— Он разрушил жизни моих друзей и семьи... Обрёк меня на вечные скитания, пока не свершится кровная месть, — отвечает дяде Игоря светловолосый статный воин. — И последнее биение его сердца заберу я!

Свенельд замахивается мечом и с треском отрубает качающемуся на месте Трёхпалому голову; из зияющей костьми шеи мерзавца тотчас начинает хлестать кровь, а физиономия с высунутым из-за зубов языком остаётся лежать рядом.

— Нашёл, — смотрит в лишённые блеска жизни водянистые глаза норвежец, подняв за волосы голову злодея. — Нашёл и отомстил.

Люди Свенельда, отчаянно сражаясь, опрокидывают остатки армии бастарда и соединяются с Некрасом и его воинами. Наёмники, потеряв предводителя, бросаются кому куда вздумается, только бы спасти свои жизни, но один за другим лишаются их от рук новгородцев и соплеменников.

Так и нашли свою бесславную кончину в далёких русских землях Инг Трёхпалый и его разбойничья орда.

* * * * *

Холодно.

Следом за ознобом он чувствует нестерпимую боль в груди, острую и глубокую, и принимается сильно кашлять, отторгая из своих лёгких затхлую речную воду. Каждое движение отзывается резью в теле, но зато наконец-то выходит сделать первый вдох, затяжной и жадный.

Пальцы левой руки князя погружены в ил на мелководье, рядом — обугленные куски деревянного настила некогда могучего боевого корабля, что покачиваются на волнах. В воздухе всё ещё витает едкий дым, смешанный с горьким ароматом горелого ясеня и обожжённой плоти.

По берегу Волхова разбросана львиная доля посадского войска: кто-то из ратников покрыт чёрной копотью и волдырями, кому-то повезло ещё меньше, и нестерпимым жаром взрывной волны их раскидало на обугленные ошмётки, фрагменты рук, ног и прочих сочленений человеческого тела...

Всё как тогда, в лимане у Олешья.

Снова он чудом остался жив, в отличие от преданных друзей и соратников.

Игорь пытается встать, но слабое тело его не слушается и тяжёлым мешком падает на отмель, в очередной раз напоминая болью о всех ранах. На губах словно застывает привкус соли — то запекшаяся кровь.

Тогда, обнимая и успокаивая его, Ольга сказала, что у каждого в жизни есть своё предназначение, своя судьба, свой высший замысел, о котором ведают лишь судженицы-пряльщицы.

Так почему каждый раз он выживает? Чтобы страдать от мук совести, от вины перед погибшими воинами? Или, напротив, отомстить за их жертвы и почтить память славными победами?

Стиснув зубы и терпя жжение в лодыжке, он преодолевает боль и заставляет себя встать, готовый встретить новые испытания. Впрочем, кажется, в этот раз всё закончилось без его участия...

— Дядя... — шепчет он и, разбрызгивая воду по ступнёй, неуклюже делает шаг вперёд и повторяет обращённое к Вещему Олегу слово уже уверенее и громче. — Дядя!

Мужчина тотчас же поворачивается в его сторону, позабыв о разговоре с предводителем пришедших на выручку пришельцев, и через минуту князя уже приносят на руках к воеводе и его собеседнику.

* * * * *

— Вот как, значит... — устало произносит великий князь, глядя на высокого воина перед собой и выслушав наконец-то его рассказ. — Не одно поселение этот Трёхпалый опустошил, сотни семей оставил без кормильцев своих... Рад, что в конце концов настиг его твой меч. Как зовут тебя, воин?

— Свенельд, сын ярла Атли, что из Хордаланна, — склоняет перед Игорем голову светловолосый норвежец и едва заметно улыбается. — Норвежец, как и дед Ваш по материнской линии, славный Кетиль Лосось из Холугаланда (7)!

— Это и по наречию твоему было ясно, впрочем... — морщит лоб сын Рюрика, отчего лицо его приобретает задумчивое выражение. — За избавление от этой язвы ты, Свенельд, можешь просить меня обо всём, чего пожелаешь! Насколько князь киевский могущественен, настолько он и щедр.

Йохан, стоящий позади Свенельда, издаёт короткий смешок (могуч князь, не выигравший ни одной войны!), но тут же получает локтём под бок от Ульва: мол, помолчи лучше, а не то и головы нам всем не сносить! Свенельд же делает глубокий вдох и, словно дразня Игоря, заявляет:

— От золота ломятся сокровищницы великого князя, но есть ли у него столько золота, чтобы отплатить за бесценные жизни себя и своего дяди?

Вещий Олег хмурится и сверкает глазами на чужеземца — не нравится ему подобный тон.

— Шелка и парча у Ингвара во дворце, но измерить ли ими путь, что проделала моя дружина по морю и суше?

— Довольно высокопарных слов, — перебивает Свенельда воевода. — Говори ясно, чего желаешь. Или мечом мне тебя поторопить и подрезать длинный язык?

— Не стоит, — пожимает плечами блондин и самоуверенно смотрит лазурными глазами на дядю князя. — Единственное моё желание, самое заветное и сокровенное — бросить вызов великому Вещему Олегу!

Воины с обеих сторон, и норвежской, и новгородской, начинают возбуждённо перешёптываться и глядеть на Свенельда косыми взглядами, но их прерывает взвившаяся вверх рука Игоря, взбудораженного и ошеломлённого.

— Ты, верно, ума лишился после своей победы? Да как ты смеешь просить о подобном?

— Вы же сами сказали, княже: проси обо всём, чего пожелаешь! Или дряхлый и немощный он уже для хольмганга (8)? — нагло заглядывает прямо в глаза воеводе норвежец.

— Узнаешь, отведав моего меча! — бросает ему Вещий Олег, обнажая клинок. — Каковы условия поединка?

— Коли одержу победу над легендарным Хельги (9), попрошу у князя Ингвара о втором желании. Ежели проиграю, то... — улыбается Свенельд и указательным пальцем перечёркивает свою шею. — Жизнь моя в руках великого князя и его дяди.

— Смелый и отчаянный ты, — кивает Игорь. — По душе мне это!

Ремни на броне затянуты, меч обнажён из ножен, а золотые волосы, дабы не мешались в поединке, убраны в хвост. Свенельд готов к хольмгангу, но столь же подготовлен ли его противник?

Мерцающее пламя костра освещает небольшую земляную площадку, а звуки лязгающего оружия и возбуждённый ропот воинов наполняют собой вечерний воздух. Объятые предвкушением ратники из обеих армий выстраиваются в круг и с нетерпением ожидают начала хольмганга, стучат оружием по щитам и выкрикивают имена участников поединка.

Игорь, сделав шаг вперёд, смотрит на обоих воителей и тут же резко опускает правую руку с зычным приказом:

— Начали!

Свенельд, покрепче ухватившийся за рукоять меча, прищуривается и слегка приседает, словно рысь готовя ноги к пружинистому прыжку; стоящий же напротив Вещий Олег — полная его противоположность.

Живой скалой воевода возвышается посреди моря кричащих воинов, глядя на него тяжёлым взглядом исподлобья и держа в длани такой же тяжёлый клинок.

Толпа умолкает, когда глаза витязей встречаются. Мгновение — и Свенельд, оттолкнувшись от земли, делает выпад вперёд и замахивается из-за головы клинком, однако Вещий Олег с лёгкостью уходит от удара и избегает сверкающего серебром острия.

Теперь его черёд бить!

Ощутив порыв ветра от проносящегося перед ним меча, Свенельд отпрыгивает назад от саксонской стали воеводы и встречно контратакует того серией коротких ударов, пытаясь вслепую нащупать брешь в обороне опытного вояки и обнаружить его уязвимое место, но старик мастерски парирует каждый удар, попеременно то отражая выпады мечом, то закрываясь круглым щитом.

Раз за разом их мечи сталкиваются с громким лязгом, но силы равны — пока что.

С громким криком Свенельд кидается на воеводу, тот наклоняет торс влево и готовится отразить атаку, вот только... никакой атаки нет!

Светловолосый молодой скандинав вонзает своё оружие в землю, и по нему тотчас же ударяет Вещий Олег; сам же норвежец стремительным прыжком оказывается за спиной старика и, быстрым движением достав из-за пояса кинжал, приставляет его холодный металл к горлу соперника.

— Сдаётесь, воевода? — шепчет ему на ухо Свенельд, сильнее прижимая сакс к кадыку. — Или желаете продолжить бой?

— На этот раз сдаюсь, но дерзость твою не забуду, — отвечает седовласый военачальник и бросает меч к своим ногам, громче озвучивая принятое решение. — Сдаюсь!