович, договорились о времени прогулки. С тех пор, как мы познакомились, я постоянно чувствовала его заботу. Нет, наши отношения не являлись романом! Он относился ко мне, как к дочери. Точнее, как к подруге дочери. Ему хотелось говорить о Вере, он расспрашивал меня, и я вспоминала до мельчайших подробностей период, когда жила с ней в одной комнате общежития. Мы восстанавливали буквально каждый эпизод из жизни Верочки, каждый, на первый взгляд, несущественный факт или разговор. Егору Ивановичу был необходим собеседник, которому можно довериться, чтобы говорить на сокровенную тему.

– Получается, кроме Вас дедушка ни с кем не мог поделиться?

– Существовал и другой человек, с которым он очень хотел бы поговорить о дочери и внучке. Сначала ждал от него первого шага, потом сам просил о встрече, но тот не пожелал увидеться, игнорировал просьбы. Егор Иванович очень сожалел об этом. Сказал, что пока жив, будет добиваться встречи с твоим отцом, Верочка.

– С моим отцом?!! Разве он существует?!! Когда я лет в десять поинтересовалась судьбой родителя, дед ответил, что мама родила меня вне брака.

– Должна признаться, что это было не так. Муж прогнал твою маму за несколько дней до родов, считая, что она нагуляла дитя. Егор Иванович не хотел тебя посвящать в слишком грустную историю. Я хорошо запомнила его слова: «Вот вырастет Верочка, выйдет замуж, станет матерью, потом и скажу. Ей надо повзрослеть, чтобы понять поступок своего отца».

– А как его зовут? Вам известно?

– Егор Иванович называл его Славиком, Славой.

– Ярослав, Святослав, Вячеслав, Владислав, Станислав? – Вера начала нервничать, перечисляя слова с похожими окончаниями. – Как звучало его полное имя? Фамилия? Об этом дед говорил с Вами?