— Юра. Я пойду с тобой. Не надо стрелять.

Старичок молчал, как будто воды в рот набрал и смотрел только вперед, туда, где часть дороги выделялась пятном света, а по периметру сплошной мрак.

И в глазах Юры мрак, а тело напряжено, ноздри раздувались, как после бега.

Сейчас он походил на лесное косматое чудовище, и я, к стыду своему, чувствовала некий благоговейный страх перед его гневом.

И вдруг Юра оскалился и нажал курок.

Я закричала и сложилась пополам от ужаса происходящего, но тут же пришла в себя.

Выстрела не было. А эти двое смеялись. Правда, водитель несколько натянуто, зато Юра красиво. Закинув голову назад и сверкая белыми зубами.

Из дула пистолета со щелчком выскочило лишь маленькое пламя, даже не коснувшееся мужичка. Зажигалка!?

Меня пробрало настолько, что я заплакала. Во мне бурлили и облегчение, и обида за столь неудачную шутку.

— То кричат, то ноют, — насмешливо произнес Юра. — Бабы, что с них взять. Спасибо, мужик, что подвез.

— Она говорит, ты ее похитил, — кивнул фермер в мою сторону.

— Да жена это моя! — грубо хохотнул Юра и резко подтянул меня к себе, сжав в объятиях. — Игра у нас с ней такая. Правда, милая?

Он чмокнул мне нос и угрожающе заглянул в глаза.

И вопрос был только в том, нет ли в закромах у Самсонова еще одного, но уже настоящего пистолета.

— Игра, — вряд ли у меня был вид влюбленной женщины, но я все же разомкнула губы в легкой улыбке. — Спасибо, что подбросили.

— А, ну раз игры, — перестал напрягаться фермер и попытался завести машину.

Она немного пообижалась за неуважение к российскому автопрому, но все-таки завелась.

Все это время Юра прижимал меня к себе, и я чувствовала, как тяжело и гулко бьется его сердце в грудной клетке.

Тук! Что сейчас будет. Тук! Он меня убьет. Тук! Мне пиз**ец.

Уезжая и оставляя меня наедине с Юрой, фермер ворчал что-то об извращенцах, которым бабки и время некуда девать. И была в этом своя правда.

Нас облепила густая тьма, только голубоватый свет выделял наши лица: его, неожиданно злое, и мое ожидаемо испуганное.

По коже мурашками ходил мороз, но я знала, что с холодом это никак не связано. Было тепло, несмотря на раннее утро. Розовая полоса в дали неба так и не добралась до нас.

Все произошло так быстро!

Господи, как я хотела оказаться дома, в офисе, где угодно, только бы подальше от него и своих к нему чувств.

Я ничего не могла с собой поделать и испуганно рванула в сторону, в шаткой надежде на спасение.

— Совсем дура! — вдруг заорал он, рванув меня, и буквально впечатал в себя, так что я охнула от боли. Его грудь казалась каменной глыбой.

— Тебе повезло, что мужик божьим одуванчиком оказался. Другой бы прямо в тачке твои ноги раздвинул! Мало тебя пользовали? Захотелось еще?

— Лучше он, чем ты! — запальчиво крикнула я ему в лицо и сдобрила слова пощечиной.

Его голова дернулась, а когда он снова посмотрел на меня, я в очередной раз поняла, какую ошибку совершила. В голове заезженной пластинкой крутились его давнишние слова: «Тебе пиз**ец, Фролова».

Мне пиз**ец, и я видела это по полыхающему огню в его глазах, который разгорался все ярче.

— Я…

Он схватил меня за растрепавшуюся косу, оттянув до боли, и прошипел в лицо.

— Когда-то ты так не думала! Очевидно, за столько лет ты набралась наглости и изменила свое мнение. Может быть, проверим?

— Что проверим… Что ты…

Я не понимала, что он имел в виду, но его это и не волновало.

Он просто оторвал меня от земли и грубо запихнул на заднее сидение своего джипа, а сам сел за руль.

*** Мелисса ***

Неоновая вывеска «Парадиз» озаряла пространство похлеще ночных фонарей

Она словно заявляла всем и каждому, кто имел неосторожность пройти мимо: «Здесь дорого и пафосно».

Простому человеку попасть в клуб нереально, но если ты красива, молода, а юбка напоминает скорее широкий пояс, то тебе здесь самое место.

А если имелась VIP проходка, принесенная Маринкой из соседнего отдела, то можно было даже не отстаивать длиннющую очередь.

В конце нее ждала пара безэмоциональных амбалов, проверяющих достаточно ли откровенен твой наряд.

Мой наряд — самое то. Бордовое в блестках платье на тонких бретельках. Достаточно короткое, чтобы ощутить, как обнаженные участки кожи обдувает прохладный августовский ветерок.

Пока девчонки давали полапать себя мужчинам у входа, хихикая как идиотки, я взглянула на вывеску и общий фасад здания.

Безвкусица.

Как, впрочем, и внутреннее убранство, что я увидела спустя пару минут. Но черная кожаная мебель, мигающий свет, басы, долбящие по мозгам, полуголые официантки и жадные, мужские взгляды — это то, что мне сейчас нужно.

То, что нужно, чтобы отметить свою маленькую победу. В моих руках были долгожданные документы на развод.

Свобода!

Немного покрутившись у зеркала на входе, поправив и без того идеальные прически, мы с девчонками двинулись вперед.

Отжигать. Зажигать.

Да и просто поджигать танцпол.

Несмотря на то, что я не была душой нашего коллектива, мою идею сходить в клуб приняли с поросячьим восторгом.

И вот спустя несколько часов я, заправив рыжую прядку за ушко, с улыбкой наблюдала, как коллеги предвкушающе осматривают до отказа заполненный клуб.

Здесь душно, да так, что сделать вдох полной грудью крайне затруднительно. Вентиляция явно работала на последнем издыхании, создавая вокруг отдыхающих призрачную, пропахшую запахами пота, сигарет и секса, дымку.

Её было еще хорошо видно из-за бьющих по глазам софитов, мигающих в такт музыке, которой управлял ди-джей на самом верху.

Судя по довольным лицам людей, он знал свое дело.

— Ну что? — кто-то из девчонок подал голос, стараясь перекричать музыку. — Найдем место?

Вопрос был совершенно рациональным, и мы все весело кивнули, а вот жжение в затылке таковым не было.

Я на миг обернулась, но на меня смотрело так много народу, что выделить кого-то одного не представлялось возможным.

Мужики буквально пожирали взглядом моё тело… Но ни один не сравнится с тем, как давным-давно смотрел на меня… Он.

Так, что сначала хотелось спрятаться, а потом покориться. Просто лечь и ждать, когда он возьмет то, что принадлежало ему по праву. Силы. Наглости. Жестокости.

Не потому, что можно, а потому, что захотел.

Наконец мы добрались до вип-зоны и плюхнулись на, не вполне к месту, мягкие диванчики. Такие скорее должны стоять в гостиных, потому что манили отдохнуть, а не отрываться на танцполе.

Пока девчонки делали заказ, шумно обсуждая коктейли, я разглядывала крупное помещение, очевидно бывшее когда-то складом.

— Тебе секс?

— Что? — взглянула я на Марину. Веселая, жгучая брюнетка. Мы с ней с первых дней моей работы в редакции журнала невзлюбили друг друга, но сегодня оставили конфликты позади.

— Коктейль. Секс на пляже?

— Да хоть секс на столе, главное выпить, — натянуто улыбнулась я, чувствуя внутри настоящий кайф от собственной свободы, стараясь отречься от вечного чувства вины.

Кайф растекался во мне гуще любой патоки, горячее любого спиртного, острее любого ножа. И мне хотелось выплеснуть это, скинуть с себя оковы неудачного брака, неудачной юности и просто танцевать. Просто жить.

Но мое устремление прервал, как всегда, не вовремя зазвонивший телефон.

И там, к сожалению, был не слон, и требовал он не шоколада, а объяснений.

Какого черта я развелась без его ведома?

Я устала слушать Дэвида, я вообще устала только от одной мысли о его лощеной физиономии. Именно поэтому на радость, замершим в предвкушении развязки девчонкам, крикнула:

— Да пошел ты в жопу!

Он что-то пролепетал про то, что не понимает русский сленг, на что я пуще прежнего рассмеялась.