Он бесновался, запугивал, угрожал. Лания забилась в дальний угол и дрожала как лист. Наконец, лорд бросил попытки.

– Ты там вечно сидеть не будешь, – прорычал он и вышел прочь.

Когда дверь закрылась и щелкнули замки, девушка обняла колени и разрыдалась от облегчения. Смерть откладывалась. Откладывалось и изнасилование. Руки скользили по плечам, пытаясь дать утешение. Лания не понимала, может ли выйти. Ушел ли Айдвариан в самом деле или караулил ее?

Становилось холодно, жутко хотелось в туалет. Девушка покосилась на уборную, затем на кровать, где было теплое одеяло. Затем взгляд упал на дверь. Успеет ли?

Соленые от слез губы требовали хотя бы один глоток воды. Просто открыть кран, схватить одеяло и снова юркнуть в норку. Можно и матрас успеть перетащить. Девушка осторожно пошевелилась. Тело сводило от неудобной позы, но холод заставлял сидеть, сжавшись в комочек. Рука осторожно вставила ключ в скважину. Фиолетовое поле исчезло, будто его и не было. Лания вылезла из клетки и бросилась в угол. Стало легче. Она вдоволь напилась, делая огромные глотки. Желудок свело от голода. Воды было ничтожно мало для насыщения.

Затем девушка схватила покрывало и тонкий матрас. К клетке она мчалась, будто бы за ней гнались чудовища. Но в чудовищ Лания больше не верила. Она знала, что люди намного страшнее.

Цепь натянулась, когда до цели была пара сантиметров. Это был драматичный и красивый момент отчаяния, когда до спасения не хватает совсем немного. Дверь распахнулась и Айдвариан с кривой усмешкой появился на пороге.

– Странно смотреть, как свободная женщина с таким желанием рвется в клетку, – сказал он. – Ты не успела. Мне жаль. Свобода – это всегда очень больно. Хотя бы, потому что, приходится сопротивляться.

Лания повернулась к нему и вдруг зло и четко сказала.

– Свобода лучше, чем быть марионеткой, стонущей в руках того, кого она ненавидит. В этот раз я смогу рыдать. В этот раз я буду чувствовать боль и отвращение. И это будет прекрасно, потому что я буду собой. Мое тело много раз принимало в себе мужчину. И ничего это не меняет. Я все та же. Свою изнанку я ощущаю неизменной, но сегодня… Сегодня я, наконец, смогу это оплакать.

Айдвариан заставил ее встать, захлопнул дверцу клетки и указал на кровать.

– Стели, – велел он.

– Нет, – ухмыльнулась совершенно безумной улыбкой Лания. – Если хочешь насиловать меня, а потом убить, то давай сам. Я и пальцем не пошевелю. Хочу посмотреть, как глава государства лично прислуживает своей неудержимой похоти.

Айдвариан окинул ее взглядо, и уголок его губ приподнялся. Эта полуулыбка сделала лицо человечнее.

Он не коснулся матраса и одеяла, лишь неуловимо пошевелил пальцами, подчиняя движение предметов своей магии.

Затем мужчина вышел вон.

Ламия заметалась по камере. Она не находила себе места. Не пыталась укрыться в клетке. Ей вдруг стало все равно. Хотелось умереть немедленно, и одновременно пережить этот день. Она жутко устала, замерзла, проголодалась. Ее мышцы требовали отдыха, удобной позы, но девушка не останавливалась, продолжала ходить, пока дверь снова не открылась.

– Помоги мне, – сказал правитель, внося тяжелый поднос с едой.

Лания отпрыгнула к стене, но уловила вкусный запах и опасливо взяла из его рук ношу. Он швырнул на кровать платье.

– Одевайся.

Девушка поставила поднос на столик и без лишней стеснительности сбросила его пиджак на пол. Ленты все еще обвивали ее тело, и она сняла их с нескрываемым удовольствием. Платье было длинным и теплым. Простой крой, красивая ткань. Лания скрылась в нем как в броне, задумываясь, сможет ли материал защитить ее от сильного мужчины, во власти которого она была.

– Рабское заклятье ужасно, – вздохнул он. – Но я думаю, что оно оберегает женщин. Такое рабство гуманнее. Если я сейчас тебя изнасилую, тебе будет хуже. Ни взаимного желания, ни покорности, идущей изнутри.

– Не будет, – возразила Лания. – Ведь я останусь собой. Мне решать, хочу я тебя или нет. Если нет, то не получу никакого удовольствия и буду лишь рада. Насилие остается насилием, в какую обертку его не заверни. Но когда идешь против своей воли, испытываешь чужое желание, то потом хочется рвать себя на части. Лучше чувствовать отвращение к насильнику, чем к себе.

Лорд кивнул, предлагая поесть.

Девушка взяла тарелку и набросилась на ее содержимое. Было очень вкусно. Голод не давал оторваться от еды.

Айдвариан смотрел как его жертва расправляется с пищей и думал. Магия Дариморы все еще была в нем, и девчонка вызывала жуткие желания. Хотелось швырнуть ее на пол, растоптать и жестко взять. Так чтобы рыдала. Но почему-то держался. Ее слова будили в нем человека. Он смог остановиться, принести ей еду и одежду. Смог взять себя в руки, успокоить мысли. Это удивляло, потому что Меридит была права. С каждым разом эффект был все более сильным и долгим.

Лорд ел молча. Он прислуживал за столом сам, потому что весь персонал был распущен. В таком состоянии хотелось лишь одиночества. Жертвы могли быть любыми.

Почему судьба обрекла его на позорную зависимость от Темной?

Как часто он говорил себе, что больше никогда не пойдет за советом, но возникали новые сложные вопросы, надо было принимать важные решения и воля ломалась. Лорд шел к Дариморе снова, снова и снова!

Лания его заинтересовала. Для политики могло быть полезно жениться на рабыне из замка. Сделать такой ход, после которого народная любовь вспыхнула бы как сухие щепки. Но теперь она знала о нем такие вещи, после которых глупо было оставлять в живых. В замке много рабынь – он мог выбрать любую другую, хоть ту, что висела под потолком. А эта… Эта видела его слабость. Видела перекошенное похотью и жестокостью лицо, сведенные скулы. Он бегал за ней по своему особняку, как жалкий простолюдин за соседской дочкой с членом наперевес. Глупо. Ей предстоит отдать за это жизнь. Сколько всего можно было бы сделать с ней в этом случае… В воображении предстали темные и грязные мысли.

Раньше Даримора овладевала его разумом на пару часов и это выражалось лишь в дурном настроении. Он некоторое время и не замечал влияния, думал, что нервничает после посещения этого жуткого места. Любой бы нервничал, учитывая какими концертами Темная встречала правителя каждый раз.

Первый случай был с Меридит. Тогда они провели вместе безумную ночь. Похоть владела им, заставляя брать давно нелюбимую жену раз за разом. Затем желания стали мрачнее. Хотелось грязи, потом жестокости, потом крови. Диту он больше не трогал, ей на смену пришли доступные девушки.

Именно тогда он узнал, что прикасаться к рабыням в таком состоянии опасно. Магия Дариморы и рабское зелье контактируя, превращались в адское сочетание.

Теперь он не мог сказать, сколько им будет владеть похоть и ярость. День, два, три?

Айдвариан хотел уйти от Лании. Намекнуть ей закрыться не в клетке, а в самой камере и отдохнуть. Чем больше пройдет времени от визита к Темной, тем лучше он будет держать себя в руках, тем меньше границ преступит. Но девушка манила его. Привлекала и будоражила.

Она с самого начала была личностью и, скорее всего, достойным человеком. Надо было лучше позаботиться о ней. Нельзя было отправлять в особняк, надо было дать себе время отойти от влияния ведьмы.

– Что со мной будет? – спросила Лания, закончив с едой.

Пища была очень вкусной, лучше всего, что она когда-либо ела. Девушка прилегла на кровать, думая, провоцирует этим лорда или нет.

– Ничего хорошего, – ответил Айдвариан. – Я пытаюсь держаться, но ты для меня… Я чувствую к тебе ярость, похоть, страсть.

Он промолчал, что мог бы найти другую женщину и с ней снять напряжение. С другой было бы проще – не было бы магического фона замка Дариморы, не было бы необходимости избавляться от нее во имя молчания.

К тому же, с Ланией он мог позволить себе все. Мог резать ее, пытать, бить до кровавых полос, насиловать, разрывая плоть…