– Я не нахожу другого объяснения! – взвился Антари, наливая себе еще.

– Ты уже пьян, – отметил отец, – может быть стоит остановиться?

– Я своими руками отдал любимую женщину другому и не могу с этим ровным счетом ничего поделать! Я знаю, что он целовал ее! Знаю, что, когда перед нападением мы остановились в лесу, он овладел ей! У нее были изрезаны запястья, ссадины на ладонях! Это любовь такая или что? Безумие!

– Перед каким нападением? – встревоженно поинтересовался Мержери.

– Было много магов. Сложная смертельная сила, но Эритар, как ни странно, отбился. Нас было меньше, шансы хреновые.

Антари выпил еще к неудовольствию отца.

– Тебе не кажется, что про нападение надо было сказать несколько раньше? На Беатрис идет охота? Тогда мне тем более не кажется, что Эритар сам дал ей это чертово зелье.

– Да плевать я хотел на все, – протянул Антари. – Я устал смотреть на них. Я не верю, не хочу верить, что она с ним по своей воле. Невозможно.

– Я сам поговорю с четой Арьянми. Ты должен отоспаться и прекратить пить.

– Я сам знаю, что и кому должен, – буркнул сын.

Мержери пошел к двери давая понять, что разговор окончен.

– Отец, – позвал его Антари.

– Слушаю.

– Не говори Беатрис, о моих предположениях. Ей не надо знать, к каким выводам я пришел.

– Тебе не все равно?

– Мне настолько не все равно, что ради нее я вернулся в раненое, истекающее магией и болью тело. Ради нее. Она держит меня здесь, и я не позволю ей почувствовать себя униженной мной.

Сердце Мержери кольнуло болью. Его отец не вернулся, ни ради жены, ни ради сына. Неужели его любовь была меньше, чем чувства Антари к сумасшедшей девчонке из рода Луцерос?

– Я понял тебя. Моя власть позволяет мне выдать любую информацию, как полученную самостоятельно. Не теряй человеческий облик. Твоя Беатрис явно не из тех, кто любит пьяный скот. Если ты считаешь, что ее воля не принадлежит ей и веришь, что она вернется к тебе, как только сбросит заклятье, то постарайся к этому моменту быть достойным любви.

– Все к черту, – Антари рухнул на диван. – Передай им обоим, чтобы затрахали друг друга до смерти! Пошло оно…

Мержери подошел к сыну, уложил его на подушки и укрыл пледом. Он давно не чувствовал себя настолько отцом.

– Спи, Анти, – тихо сказал он. – Сон лучшее лекарство. Спи, мой младший. Я безумно рад, что ты жив и я могу прикоснуться к тебе вновь, укрыть тебя как в детстве. Завтра мы снова поговорим и что-нибудь придумаем. Если тебе так нужна эта девушка, я подумаю, что могу сделать.

Эритар и Беатрис проводили Мержери в кабинет.

– По моим данным, между вами очень интересная связь, – внимательно глядя в глаза Эритара, сказал он.

– Мы женаты, что тут интересного? – сухо проронил маг.

– Думаю, что не только. Детки, я прожил на свете долго и не очень верю в сказки. К тому же, поправьте меня, если я самонадеян, но Мобанары – лучшие разведчики Сантарии. Что произойдет, если я сейчас стяну сюда свои силы и развяжу войну?

– Вы не проникните на территорию моих земель, – возразила Беатрис. – Войны не выйдет.

– Но я не единственный, кто охотится за вами, так?

– Так, – согласился Эритар.

– Я предлагаю мир и помощь моих людей, но в обмен на честность. Моего сына пытали и хотели убить. Он чудом вернулся в тело. Чудом выжил. Допустим, я тоже заинтересован в том, чтобы виновники были наказаны, но я должен знать. «Волшебные ночи» – это правда? Ты опоил ее?

– Нет, – ответил Эритар.

– Но она под их действием? Те, кто желал ей зла опоили ее? – Мержери впился немигающим взглядом в лицо мага, но оно было непроницаемым. Тогда пришлось вцепиться глазами в Беатрис. Она реагировала эмоциональнее.

– Я прав, – констатировал Мобанар. – Почему нельзя это просто признать? Ведь вопрос важный. Зелье очень сложно достать. С моими связями можно отследить, каким именно образом Беатрис досталась порция и через чьи руки она прошла.

– Хорошо, она моя собственность, – глухо сказал Эритар. – Но ты должен знать, что меня жутко раздражает обсуждение этого вопроса. А это опасно для окружающих.

Эритар положил на стол два листа бумаги.

Мержери внимательно изучил оба документа.

– То есть вы не просто женаты, – подытожил он. – Не получится быстро оформить развод и заключить новый брак с Антари.

Эритара передернуло.

– Я ее никому не отдам. Не остановлюсь ни перед чем.

Магия стала концентрироваться в воздухе. Мобанар пораженно смотрел на эту мощь и думал, по какой причине Эритар предпочел не идти в политику. С таким потенциалом и ресурсами он бы быстро обрел серьезную власть. Ситуация становилась опасной и злить собеседника расхотелось. Подкрепление ждать было бесполезно, как и сказала Беатрис.

Мержери еще раз оценил обстановку. Представил себе столкновение семей Мобанар и Арьянми в прямом конфликте. Оценил варианты поведения Беатрис, получившей свободу в результате смерти хозяина, хотя скорее всего, Эритар предусмотрел это и завещал иначе. Не обнадеживало. Любой расклад выходил проигрышным.

– Допустим. Хорошо, тогда я попробую сказать, что желал, – Мержери не был откровенен с сыном, не был откровенен с советниками. Но сейчас должен был рассказать свою мысль Беатрис, раз уж это было невозможно без Эритара, приходилось действовать так.

– Заклятье «Волшебные ночи» появилось незадолго до свержения Темной, – начал он. – До этого рабство тоже существовало, но в иной форме. Рабыни бежали, причиняли себе вред, сопротивлялись… Но речь не об этом. Император безответно влюбился.

– Разве он не был возлюбленным Дариморы? – подала голос Беатрис.

– Был, – кивнул Мержери. – Но это не помешало ему потерять голову от другой женщины. Сколько бы он не ухаживал за ней, она оставалась холодна. Даримора узнала об этом и решила сыграть злую шутку как раз в ее духе. Превратить возлюбленную своего мужчины в покорную тень со сломанной волей, вечной угодливостью и похотью на пределе человеческих сил. Игрушка должна была быстро наскучить своей глупостью и доступностью.

– Императору понравилось, – закончил Эритар. – Я слышал о его жене. Он женился на той женщине.

– Даримора была в ярости, началась война, итог вы видите – она заключена в замке. Моя семья была одной из тех, кто способствовал этому.

Беатрис кивнула.

– Получается, что Темная создала рабское зелье?

– Верно. И это очень сильно изменило лицо рабства, – отметил Мержери. – Больше не надо было бить и ломать характер, не надо было принуждать. Воли не существует. Сопротивляемость заклятью низкая. Первое время казалось, что в рабство попадет каждая женщина мира, имеющая хоть какую-то ценность на подобном рынке. Но этого не произошло.

– Почему? – поинтересовался Эритар.

– Потому что для государства от таких вещей один только вред. Это также как и с убийствами простолюдинов – ведет к серьезному снижению численности населения. Детей обычно рожают женщины, а рабство уменьшает их количество, детей-девочек не хотят рожать, ну и подобное, – отмахнулся Мержери. – Все силы направили на то, чтобы максимально осудить владение рабынями. Публичные дома – да, тут пожалуйста, но владеть рабыней для утех, человеку высокого положения позорно, а низкого – не хватит средств… Ты женился на Беатрис, чтобы скрыть истинную природу ваших отношений, верно? Потому что не представляешь, как сказать семье. Мораль держит тебя.

– Ну не обязательно это афишировать, – сказал Эритар.

– Не обязательно, – согласился отец Антари. – Но то рабынь имели бы все, а так лишь часть общества и тайком. К тому же надо было повысить цену человеческой жизни. Поэтому в год производится только 250 доз рабского зелья. Каждая строго учитывается, отправляясь в руки охотников за свободой. К тому же не порабощают тех, кто владеет магией. В случае с Беатрис, шаг был отчаянным, на грани безумия. Она еще не сломала подавление воли? Исполняет твои приказы?