Ей был крайне неприятен весь процесс против супруга. Она считала все обвинения придуманными и была уверена в том, что Егора оболгали и навешали на него чьи-то чужие грехи, чтобы сбросить «висяк» – преступления, которые так и не смогли раскрыть с течением времени.

– Лариса Андреевна, приношу извинения за то, что нарушил домашний покой, я ненадолго: хочу взглянуть на свидетельство о рождении Веры. Оно есть у Вас?

– Да, есть.

– Я могу его увидеть?

– Конечно.

Лариса Андреевна открыла секретер и вытащила небольшой металлический ящичек с кодовым замком, похожий на мини-сейф. В нём аккуратной стопкой хранились семейные документы.

Она внимательно просматривала каждый из них, словно видела впервые, потом откладывала в сторону, и так повторялось несколько раз.

– Не могу найти, его почему-то нет. У нас все документы хранятся в одном месте, и свидетельство всегда лежало здесь. Не понимаю, куда оно подевалось? Извините, пожалуйста. Я сейчас ещё раз всё пересмотрю.

И в этот раз поиск не увенчался успехом, свидетельства о рождении не было. Женщина разнервничалась, вытряхнула содержимое ящичка на стол в надежде найти внезапную пропажу, бумаги стайкой разлетелись в разные стороны, часть из них упала на пол.

– Даже не знаю, что Вам сказать, товарищ капитан? Какой-то полтергейст. У нас за всю жизнь ни один документ не исчезал.

Нет, капитан Смирнов не надеялся на чудо, он уже знал, что тот дубликат свидетельства, который он взял в Рязанском районном ЗАГСе, может оказаться единственным подтверждением Верочкиного появления на свет.

– Лариса Андреевна, у меня на руках копия, я взял её в ЗАГСе на всякий случай. Сверим данные, Вы же их помните?

Женщина никак не ожидала этого вопроса. Она вскочила со стула, словно хотела убежать от этой неожиданной, совсем не нужной ей правды, но поняла, что прятаться, собственно, некуда, от себя не убежишь, и заплакала.

Капитан Смирнов выдержал вежливую паузу, а потом задал главный вопрос, который и вынудил его обратиться лично к жене обвиняемого:

– Зачем Вы изначально сказали мне неправду о том, что Вера – Ваша дочь?

– Я её вырастила и была для неё любящей и заботливой матерью, поэтому нет ничего противоестественного в том, что я считаю Веру родным ребёнком.

– Лариса Андреевна, ведь Вам хорошо известно, что предоставление ложных сведений преследуется по закону?

– Да…

– У Вас есть только один путь спасения собственной чести – путь правды.

– Хорошо, я скажу. Она не моя дочь по рождению. Вера – дочь Егора. У него была жена, умерла в родах. Сначала он воспитывал Веру один, а потом понял, что девочке нужна мама. Мы познакомились с ним, когда ей было три годика. Егор устроился к нам в школу искусств завхозом.

– Должен Вас огорчить, Лариса Андреевна. У меня есть предположение, что Ваш муж не является отцом Веры.

– Этого не может быть!

– Потребуется генетическая экспертиза.

– Товарищ капитан, я не прятала свидетельство! Я не виновата! Я ничего этого не знала! Поверьте мне, пожалуйста!

Капитан Смирнов был задумчив и печален.

Он запросил дела двадцатилетней давности по Рязанской области, а пока сотрудник архива готовил их к просмотру, листал подшивку сводок о пропаже людей за несколько лет.

Ни одного заявления о пропаже мужчины, ни одного дела о найденном трупе, ничего! Настоящий Егор Удальцов бесследно исчез, словно и не существовал никогда. Без фактов все обвинения недоказуемы. А где взять эти факты, когда нет улик – вещественных доказательств?

Смирнов уже было отчаялся найти что-либо в документах, как в голову ему пришла новая идея: просмотреть в библиотечном архивном отделе местные газеты.

Подшивка была внушительной, до утра не прочитаешь, однако следователь уже давно выработал в себе привычку относиться к любой информации как к потенциально ценной, поэтому приступил к изучению материалов незамедлительно.

Газетная бумага пожелтела от времени, а типографская краска как будто навечно въелась в листы, тексты читались легко.

В одном из выпусков его заинтересовала статья о молодёжном десанте, вызвавшемся помочь местному хозяйству. К статье прилагалось фото девушки в белой косыночке и белом халате, за её спиной виднелись морды добродушных Бурёнок. Подпись к фотографии не оставляла сомнений: полное совпадение имени, отчества и фамилии, да и возраст примерно тот же, что был у настоящей Верочкиной матери – Самохиной Светланы Васильевны.

В интервью корреспонденту местной газеты «Славный путь» девушка рассказывала, что родом она из села Новожилово, где окончила школу, а теперь вместе с подругами приехала на Уховскую молочную ферму.

Что ж, придётся ехать. Кто знает, может, ещё живы мать, отец или другие родственники Самохиной Светланы?

Капитану Смирнову пришлось изрядно попотеть прежде, чем он нашёл нужный адрес: сельские улицы давно переименовали, некоторым возвратили исторические названия, а прежние указаны не были.

Не оказалось в живых и родителей той девушки из районной газеты.

Зато удалось разыскать её родную сестру Галину, в девичестве тоже Самохину. Она так и жила в Новожилово в родительском доме вместе с мужем и тремя детьми.

– Скажите, Галина, а тогда, двадцать лет назад, Вы присутствовали на похоронах сестры?

– Как же! С мужем ездили в Ухово. Мамы только не было с нами, умерла она за полгода до Светы. Что-то не так у сестры пошло в родах. От потери крови она скончалась сразу, как девочку родила. Я хотела опекунство оформить над малышкой, но муж её, Егор, сказал: «Нет. Сам буду растить». Ну, сам, так сам. Мы с мужем приезжали в Ухово часто, я же крёстной была Верочкиной. А потом Егор дом продал и к нам заехал, чтобы попрощаться. Гостили они с Верой два дня. Обещал написать письмо, как устроится на новом месте, в Тамбове собирался жильё купить. У него и деньги при себе были. Но не получили ни одного письма до сих пор. Ни Егора, ни Верочки мы больше не видели.

– Егор выехал от Вас в какое время дня?

– В пять утра. Я предложила немного подождать, чтобы Верочка проснулась, да и позавтракать надо перед дорогой, но Егор сказал, что в машине поспит, путь не близкий, надо ехать.

– У него своя машина была?

– Да, Победа. От отца досталась в наследство. Утонул его отец перед тем, как Егор с матерью и братом Костей в Ухово поселились.

– Примерно, может, вспомните месяц и день, когда Егор с Верой уехали от Вас?

– Я точно помню. Это было в июне, пятого числа, в день рождения Верочки, три годика ей исполнилось.

– Спасибо Вам большое, Галина, за рассказ. А сейчас Вы узнали бы Веру?

– Ох, и не знаю. Скорее, нет, чем да. Егора бы узнала, он же приметным был – рослым, голубоглазым. На левой руке, чуть выше запястья, у него татуировка имелась – имя жены. А вот дети с возрастом очень меняются. Хотя, подождите! У Верочки с рождения пятнышко на спинке, достаточно большое. Красное такое, неровное, под левой лопаткой. По нему я узнала бы её, конечно. А почему Вы спрашиваете? Что-то стряслось?

– Ищу я Егора Удальцова и никак не могу найти. А крестница Ваша – Вера, жива и здорова. Она, правда, совсем ничего не знает о Вас, но скоро ей предстоит познакомиться с родственниками.

Капитан Смирнов сел в машину и раскрыл карту дорог.

Бесценная информация Верочкиной родной тёти подтвердила предположения следователя и позволила с точностью до минуты просчитать последний путь Егора Удальцова, его роковую встречу с Матвеем Пырьевым, которая произошла ровно через сорок минут после побега из воинской части вот на этой самой дороге.

Где и на каком километре пути срочник-убийца решил избавиться от Удальцова? По милицейским сводкам в этот и последующие дни ничего криминального в Рязанской области не происходило.