Мальчишка кивнул.

– Вот и хорошо… – здоровяк сделал паузу, задумчиво оглядел их. – Ещё попроси отмыть её. И сам отмойся, да принарядись. А то на холопа похож.

В воздухе сверкнули медяки, которые Живко ловко поймал.

Удо ушёл, оставив присматривать за ладьёй двух человек. А Живко пришлось постараться, объясняя Ингигерд, что от неё требуется. Но в конце концов они направились в город.

Уже издалека Стариград поражал воображение. Живко видел другие города, но этот был намного больше. Над раскинувшимися улицами, площадями, огороженными извилистыми стенами, возвышался крутой вал с мощными укреплениями. Его окружал ров, наполненный водой из реки, с одной стороны омывающий крепость, а к воротам вёл длинный деревянный мост.

Городок, оставшийся в прошлой жизни, теперь казался лишь деревушкой.

Улицы наводнили толпы прохожих. На торговых площадях стоял громкий шум зазывал, от ремесленного конца доносились удары кузнечного молота, скрежет, хлопки и прочие звуки работы. Самыми спокойными были жилые концы, но и там повсюду сновали местные. Особенно между домов, что стояли ближе к крепости – там жили более состоятельные горожане.

Но самое главное отличие от саксонских городов, известных Живко, – это отсутствие какой-либо упорядоченности в постройке. Да, были разные концы, и крепость служила ориентиром, но дворы стояли неровно, размашисто, отчего улицы постоянно искривлялись, то сужаясь, то расширяясь, а пройти ровно от одного места до другого оказалось не такой простой задачей.

Поначалу Живко боялся заблудиться, но довольно скоро привык к суете. Казавшийся прежде беспорядок теперь выстраивался в нечто понятное и даже приятное, торопливость окружения заставляла самому соображать быстрее.

Это место точно оказалось по нраву мальчишке.

По наказу Удо Живко сменил нищенские тряпки на новенькие штаны, длинную рубаху с поясом и простенькие башмаки. Ингигерд тоже нарядил – в платье на местный манер.

Хотя сначала их чуть не погнали прочь. Торговец принял двух оборванцев за попрошаек, уже схватился за метлу, но блеск монет быстро остудил пыл.

– Настоящие? – прищурился торговец, осматривая медяк. – Украл небось?

Живко нахмурился так грозно, как только мог, сжал рукоять ножа.

– Я из дружины воеводы Дражко с острова Руян! Оскорблять вздумал?!

Хотелось выказать возмущение жёстко, твёрдо, но детский голосок и писк, самовольно вырвавшийся в самом начале, всё испортил. Однако Живко решил сделать вид, что ничего не было.

– Ладно, ладно, – усмехнулся торговец. – Монета настоящая, так что мне плевать, где ты её достал. Хотя если одолжишь эту девку ненадолго, мы можем…

– Она принадлежит Дражко! – категорично пресёк его Живко.

– Как хошь, – торговец пожал плечами.

В новых нарядах добираться до крепости было проще – меньше оглядывались на подозрительную пару, слишком схожую на холопов. Но у крепости их всё равно остановили.

– Кто такие? Чего надобно? – лениво буркнул привратник.

Он напоминал стражников из городка саксов. Такие обычно бежали в таверну, как только сдавали пост сменщику, напивались до беспамятства, отсыпались и снова заступали в дозор. Настоящие воины, как дружина руян или отряд наёмников Сины, такого себе не позволяли, но их ремесло было и веселее, и опаснее.

Живко непременно хотел стать настоящим воином.

– Я из дружины воеводы Дражко из Руяна! Веду девку в его покои, – Он кивком указал на Ингигерд.

На этот раз серьёзный вид получился лучше, даже голос не сорвался. Но стражник всё так же лениво повёл бровью.

– Не слышал про такого воеводу. Идите отседова.

Ответ заставил немного опешить.

– Да как ты смеешь! – Живко издал возмущённый визг, снова испортивший всё впечатление. Он жутко боялся, оттого и оплошал, но подводить Удо не мог никак. – Моего воеводу сам княжич пригласил!

– Брысь, щенок! – на этот раз стражник немного взбодрился, но лишь от злости.

– Щенок?!

Холопом Живко мог стерпеть такое оскорбление, но не теперь. Рука сама схватилась за нож, уже потянула вверх, но тут:

– Эй, Худота! Что за шум?

Из-за спины стражника показался муж довольно внушительного вида. Крепкий, телом похожий на бочку со здоровенными ручищами; длинные усы свисали ниже подбородка; широкое лицо, будто высеченное из камня. Образ дополняла кольчуга, богатые высокие сапоги и пояс с золотыми вставками, на котором висел меч с искусно украшенной рукояткой.

– Господарь Збигнев! Да вот, пристали, как пиявки к заду. Требуют прохода.

Жупан окинул Живко взглядом. Рука как сама схватилась за нож, так же сама и убралась за спину.

– Ну? – пробасил муж.

– М-мы люди Дражко… из Руяна. Я… я веду её в палату воеводы.

Живко думал, что его снова прогонят или чего хуже – схватят, как какого-нибудь преступника. Перед стражником смелости ещё кое-как набралось, но жупан, казалось, одним лишь пальцем одолеет его прежде, чем нож успеет полностью показаться из ножен.

Но вместо этого:

– А, так это вы? Кормила уже давно посыльного отправил, чтоб ждали двух холопов…

– Я не холоп! – тут Живко не смолчал даже под страхом.

Но Збигнев лишь ухмыльнулся в ответ.

– Вижу, вижу, малец. Не держи обиды. Пойдём лучше, накормим вас, отмоем!

Живко с важным видом прошагал мимо стражника. Прежде он высунул бы язык, но теперь не подобает.

В крепости гостей сначала кинули в бани, отмыли, хорошенько отпарили, а потом повели на кухню, где добродушная тётушка накормила их, словно княжеских особ на пиру. По крайней мере, именно так Живко казалось в тот момент. Даже Ингигерд, румяная после бани, немного успокоилась и оживилась.

Как только трапеза закончилась, Ингигерд отвели в выделенные для Дражко покои, а Живко остался наедине со Збигневом. Тот раздобрел после баньки, осушил два кувшина мёда, и теперь, довольный, нежился на солнышке, шлёпая снующих мимо холопок по бёдрам.

– Говоришь, Дражко освободил тебя из рабства?

– Да! А я помог взять город! – гордо заявил Живко.

– Хорошая цена, ничего не скажешь… Эко он, конечно, погулял славно. Буревой будет гордиться.

Вдруг умиротворение сотряс громкий резкий голос:

– Збигнев!

Тот подскочил, будто вырванный из дремоты.

– Теслав! Уже вернулся? Догнал треклятых ублюдков? – а затем, уже тише, под нос, пробормотал: – Хм… Думается, нет….

К ним с явным недовольством приближался воин не менее грозный, чем Збигнев в своём полном облачении. И не только. Если Збигнев источал спокойствие, некую необъяснимую мудрость, подкреплённую силой, то Теслав пылал яростью. Острые черты вытянутого лица, горбатый клюв-нос, шипастая борода. Казалось, стоит до него дотронуться – порежешься.

– Я, понимаешь, за викингами гоняюсь, а он разлёгся, да отдыхает!

– Да, – с издевательски довольным лицом подтвердил обвинения в свой адрес Збигнев.

Теслав схватился за кружку, как только дошёл до стола, в несколько глотков осушил её и с грохотом поставил обратно.

– Удрали?

– Удрали, – кивнул он.

– Ну, глядишь, и к лучшему. В такой погожий денёк жить надо, а не погибать!

– Повезло собакам! – не унимался Теслав. – Если б знал, что объявятся, снарядил бы ладьи побыстрее. А кто этот малявка?

Живко, которого наконец заметили, только открыл рот, как понял, что ни звука вымолвить не в состоянии. Но на подмогу подоспел Збигнев:

– Найдёныш Дражкин.

– Ха! Этот сопляк приволок три драккара к нашим берегам! Выпорол бы!

– Ну, уж он теперь не позволит – воеводой стал!

– Кто? Дражко?! – от удивления, кажется, даже борода зашевелилась.

– Его, его… Этот, как ты сказал «сопляк» ночью разграбил саксонский городок с тремя десятками отроков.

– Ишь, даёт!.. – задумался Теслав, поглаживая усы. – А сам он где?

– Его княжич за собой утащил. В корчме, ведомо…

Только Живко немного расслабился, даже сунул в рот бублик, как в крепость ворвался всадник.

Жупаны тут же отвлеклись от разговора, вскочили. По лицам видно – предвещали недобрые вести. И были правы.