-Повеселимся в последний раз, - с грустью сказала она.

Жаль. Не будет больше их совместных тренировок, взаимных саркастических шуточек и простых бесед. Настало время избавиться от лишних чувств. Нужно быть жесткой и решительной. Ева подождет и в тот момент, когда Рагенбер поколеблется, она не станет медлить. Она должна выбраться отсюда любой ценой - таков был изначальный план. Сожалеть будет потом, а сейчас она обязана победить.

Почти одновременно они бросились друг на друга. Скрестили мечи, отпрыгнули в разные стороны и сошлись снова. Все как на тренировке. Оба давно изучили стили ведения боя и легко предугадывали направление атаки друг друга. Это казалось положительным лишь отчасти. Если же дело дойдет до соревнования на выносливость, Еве не справиться. Рагенбер крупнее, сильнее и мощнее, да и скорости ему не занимать. Очень серьезный противник. Однако…

Девушка уже пару раз допустила промах, которым Смерч мог бы воспользоваться, чтобы ранить ее. Но он специально отводил меч в сторону. Это слегка придавало уверенности. За собой она тоже заметила такое: могла бы пустить в ход землю или кинжал или не совсем честный прием, но не делала этого.

Они кружились в блеске металла. Движения отточены в бесконечных тренировках, ничего лишнего. Это было по-своему красиво, завораживало, захватывало. Но не могло продолжаться вечно. Ева начала уставать. И она, и Рагенбер получили несколько незначительных порезов. Мало того, что Смерч еще ни разу не открылся, он как будто не чувствовал усталости, атаковал все с тем же усердием.

Их мечи встретились под прямым углом. Еву подвела поврежденная рука. Меч противника заскользил по ее лезвию по направлению к шее. Девушка упала на землю и перекатилась в сторону, тут же вскочила на ноги. Меч Рагенбера вошел в землю там, где она только что стояла. Казалось, он сам был удивлен этому.

Болело правое запястье, а из левого плеча потекла кровь. Девушка этого не заметила. Она взметнула меч снизу вверх, и, когда Смерч парировал ее удар, произвела серию непоследовательных атак в разных направлениях. Мужчина отразил их все. Мелькнула мысль, полная отчаяния, но почти сразу все подавила волна безразличия. Настолько мощное ощущение тщетности всего, что она делала, навязчивое желание просто сдаться, упасть и ждать своей смерти, что девушка помимо собственной воли рассмеялась. Ее слова мог слышать только Рагенбер.

-Мне никогда не победить.

Молодой человек мгновение стоял в нерешительности. Во взгляде читалась боль. Наконец он занес меч и сделал выпад. Ева отразила атаку и удивилась, с какой легкостью она это сделала. Она настороженно посмотрела на друга. Он подался вперед и произнес:

-Ева. Я не могу этого сделать.

-Что?

Девушка нахмурилась и с разворота направила меч в бок. Рагенбер перехватил лезвие, поймал его на крестовину, другой рукой придерживая свой меч за плоскую поверхность.

-Это должна быть ты.

-Что ты несешь?

Его слова были до ужаса смешны, самодовольны и слишком альтруистичны, и они почему-то сильно рассердили Еву. Она попыталась ударить по ногам, но Рагенбер снова парировал.

-Кто-то из нас умрет сегодня. Лучше это будешь не ты.

Его голос был спокойным, лицо сосредоточенным. Он легко предугадывал атаки и легко отражал их, особенно сейчас, когда Ева была вынуждена переложить оружие в левую руку.

-Ты должна выбраться отсюда. У тебя есть семья, цель. У меня ничего нет кроме моего короля и государства.

Ева вновь провела отчаянную атаку. Меч пролетел в дюйме от щеки Рагенбера.

-Не говори глупостей, - прорычала девушка. - Где твое достоинство? Я была о тебе лучшего мнения.

Против воли глаза защипало, плотно сжатые губы задрожали. Она быстро провела ладонью по глазам, переложила меч в правую руку и с удвоенной яростью принялась наносить рубящие удары, превозмогая боль в руке и усталость. Одинокая слезинка предательски заскользила по щеке.

-О, да я счастливчик, - улыбнулся Рагенбер, - раз удалось покорить своим обаянием такой черствый сухарь как ты.

-Ты идиот! Ненавижу тебя.

-Так даже лучше.

Теперь во время ее атак он подавался назад и больше не нападал, а только защищался. Со стороны это выглядело, должно быть, будто девушка теснит его к стене. Выкрики толпы усилились. Все понимали: близится финал. Возможно, толпа скандировала их имена, но все отдельные слова смешивались в один непрерывный волнообразный гул. Сквозь этот шум донесся голос Рагенбера:

-Обещай мне, что Квинт будет страдать так, как не страдал никто другой. Его семья, все, кто в этом замешан. Обещай, что ты пошлешь вести Вэю и расскажешь ему все, что знаешь об ордене.

Ева стиснула зубы. Потребовались нечеловеческие усилия, чтобы голос не дрожал.

-Обещаю.

Он кивнул, улыбнулся и позволил Еве выбить из рук оружие. Медлить больше нельзя.

По ее щеке сползла еще одна слезинка, последняя, и девушка воткнул лезвие другу ровно в сердце. Рагенбер скончался быстро. С раскрытыми глазами он упал на спину, когда Ева вытащила меч.

Трибуны ликовали, зрители вскочили с мест, каждый кричал и аплодировал. Под рев толпы девушка подняла окровавленный меч над головой и тоже закричала. Победа оставила после себя в душе только звенящую пустоту.

Ева ушла с арены с гордо поднятой головой, ни разу не обернувшись. Она не хотела помнить его таким. Безжизненные глаза, раскинутые в стороны руки, вытекающая из груди кровь. Она только что убила друга…

Так даже лучше. Пусть враги считают ее жестокой и бессердечной. Пусть знают, что она ничего не боится. Никто не сможет причинить ей боль.

Двадцатый день с того момента, как Ева попала в это чертово Воронье Гнездо. Чтобы не сбиться со счета, она проговаривала числа каждый день по нескольку раз. Завтра состоится очередное шоу, и оставалось только гадать, что на этот раз приготовил ей Квинт. Она не собиралась это выяснять. Сегодня - впервые за долгое время - появится возможность, которую нельзя упускать.

Было достоверно известно, что повозка с овощами для праздничного стола приедет сегодня и как раз во время их дежурства. Они будут ее разгружать, а значит, появится доступ во двор. Лучшей возможности пока не предвиделось. Сегодня или никогда.

Ева размышляла об этом во время тренировки с одним из своих новых товарищей.

Айрон оказался милейшим человеком в промежутках между припадками. Он попал сюда по воле родственников жены после того, как собственноручно вырезал всю семью: супругу, двоих детей и престарелых родителей. Иногда он впадал в истерику, рыдал, скулил и бился головой, вспоминая совершенное, а иногда в приступе ярости лупил головой о стену своих сокамерников, пока другим не удавалось скрутить его. Из-за этого с ним никто не хотел общаться, пока однажды Ева не обратила на него внимание.

Он был настолько наивен, что с легкостью поверил ее словам. Айрон - бывший военный, и худо-бедно умел размахивать мечом и секирой. А раздражающей чертой в нем была любовь к разговорам о вере. В каждом событии он видел божественный промысел. Дискуссии на эту тему утомляли, так что Ева во время нечастых с ним пересечений старалась сама задавать тему для разговора.

Сегодня она затеяла с ним спарринг лишь для того, чтобы проинструктировать. Пару дней назад Еве удалось-таки добиться нужных звуков из треклятой морковки. Она подошла к окну, тихонько подула в импровизированный свисток, и сверху из-под крыши, где было птичье обиталище, сразу же вылетели черные вороны. С безумными криками они носились вдоль стены. Когда же девушка извлекла другой звук, птицы как по команде вернулись в свое гнездо.

-Всего здесь сорок солдат, - сказала Ева.

-Откуда ты знаешь? Кажется, что их много больше.

-Из достоверных источников.

На самом деле так ей сказала Хильд: две казармы по двадцать человек. Она сама пересчитывала стражей каждое представление и убедилась в этом. Остальные, те, кого она сначала приняла за стражей, оказались личной охраной гостей.