Время шло, а дверь оставалась запертой и в девять тридцать, и в десять утра. Главврача не было, и никто из больничного персонала не знал причин его отсутствия.

Всякое может быть, конечно: проспал, заболел, проблемы дома или в пути. Надежды на встречу с доктором Смирнов не терял, хотя уже было окончательно понятно, что пунктуальностью этот человек не отличался.

Он появился в начале одиннадцатого, взволнованный и потный от быстрой ходьбы.

– Извините, пожалуйста, меня. Я недавно в жилищный кооператив вступил, вот теперь регулярно встречаюсь с застройщиками. Как говорил Маяковский, нам хотя бы ещё одно заседание по искоренению всех заседаний. Даже больничную планёрку пропустил, такой сегодня денёк суетной выдался.

– Пётр Валентинович, я постараюсь не отвлекать Вас от работы, поэтому буду краток. Что Вы знаете о сыне прежнего главврача больницы?

– Две дочки у него, я уже рассказывал Вам. Про сына практически ничего не знаю. Он страдал затяжной депрессий и, как следствие, нервным расстройством. Молчаливый, не контактный, общества избегал, нигде не работал. Олег Тихонович держал его в больнице нелегально, в отдельной палате. Когда пять лет назад Олег умер, то я предложил его сыну остаться, но только с условием оформления истории болезни, как и полагается, но он отказался и предпочёл покинуть больницу. Я его не удерживал, ведь не сумасшедший. Вот и всё, что я знаю.

– Имя, фамилию помните? Внешность, как выглядел?

– Матвеем его звали, а фамилия, наверное, как у отца – Маслов. Документов у него при себе никаких не было. Выше среднего, худощавого телосложения, волосы тёмно-русые, глаза, кажется, серо-голубые.

– Сколько примерно лет он жил в больнице?

– Точно не могу сказать, не знаю. Я пришёл на работу за два года до смерти Олега Тихоновича, сначала был его заместителем. А он работал с самого основания больницы.

– Спасибо Вам большое за помощь! Всего доброго!

Найти человека без имени и фамилии – найти иголку в стоге сена.

Шансов нет, но капитан Смирнов знал: один из тысячи существует всегда, в любом, даже самом безнадёжном поиске.

Итак, Матвей, он же Егор, провёл в больнице около пятнадцати лет до смерти бывшего главврача, с разрешения которого он и находился на территории закрытого учреждения. Почему Егор согласился «быть сыном» чужого человека, не воспротивился принудительной и столь длительной изоляции от внешнего мира? Не пытался бороться за свою жизнь, бежать, обратиться в органы правосудия, не искал пути спасения для себя? Не исключено, что Олег Тихонович подкармливал его успокоительными и прочими лекарствами, чтобы подавить волю, превратить в растение. Теперь уже не спросишь, нет на этом свете бывшего главврача, а новый, пришедший ему на смену, скорее всего, не в курсе. И ведь никому этот коварный Олег Тихонович не выдал тайну: сына-то не своего он прячет в больнице. Вот ведь как бывает…

Как далеко мог уйти из больницы человек без документов и денег? Если, конечно, какая-нибудь местная сердобольная женщина не приняла его на постой? Жив Егор или сгинул?

И, всё-таки, Смирнов решил вернуться в больницу. Есть у всех следователей такой принцип: доверяй, но проверяй.

– Мне бы договориться с пожилой санитарочкой. Если можно, то частным образом, – обратился он к дежурной приёмного отделения.

– А у нас все пожилые, молодые на этой работе не держатся, – ответила она. – Вы хотите индивидуальный уход за родственником?

– Примерно так… Посоветуйте, пожалуйста.

– Дарья Ивановна – очень опытная санитарка, с самого начала работает. Как раз её смена, сейчас приглашу.

Пока дежурная ходила за коллегой, капитан Смирнов читал памятку для родственников пациентов больницы. В ней говорилось о том, что навещать пациентов можно только один раз в месяц в установленные лечащим врачом день и время. Далее следовал список продуктов, которые можно приносить больным.

– Добрый день, Вы меня ожидаете? – спросила женщина в цветастом ситцевом платье.

– Вы Дарья Ивановна? – уточнил Смирнов.

Он почему-то считал, что санитарка может быть только в белом медицинском халате.

– Да, это я.

– Мне надо с Вами поговорить на личную тему.

– Пойдёмте во двор, там беседка есть.

– Дарья Ивановна, я ищу Матвея – сына бывшего главврача. Говорят, пять лет назад Матвей ушёл из больницы. Может, Вы знаете, куда?

– Вы ему кем приходитесь?

– Я ищу по поручению родственников его умершей жены.

– Ох, я и не знала, что Матвей был женат.

– Да, и дочка у него есть, взрослая уже. Родственники готовы взять его к себе.

– Сложный он человек. Может, и не захочет пойти к ним. Я передам ему Ваши слова.

Сердце у капитана Смирнова буквально выскакивало из груди. Значит, жив Егор!

– Дарья Ивановна, очень Вас прошу, проводите меня к нему, я хочу сам с ним переговорить. Вопрос слишком деликатный.

– У Вас есть разрешение от главного врача?

– Нет. А если я пойду с Вами вместе, то смогу навестить Матвея? В какой он палате?

– Он не в больнице живёт.

– Я согласен пойти в любое место, куда Вы скажете.

– Пойти – нет, не получится. Матвей никого из чужих не пускает. Ко мне он привык за много лет, проведённых в больнице. Сегодня после работы забегу к нему, а завтра результат скажу Вам.

– Хорошо, спасибо. Приду завтра.

Ждать до завтра Смирнов не мог.

Дарья Ивановна вышла с работы, когда уже начало смеркаться.

Что ж, темнота была капитану на руку: сумерки – самое удобное время для слежения за объектом.

Женщина шла медленно, не оглядываясь, не замечая и не предполагая слежки. Человеком она слыла добрым и доверчивым, нехорошо обманывать таких людей, но выбора у Смирнова не было. Он часто размышлял о том, что в своей работе всегда вынужден заглушать порывы души, не давать волю эмоциям, притуплять естественные человеческие чувства. Расследование требует холодной головы и расчёта.

Он медленно ехал на машине, держась на отдалении от санитарки, поворачивал за ней в проулки, и вот женщина остановилась перед высокими металлическими воротами. Да, действительно, просто так в дом, отгороженный от внешнего мира высоким каменным забором и автоматическими воротами, не попадёшь.

Дарья Ивановна не стала нажимать на кнопку звонка, постучала кулаком, металл глухо повторил её прикосновения, тут же приоткрылась боковая калитка, она вошла внутрь.

Минуты её отсутствия показались Смирнову часами. Он напряжённо ждал, вглядываясь в темноту. Если сам хозяин выйдет проводить Дарью Ивановну, тогда и возможность встречи с ним намного упростится.

Нет, ничего такого не произошло. Санитарка отправилась домой, а капитан покинул машину, быстрыми шагами подошёл к воротам и точь-в-точь повторил стук. За воротами раздались шаги, калитка приоткрылась.

С минуту они стояли лицом к лицу.

– Здравствуйте! Капитан Смирнов. Позвольте войти, надо поговорить.

Мужчина не сопротивлялся, но и ничего не ответил. Посторонился, пропустил капитана вперёд.

– Вам ничего не угрожает, поверьте, никакой опасности для Вас нет. Я здесь по другой причине, Егор.

Услышав своё настоящее имя, мужчина вздрогнул. Глаза его увлажнились, он сразу повернулся спиной в знак того, что не намерен говорить на эту тему. Капитан Смирнов в полной тишине приступил к своему монологу:

– Человеку, по вине которого Вы оказались упрятанным в Троицкую больницу на целых пятнадцать лет, Матвею Пырьеву – внебрачному сыну бывшего главного врача Маслова Олега Тихоновича, через несколько дней будет вынесен приговор. Ему вменяются в вину: умышленная кража боевого оружия и убийство сослуживца; хищение чужого ребёнка, денег, имущества и документов с целью сокрытия настоящего имени; совершение действий насильственного характера с целью запугивания в отношении Егора Удальцова, Ираиды Серебрянской, повлекших за собой причинение вреда здоровью и жизни потерпевших, а также групповое преступление, совершённое в сговоре с отцом. Я пришёл сообщить Вам об этом, а также для того, чтобы вернуть документы. Возьмите, пожалуйста! Это – Ваш паспорт. Это – копия свидетельства о рождении дочери – Удальцовой Веры Егоровны. Дочь жива и здорова. В ближайшее время встретитесь с ней. Вы – свободный человек и можете поступать, как угодно: остаться здесь или уехать в любое другое место, жить и работать в том городе, где Вам хочется. Я нашёл друга Вашего брата – Константина, а также родственников жены. Если пожелаете, прямо сейчас отвезу к ним.