(*Кентарх – аналог капитана судна)

Тем не менее удалось выжить. Ясон даже вздохнул с облегчением, расслабился. Погрузился в омут доступных развлечений и сумел подзаработать, вылечив одного богатого купца от лихорадки, но на следующий же день проиграл всё в кости.

Дальнейший путь до Волина, города славян, называвшихся поморянами, прошёл относительно легко. На горизонте то и дело маячили грозные чёрные тучи, но шторм не подходил слишком близко, а пираты не появлялись вовсе. Ясон решил было, что ненастья закончились, но дёрнул его чёрт снова испытать удачу за игрой в кости!

Саксонский торговец Идвирд, гостивший в той же корчме, разве что не раздел Аэция догола, а взамен предложил оплатить долг ремеслом. Что ж, думал тогда наивный византиец, торговец – не герцог, но тоже неплохо. Почему бы нет?

Но долг был немаленьким. Простым услужением откупаться пришлось бы годы, поэтому Ясон хватался за любую возможность заработать хоть сколько-нибудь монет. И вот удача! Саксонский динат*, в чьих землях жил Идвирд, устроил ярмарку в честь рождения сына, уже пятого по счёту. Счастье привалило в ближайшую рыбацкую деревушку, куда стянулись жители со всей округи. А у такого количества людей, обделённых санитарией и элементарной медициной, всегда найдётся что подлечить.

(*Динат – землевладелец в Византии)

Но кто ж знал, как сильна была нужда в подобной услуге… Весть о лекаре едва ли не превзошла интерес к самой ярмарке, и к хлипкой хижине, чей владелец уже напился до беспамятства за полученные медяки, выстроилась огромная очередь страдающих язвами, ушибами, переломами и прочими прелестями человеческой жизни. Правда, крестьяне оказались довольно терпеливы к боли, поэтому мешочек с маковым порошком остался почти нетронутым. Это несомненно радовало – восполнить запасы было бы непросто.

И вот, пока Остальные веселились или грелись на солнце в ожидании своей очереди, изнеможённый Ясон давился вязким тошнотворным воздухом, пытаясь остановить дрожь в окровавленных руках. Только увесистый кошель поддерживал более-менее сносное настроение.

За окном доносились голоса прохожих, зазывания лавочников, смех детей, ругань стражников, явно успевших отведать пива. Разобрать льющиеся отовсюду слова не получалось, хоть Ясон и знал язык саксов. Он даже болтал с некоторыми из них у себя на родине, но сейчас несуразные потоки не отличались от любых других варварских, поэтому единственной отдушиной остались звонкие девичьи голоса, чей хохот словно песня расходилась по округе. Даже стало немного легче…

Вдруг в гомоне добавились какие-то непонятные помехи. Задумавшись, Ясон не сразу это заметил, но постепенно до разума доходило, что смех, разговоры и ругань переросли в крики ужаса, разбавились гулкими возгласами, в которых узнавался другой язык, тоже знакомый византийцу.

Он вскочил, проводил взглядом проносящиеся мимо окна фигуры, а затем выбежал на улицу, где уже вовсю развернулась резня.

Вооружённые головорезы топорами рубили пьяных стражников, копьями кололи попадавших под руку несчастных жертв. Свистели стрелы, ржали боевые кони, носившиеся по улицам между крестьян, пока те в панике пытались бежать куда глаза глядят.

И Ясон понял, что Господь отвернулся от своего недостойного раба. А в следующий момент пробегающий мимо головорез огрел его обухом щита.

Море в этот день будто беспокоилось о чём-то. Холодный ветер нагонял быстрые низкие волны, бьющиеся о борт, терзал парус небольшой лодки, которой управляли двое молодых парней.

Ингвар вглядывался в горизонт, ожидая увидеть признаки приближающегося шторма, но серое небо оставалось неизменным. Ветер настырно дул в лицо, будто прогонял к берегу, отчего становилось не по себе.

– Ингвар, не спи!

Сёльви оросил его водой, заставив отвлечься.

– Не сплю я!

Лодку качнуло. Волны били всё агрессивнее, так что стоило вернуться. Сёльви будто прочитал мысли друга – затянул сеть с единственной трепыхающейся рыбёшкой на борт, направился к корме и взялся за рулевое весло. Парус затрепетал от резких порывов, что ещё больше убедило Ингвара вернуться домой, хоть и без особой добычи.

– Энгуль нас прибьёт, – вздохнул Сёльви.

Энгуль – главный рыбак в поселении. Это он учил мальчишек закидывать сети, управляться с веслом и парусом, уверенно стоять во время качки на скользком борту. Да и саму лодку именно он одолжил двум своим лучшим ученикам.

– Если повредим хоть единую доску, будет ещё хуже.

– Это точно! Давай поспешим!

Мысль о наказании, даже шуточная, придала сил. Ингвар схватился за канат, подставляя парус под ветер. Верёвки натянулись, дерево застонало на повороте, и скоро нос вспенил воду, то поднимаясь, то опускаясь, словно по холмам.

В деревне жизнь кипела несмотря на непогоду. Туда-сюда сновали женщины; лесорубы везли свежие брёвна, оставляя на разъеденной грязью дороге глубокую колею; из кузницы доносились мерные звоны ударов молота; дети бегали, догоняя друг друга, попадаясь под ноги взрослым и убегая от них с хохотом и криками. Но на причале, у самого края, стоял Энгуль.

Когда-то старик был сильным, свирепым мужем. Под парусом ярла* Ларса, отца нынешнего ярла – Стига Ларссона, он грабил берега Франкии, бился с королевствами саксов на островах Британии, ступал на земли вендов, даже хотел отправиться в Миклагард! Но в последней битве лишился и ноги, и руки, что сделало его бесполезным в строю или на скамье драккара. Но заработанное уважение осталось при нём! Сам ярл отметил Энгуля, особенно когда тот выжил после таких жестоких ран.

(*Ярл – скандинавский вождь)

Старик глядел грозно. Седая борода развевалась, словно полчище хищных змей, длинные брови свисали над глубокими тёмными глазами. Деревянный наконечник на увечной ноге не уступал стойкостью здоровой стопе, а обрубок левого запястья спрятался за скрещенной рукой.

– Шевелитесь, бездельники! – крикнул Энгуль, разрезая воздух.

И лодка ускорилась, точно убоявшись своего хозяина.

Сёльви оказался прав. За скудный улов парни получили по увесистой затрещине, отчего ещё какое-то время звенело в ушах. Но старик между делом довольно отметил, как ловко они управились, когда резкая волна чуть не занесла лодку на опоры причала, так что на боль парни даже не обратили внимание.

Энгуль наказал вытащить лодку на берег, чтобы очистить и законопатить. Было непросто – пришлось звать подмогу. Мальчишки крутились рядом, желая помочь, хотя только мешались. Они убежали от Льёта Беззубого, ворчливого охотника, живущего на отшибе в пропахшей кровью и помётом хижине.

К тому моменту, когда закончили чистку, непогода сменилась на удивление ясным солнцем и приятным освежающим ветерком. Ингвар и Сёльви направились за просмоленной шерстью – её заготавливала Ингигерд, сестра Ингвара.

Сёльви явно торопился поскорее добраться до места, что не прошло мимо Ингвара. Сестра была невероятно красивой – голубые, словно само небо, большие глаза украшали точёное лицо с высокими скулами, как бриллиант украшает золото; тёмные крепкие волосы опускались до поясницы, развевались, подобно морю. А голос!.. Когда Ингигерд напевала, сидя за пряжей, проходящие мимо забывали, куда шли, останавливались, чтобы насладиться чудесными мелодиями.

Поэтому Сёльви едва ли не бежал навстречу вёдрам с просмоленной шерстью. Он далеко не единственный, кто всем сердцем желал Ингигерд, но только своего лучшему другу Ингвар мог позволить это. Правда, для такой красавицы должно быть подобающее приданое, но откуда его взять двум сиротам? Их отец погиб в стычке с ярлом соседних земель, а мать ещё несколько зим назад забрала лихорадка. С малых лет на Ингвара свалилась ответственность не только за самого себя, но и за сестру.

Энгуль заботился о них, хоть и делал это как бы невзначай – начал обучать Ингвара рыболовному ремеслу, подкармливать, даже показал, как держать оружие в руках. А когда напивался с горя, ночами напролёт рассказывал о своих былых подвигах, мешая спать. Но Ингвар ни разу не пожалел об этом. Он мечтал отправиться в далёкий вик, сразиться с неведомыми врагами и завладеть богатой добычей. Представлял себя на месте сильного, грозного Энгуля, разрубающего своих противников двуручной секирой. Никто не сможет устоять перед ним, когда придёт время!