Как только последняя птица оказалась внутри конструкции из сетки, сверху опустили такую же крышку. Мужчина закричал, а Хильд зашлась в приступе беззвучного смеха. Ева и сама не смогла скрыть азартной усмешки, когда по спине пробежали мурашки и первый ворон опустился на плечо своей жертвы.

Это было ужасающе и отвратительно, но в то же время притягательно и прекрасно.

Рагенбер к его чести не отвернулся, но наблюдал за казнью без особого удовольствия. Смотрели все. Трибуны замерли, не смея нарушить неосторожным возгласом древний ритуал. Тишину вспарывали только хрипы воронов и пронзительные крики жертвы. Строение арены в форме амфитеатра лишь усиливало звуки предсмертной агонии брата-близнеца, который оказался слишком слаб, чтобы прикончить раненого брата.

Он брыкался и извивался, но огромные голодные птицы все с большей яростью набрасывались на него. Вонзали острые клювы в незащищенную плоть, отрывали по кусочку, проглатывали и жадно тянулись к новой порции в стремлении отхватить больше остальных.

Мужчина еще был жив, когда птицы принялись за его глаза. Пока он кричал, одна из птиц клюнула в язык, и он инстинктивно закрыл рот, зажав между зубами голову размером с яблоко. Ворон забил крыльями и принялся царапать когтями его шею и подбородок, пока не освободил свою голову с кусочком языка в клюве. Еще через какое-то время мужчина потерял сознание от боли, пока птички склевывали его печень и органы брюшной полости.

Трудно сказать, в какой момент он умер, но с такой дырой в животе не живут, поэтому, когда птицы наконец добрались до сердца через грудную клетку, оно уже не билось.

Пиршество воронов продолжалось около получаса, до тех пор, пока Хаким не издал из своей трубочки звук другой частоты. Птицы дружно влетели в заранее приготовленные просторные клетки, после того как конструкцию с сеткой приоткрыли специально для них. Когда все птицы распределились по клеткам, конструкцию разобрали и сняли остатки человеческого тела, бесформенные и обезображенные. Ошметки внутренних органов, раскиданные птицами, так и остались на земле. После шоу одному из блоков предстоит убрать весь этот бардак.

Ева лежала на спине на своем матрасе и глядела в окно. Время было позднее, после вечерней кормежки, так что на темно-синем фоне отчетливо сияли мириады звезд. Хильд еще не вернулась. После представления по доброй традиции Констанс собирал всех победителей на пирушку. Разумеется, эти десять человек (сегодня девять), постоянно находились под охраной и стол им накрыли в подсобном помещении. Своеобразная награда для участников. Самого Констанса там, конечно, не было, зато были надзиратели.

Прошло уже много времени, блок Евы успел перемыть и натереть горы посуды и приборов, заодно они навели чистоту в своем блоке и прилежащих коридорах и помещениях. Сменили одежду.

Не то, чтобы Ева переживала за свою подругу, но заснуть в одиночестве отчего-то не могла. Вот и приходилось плевать в потолок в ожидании сна. Пока было время обдумать события прошедшего дня. Несомненно, самым ярким моментом стала битва близнецов и последующее пиршество воронов. Благодаря этому Ева убедилась, что птицами можно управлять. Если добыть себе тот инструмент, побег сразу представился бы более осуществимой задачей. Но… Этот человек, Хаким. Ева понятия не имела, где он обитает и как с ним можно столкнуться вне представления.

Тем временем раздался знакомый лязг замка и отпираемой двери. В блок шумно ввалились победители и Аским в сопровождении охраны. Ева ясно различила их нетвердые шаги среди звонких солдатских. Вскоре отворилась и ее камера. Первым делом Хильдсходила на ведро. Она долго опустошала мочевой пузырь, а когда наконец закончила, с улыбкой до ушей опустилась на колени возле подруги и обняла ее. От нее исходил сильный запах кактусовой водки.

-Как прошло? - поинтересовалась Ева. Она в последнее время старалась поддерживать между ними видимость дружеских отношений, чтобы Хильд не догадалась, что ее используют.

-Неплохо. Жаль, тебя там не было. Не с кем было поболтать. Пришлось разговаривать с Аскимом, Слоном и Герцогом. Они из наших, ну, ты знаешь, наверно.

Язык у нее не заплетался и вела она себя как обычно. Кажется, выпитое спиртное не оказало на нее ожидаемого эффекта. Хильд оттянула майку на груди и достала из повязок маленький сверток.

-Вот, это тебе, - она протянула сверток Еве. Девушка развернула бумажную обертку. Внутри лежал серый липкий кусочек. - Этотахинная халва, местное лакомство.

Видя, что Ева с сомнением разглядывает кусочек и принюхивается к нему, девушка добавила:

- Попробуй, это очень вкусно!

Ева откусила от брусочка халвы, прожевала и откусил еще. Масса оказалась очень сладкой, но на удивление вкусной.

-Спасибо.

Хильд радостно наблюдала за ней, как будто ей это доставляло большое удовольствие, а потом вытащила из нагрудной повязки еще один предмет: короткий столовый нож.

-Гляди, что раздобыла, - прошептала она. - Благо, есть куда прятать.

Ева взяла нож в руки. Он хоть и маленький, но от него тоже будет толк.

-Очень хорошо, - похвалила девушка.

Хильд с наслаждением растянулась на матрасе, а Ева спрятала нож под своим и тоже улеглась. Они молчали, пока Хильд не подала вымученный голос:

-Кажется, я немного перебрала с кактусовой водкой.

Ева усмехнулась.

-Если бы не запах, я бы и не догадалась, что ты выпила.

-Чтобы напиться до беспамятства, понадобится чуть больше чем пять бутылок на тринадцать человек. Но так уж вышло, что выпила я больше остальных. Теперь в сон клонит.

-Самое время. Так что спи.

-Действительно.

Она пододвинулась ближе к подруге, обняла ее, как обычно, и уткнулась головой ей в спину. Через какое-то время Ева тихо позвала:

-Хильд?

-Да?

-Отличный был бой. Ты молодец.

Хильд крепче притянула к себе Еву и поцеловала в затылок.

-Спасибо.

В темноте даже после возвращения подруги сон никак не шел, и Ева с закрытыми глазами слушала звуки внешнего мира. Там, за окном, тихо шелестел ветер и изредка подавали голос вороны. В блоке многие уже спали, и из камер доносилось сопение уставших за день невольников. Дыхание Хильд тоже вскоре выровнялось. Такое умиротворение.

Ева едва не вскочила от пришедшей к ней мысли. Она знала строение флейт, свистулек и дудочек, даже охотничьих манков. У нее есть нож, чтобы сделать копию инструмента. А значит, нужно только достать материал и еще раз повнимательнее осмотреть трубочку.

В детские годы они с братом часто мастерили свистульки и разные другие штуки из непригодных материалов. Для такой флейты с двумя издаваемыми звуками лучше всего подойдет что-то маленькое и прямое, например, морковь, так что завтра предстояло незаметно вытащить ее с кухни.

Гектор сидел на крыльце мастерской и точил ивовый прут. На дворе давно стояла унылая поздняя осень, деревья по большей части потеряли свою листву, в саду гнили неубранные яблоки, на изгороди сох виноград. Унылое промозглое утро. Они с отцом давно не принимали заказов, ежедневно занимались лишь поисками Евы или, когда делать было нечего, томились в мрачном ожидании.

Гектор проснулся засветло и все никак не мог уснуть, так что от нечего делать решил проветриться на улице. Чтобы хоть как-то занять руки, сорвал несколько прутиков и затачивал их под импровизированное оружие, как они раньше делали с Евой. Они мастерили луки и стрелы, соревновались в дальности стрельбы и метании копий, а когда подросли, сражались на тренировочных мечах и мерились навыками рукопашного боя.

Ева… Прошло две недели с момента их возвращения, но о ней так и не удалось ничего разузнать. Леви и Гектор несколько раз ездили в особняки семей Брадроу и Валенс Дюкс, по адресам последних заказчиков оружия у Евы, объездили все городские гостиницы и лечебницы. Абсолютно ничего, словно девушка просто исчезла. Леви также был в Обители Правосудия, сообщил о пропаже дочери. Но на государственную помощь рассчитывать особо не приходилось. Ежедневно они с ужасом ждали вестей о бездыханном теле, найденном в лесах за городом. Отец даже пару раз ездил на опознание. Они жили в постоянном стрессовом напряжении, не высыпались, плохо ели. Леви не жалел денег на сбор сведений и подкупы знающих людей и даже добился какой-то крупицы информации, однако с Гектором не поделился, буркнув нечто неразборчивое.