— То есть как — старый манипулятор? — удивился Владислав.

Подъехавший Степан виновато пояснил:

— Дык я намедни в этот дом железный слазил, ну и свинтил тама руку железную, так, на всякий случай, детишкам дома показать. А вот Ворчун и говорит: Моя, мол, рука. Ну я и говорю: забирай, мол, раз твоя, мне не жалко. А Ворчун, значит и говорит, что ты ему еще одну дашь, ежели пообещаешь. Вот, — он смущенно развел руками. — А рука-то, вот она, — Степан похлопал рукой по свертку, притороченному к седлу.

— Ах ты, жулик! — возмущенный агент повернулся к Ворчуну.

— А что? — нисколько ни смутившись, ответил тот. — Ты же не хотел мне вторую руку делать, а теперь ты обещал.

— Ах вот ты как, — расхохотался Владислав. — Ну погоди, я тебе сделаю, — он выдержал паузу, — две левые руки.

— Не-а, не получится, — не смутился Ворчун. — Одна-то у меня уже есть, правая.

— Ну так я тебе две правые сделаю, — смеясь, ответил Раденко.

Степан тоже заулыбался и облегченно вздохнул.

— Так вот, значит, о чем вы вчера вечером шептались, — улыбнулся Святослав. — Ну- ну, — он пришпорил коня.

— Ворчун, ты хорошо помнишь, где была дверь? — Владислав повернулся в седле.

— Разумеется, помню, — Ворчун важно восседал на верблюде, ловко управляя животным при помощи вновь обретенного манипулятора. — Приведу, как по карте.

Караван уже третьи сутки шел по пустыне, и агент, глядя на унылое однообразие песчаных барханов, начал сомневаться в способности Ворчуна ориентироваться в пустыне без корабля, без сканеров и всего того, чем он раньше мог пользоваться. Он оглянулся. Караван состоял более чем из двухсот верблюдов и ста человек. Сто первым был Ворчун. Глядя на него, Владислав ухмыльнулся. К этому нелепому деревянному ящику с глазами и одной рукой все уже давно привыкли, и многие даже подружились с ним, а Свичар и Шеклен не упускали возможности позубоскалить, хотя все их словесные перепалки заканчивались дружеским рукопожатием.

Зима давала о себе знать даже в пустыне. Днем было довольно тепло, но по ночам температура частенько падала ниже нуля, и утром люди, дрожа, вылезали из-под своих плащей, покрытых инеем. Топливо для костров везли с собой и поэтому экономили, используя его только для приготовления пищи, люди ложились спать около своих верблюдов, чтобы согреваться теплом животных. Северяне, казалось, холода не замечали. Они больше страдали от необходимости экономить воду. Владислав очень надеялся, что дверь в заброшенный город они найдут еще до того момента, когда кончится вода и топливо. Сейчас он снова и снова окидывал взглядом неторопливо продвигающуюся змею каравана. Вздохнув, он спустился с бархана вниз и пристроился в хвосте. Свичар руководил экспедицией, являясь хозяином не только верблюдов, но и этих земель.

Владислав взглянул на небо. Увидев Готар — большую из двух лун, — он определил, что через час-другой Свичар даст команду устраиваться на ночлег. Глук не изменял себе, проводя почти все время в воздухе. Он опускался только на ночлег и с первыми лучами солнца снова взмывал в небо. Каждый раз Ворчун, провожая взглядом айора, изображал вздох и печально ставил своих собеседников в известность, что он борткомпьютер и его призвание — полет. Уже весь караван выучил неизвестное доселе слово — "борткомпьютер".

Когда Свичар объявил привал, агент подошел к Ворчуну:

— Что-то не видать конца пути, — сказал он. — Может, Глук что-нибудь заметил?

— Все будет как надо, — успокоил его Бонд. — Не нервничай.

Владислав вернулся к костру, возле которого собрались все «меченосцы». Эстер проводила все свое время с князем и просто светилась от счастья. Шеклен сдружился со Свичаром. Степан взял под покровительство рано потерявшего отца Алдана, а Глук тоже нашел себе напарника в лице Ворчуна.

— Ворчун утверждает, что мы в дне пути от цели, — спустившийся айор сложил крылья, обернувшись ими. Сейчас он снова стал похож на странного пилигрима в иссиня-черном плаще.

— А ты сам как думаешь? — Владислав пытливо смотрел на него.

— Я? — Глук пожал плечами. — Я пока ничего не заметил.

— Ну что ж, завтра узнаем, что там за "камень", — Владислав напустил на себя беззаботный вид, стараясь не показывать волнения.

Утолив голод вяленым мясом, пресными лепешками и выпив по чашке горячего чая с верблюжьим молоком, люди начали устраиваться на ночлег. Рядом с Раденко оказались Степан с Алданом.

— Стив, — Алдан уже знал настоящее имя агента, но все равно обращался к нему, как в Стензере. — Стив, как ты думаешь, «камень» все еще работает?

— Не знаю, — не стал кривить душой Владислав. — Хочется надеяться, но узнаем мы это, только когда его найдем.

— А потом исчезнет зло на планете, а, Стив?

— Нет, не думаю, — Владислав Раденко посмотрел ему в глаза. — Зло прячется не в чем-то особенном. Чаще всего зло прячется в каждом из нас. И если мы позволяем ему завладеть нашим сердцем и разумом, вот тогда оно вырывается наружу. Брат убивает брата, сановник поднимает руку на короля. И тогда, увы, одним лишь чистым сердцем зло не победить. Добро должно быть с кулаками. А сейчас давай спи.

На следующий день поднялась песчаная буря, и караван не мог сдвинуться с места. Холодный ветер поднимал тучи мельчайшего песка, забивался в ноздри и глаза. Не спасали даже полотняные маски. Песок был везде, в одежде и под одеждой, в волосах, в ушах и в носу. Он скрипел на зубах и сушил кожу. Казалось, что он даже под кожей. Легче всех перенес бурю Глук. Айор поднялся в воздух и исчез. Вернулся он, только когда буря стихла, к вечеру второго дня, с трудом найдя караван по полузасыпанным песком верблюдам. Люди сидели рядом с животными, укрывшись с головой своими плащами и не имея возможности ни развести огонь, ни поесть. Через два дня, когда буря стихла, люди зашевелились, выползая из своих укрытий. Один за другим, стряхивая с себя кучи песка, поднимались верблюды.

Не досчитались пяти верблюдов и троих людей. После упорных поисков обнаружили копыто одного из верблюдов у основания нанесенного ветром за два дня бархана. И люди, и животные оказались засыпаны толстым слоем песка. Все они погибли, задохнувшись под тяжестью бархана. Владиславу стало понятно, почему Свичар требовал от людей каждые два часа вставать, поднимать упирающихся животных и переходить на новое место. Эти трое, по всей вероятности, уснули — и больше не проснулись. Измученные вынужденным бодрствованием люди, наспех утолив жажду и голод, падали без сил и засыпали. Утром не встал еще один. Красное распухшее лицо явно указывало на укус пустынного скорпиона, как их окрестил Владислав. Насекомое больше походило на сороконожку с загнутым наверх хвостиком, конец которого оканчивался маленькими хитиновыми челюстями. Как и все коренные обитатели планеты, это насекомое имело "кусающийся хвост", к тому же ядовитый.

Наспех похоронив погибших, караван двинулся в путь. К вечеру Ворчун остановил своего верблюда и рукой указал подъехавшему агенту на соседний бархан.

— Вон там.

Владислав тронул своего верблюда, но животное захрапело и не тронулось с места.

— Не пойдут они, — пояснил Ворчун. — Дверь защищена низкочастотным излучением, а верблюды его чувствуют очень хорошо.

— А, черт, — ругнулся Раденко и, перекинув ногу, спрыгнул вниз, не дожидаясь, когда дрессированное животное опустится на колени.

Утопая по щиколотку в песке и съезжая вниз, он не удержал равновесие на крутом склоне и, плюхнувшись на мягкое место, заскользил вниз, увлекая за собой целый поток песка, и сопровождаемый улыбками многочисленных свидетелей, его неуклюжести. Торопливо поднявшись, он, не отряхиваясь, бегом кинулся вокруг бархана. Караван остановился, и люди начали устраиваться лагерем. Владислав смотрел под ноги в поисках песчаного сурка. Наконец он заметил след и пошел по нему. Убедившись, что след обрывается, исчезая в бархане, Владислав обернулся и помахал рукой, подзывая спутников. Первым рядом опустился Глук, затем подошли все остальные.