— Неужто... опоздали мы? — прошептал Йохан и прикусил нижнюю губу. — Взял он крепость?

— Нет, над воротами реет стяг Рюрика (8), а не трёхпалая культя Инга... — отметает версию товарища Свенельд и опускает взгляд на раскинувшееся на противоположном берегу поселение. — Зато тому иссату (9) повезло куда меньше...

Через некоторое время они, оказавшись по щиколотки в воде, вышли на безжизненный берег рыбацкой деревушки. Свенельд на всякий случай обнажил свой меч, последовав его примеру, то же самое сделали и остальные десять воинов, и лишь Йохан крепче сжал в руке своё излюбленное оружие — тяжёлый топор.

Деревянные избы все до одной были уничтожены пожаром, а щедрое июльское солнце грело и заставляло расточать зловоние лежащие прямо у домов раздувшиеся тела невинных крестьян. Кто-то был насквозь пронзён градом из стрел, кто-то — обезглавлен, однако объединяло всех до единого из погибших одно.

— Пальцы... Пальцы! — взревел от ярости Свенельд, перевернув окровавленного мужчину средних лет, которого смерть застигла прямо у порога жилища.

У каждого из погибших были отрезаны указательный палец и мизинец, так, что теперь их руки напоминали кисти со сросшимися перстами Инга Трёхпалого.

Прочие воины замолчали и почтили память погибших подобным жестом. Сильное, гнетущее предчувствие чего-то страшного охватило всё существо Свенельда и теперь не отпускало его из липких, цепких лап тревоги.

— У этих людей не было ни оружия, ни богатств... — закрыл глаза Йохан, не в силах больше смотреть на жуткую картину, в которой не пожалели даже маленьких детей и стариков. — Зачем было тратить на них время и убивать?

— Возможно, он хотел оставить послание таким образом... Или просто развлечься.

— Кому? Думаешь, он догадался, что мы следуем за ним по пятам?

— Не узнаем, — блондин поднимает взор на одну из башен на мысе напротив, — пока не навестим одну из рода Кетиля Лосося (10), если она нас примет.

* * * * *

Казалось, что с того момента, как Свенельд скрылся за деревянными воротами Альдейгьи, минула целая вечность — хотя отсутствовал он даже меньше часа. Беспокойный Йохан намотал сотню кругов по речному берегу у крепости, оставшиеся же в иссате спутники успели обменяться мнениями о деяниях Трёхпалого и более пристально изучили мёртвую деревню с её жителями, но ничего нового так и не обнаружили.

Когда ворота открылись, вышедшего оттуда ярла Хордаланна словно подменили. До этого статный, широкоплечий и уверенный в себе, сейчас он шагал, повесив нос, и напоминал скорее нашкодившего мальчишку, который получил нагоняев, нежели бравого ратника.

— Да на тебе лица нет! — поднял брови сын Варди, глядя на товарища. — Что стряслось?

— Если бы каждое колкое слово было стрелой... — вздрогнул от всё ещё свежего в памяти разговора Свенельд, — То в арсенале этой женщины — целая армия лучников. Меня с первой же фразы как ушатом ледяной воды обдало — и поток не останавливался, пока я не покинул стен резиденции.

— Значит, на поле боя можешь победить в одиночку и дюжину врагов, а перед старухой струхнул? — принялся потешаться над другом Йохан.

— Эта "старуха" и самого Одина за пояс заткнёт, поверь мне, — обиженно бурчит он в ответ и достаёт из кармана свиток, скреплённый печатью с изображением пикирующего сокола.

— Что... это?

— Письмо.

— Это я и без тебя вижу, — закатывает Йохан глаза и недовольно вздыхает. — Что за письмо?

— Князю Ингвару (11), он сейчас в Хольмгарде (12). Как только войско Трёхпалого оказалось под стенами Альдейгьи, она с позавчерашнего вечера отправила сыну трёх голубей — но никакой помощи так и не дождалась.

— Сын... и не пригнал войско матери на выручку, когда жизнь её висит на волоске? — хмурится и недоверчиво щурится отпрыск Варди, выслушивая рассказ хордаланнца. — Или не дошли её послания по какой-то причине до Ингвара...

— Или в Хольмгарде сейчас тоже неспокойно, этим старуха и встревожена.

— Какие у неё на то могут быть причины? Предчувствие материнского сердца или что-то более весомое?

— Трёхпалый осаждал крепость всего одну ночь, не сумев взять её за отведённое время, он продолжил путь со своими голодранцами дальше, на юг — к Хольмгарду. Даже зная его переменчивый характер, бросать такую добычу, завоеванием которой он может навсегда вписать своё имя в саги — не в его интересах, если нет только более лакомого куска.

— Что-то ещё?

— У Трёхпалого около двух сотен наёмников и целый флот из пяти снеки (13). Поэтому он и не бросил корабли у стен Альдейгьи: они достаточно маневренные, чтобы преодолеть речные наносы, пороги же можно обойти волоком.

— Значит, настичь до Хольмгарда пешими мы его не успеем, если и встретимся, то уже у первой столицы Рюрика... — сжимает кулаки Йохан.

— Тем сложнее будет выполнить поручение от старой княгини...

— Какое ещё поручение?

— Особое.

* * * * *

1) Хирдаманны, хирдманы — члены хирда (скандинавской дружины ярлов и конунгов);

2) Подробнее об истории Свенельда и его брата Сигурда можно узнать в книге "Трофей для братьев";

3) Альдейгья — скандинавское название города Ладога, первой резиденции князей из династии Рюриковичей;

4) Долблёнка (однодерёвка, моноксил, комяга, комельник, дубовка) — гребная, реже со съёмной мачтой, плоскодонная лодка, выдолбленная из единого ствола дерева;

5) При приближении к дружественным землям голова дракона убиралась — по поверьям народов Севера, она могла напугать или разозлить добрых духов. Если викинги желали мира, вождь с носа драккара показывал щит, внутренняя сторона которого была выкрашена в белый цвет;

6) Альвы — низшие боги в противоположность асам и ванам;

7) Осерёдок — наносное отложение в русле реки, не имеющее растительности и не примыкающее к берегу, которое во время высокого уровня воды затапливается, образуя мель, а в межень осыхает, превращаясь в невысокий остров. Затрудняет судоходство.

8) Спекулятивный герб рода Рюриковичей наряду с трезубцем;

9) Иссат — торговая пристань, рыбачья слобода, посёлок у берега;

10) Кетиль Лосось — герой одноименной норвежской саги, предположительный отец (или дед) Одда-Олега и Алфвинд-Ефанды по некоторым источникам, в т.ч. Татищеву;

11) Ингвар — Игорь;

12) Хольмгард — Новгород;

13) Снеки — скандинавское военное судно, по размерам меньше драккара.

ГЛАВА XXXIII: ВОЛЯ КНЯЗЯ (II)

— Если он умрёт, — сверкает глазами на неприятелей в чёрном Милица, из последних сил зажимая рану на боку Ари. — То я отправлюсь за ним, но перед этим заберу и парочку ваших с собой!

— Милица... — шепчет дрожащими губами Богуслава, заметавшись по врагам испуганным взглядом.

— Двадцать три года уже Милица, мне терять нечего, — скалится девица в теле и хмурит брови. — Вместо того, чтобы стоять истуканами, принесли бы мне чистого тряпья! Или таков ваш новый порядок — оставлять способных принести государству пользу молодцев мёртвыми? Кто тогда защищать его будет, доходяги-крестьяне? Они ничего тяжелее рала (1) или мотыги в руках не держали!

То ли одетые в чёрное действительно пошевелили мозгами и взялись за ум, то ли командный тон, отработанный до совершенства ей во время службы в княжеском дворце, возымел свой эффект, но вскоре один из них принёс ей какую-то ветошь и кувшин с водой, второй же отправился куда-то по иным делам.

— Посмеешь уйти — на том свете отыщу и надаю тумаков, — разрывает мужчине рубаху вдова Вепря и осторожно, бережно принимается перевязывать рану, с помощью Богуславы приподнимая тяжелого богатыря. — И не прикидывайся, что не слышишь!

Милица снимает с себя тонкую золотую цепочку с подвеской в виде руны " ᛚ" и вкладывает её в руку мужчины, зажимая ту в кулаке дружинника (2).

— Когда ты подарил мне всё, что досталось тебе от умершей при родах матери... тогда, перед походом, то сказал, что руна эта означает "поток". Пусть же попутные ветра и стремительные течения принесут тебя обратно к нам, в мир живых... Ты нужен городу. Нужен своей дружине.