Но за надежность и комфорт пришлось расплачиваться огромной массой. Корабль не мог садиться на планеты, не нанося ей урон, а уж взлет такого корабля означал если не гибель самой планеты, то гибель всего живого точно. Антигравы тоже не могли обеспечить старт такого корабля, поскольку сила их отталкивания сходила на нет еще в атмосфере планеты, где включать двигатели Коршунова-Веблея было еще не безопасно. Поэтому махина девятисотвосьмидесятиметрового корабля, обычно оставалась висеть на геостационарной орбите, а челноки, каждый с трех-пятиэтажный дом, сновали между кораблем и планетой.

Собственных шлюпок у корабля было только двадцать. Восемь из них: контактные шлюпки, расчитанные на одного-трех человек. Они требовались для осуществления разведопераций на планете. Остальные, на двестипятьдесят человек каждая, были спасательными и в грузовых операциях не участвовали. Хотя считалось, что при такой превосходной живучести корабля с экипажем не может ничего случиться. Даже если двигатели Коршунова-Веблея вдруг вышли бы из резонанса, угрожая взрывом, капитан, или автопилот, всегда мог сбросить двигательный блок, спасая корабль. Правда после этого огромный корабль, похожий на рассеченное надвое яйцо, лишался изрядной доли живучести и способности к межзвездным перелетам, хотя все еще мог очень долго находиться в космосе и даже совершить вынужденную посадку, пусть жесткую, но все же посадку на какую-либо из подходящих планет при помощи своих маневренных двигателей. Этих двигателей хватало для обеспечения всех энергосистем корабля, для маневрирования в космосе, однако для взлета с планет и тем более для перехода в субпространство мощности, увы, не хватало. Таким образом, корабль, потерпевший крушение на неопределенное время становился заложником принявшей его планеты. Разумеется большие транспорты оснащались мощными антигравами и могли садиться и взлетать с планеты в щадящем режиме, но «Разведчикам» антигравы были ни к чему, тем более что последние работали на черезвычайно дефицитных ксилловых стержнях.

Сами двигатели Коршунова-Веблея имели необычайно высокий КПД. Девяносто девять целых, девяносто девять сотых процента энергии, преобразовывалось в поступательную энергию, а ноль целых, одна тысячная энергии в тепло, которое отводилось от стенок двигателей теплоэлектрогенераторами, с избытком обеспечивая энергией все системы корабля. Остальное уходило в потери. Человечество, получив такой двигатель, с удвоенной энергией ринулось осваивать звезды…

Повернувшись к Владиславу, Гарри внимательно посмотрел на него. По его лицу скользнула легкая усмешка и тут же исчезла, хотя глаза все еще смеялись. Непосвященному наблюдателю могло бы показаться, что за этими веселыми глазами и добродушной внешностью полного круглолицего человека с аккуратной бородкой скрывается весельчак и даже легкомысленный человек, но агент прекрасно знал, что управляющий двадцать четвертым сектором человек жесткий и непреклонный, иначе бы он никогда не стал управляющим.

Сейчас эти холодные голубые глаза в упор смотрели на него.

— Так ты уверен, что на планете имеет место чужое вмешательство? — полуутвердительно, полувопросительно спросил Тазен.

— Да, абсолютно. — кивнул Владислав. — Я долго собирал информацию и поначалу был уверен, что речь идет о примитивных суевериях и колдовстве, но когда хан Когората послал своего лучшего разведчика узнать положение на границах, я, воспользовавшись случаем, отправил с ним робота-наблюдателя и получил ошеломляющие факты. Вот, можете убедиться. Он взял стоящий рядом кейс и, положив себе на колени, открыл. Гарри обошел стол и присел на угол, покачивая ногой.

— Ну-ка, ну-ка, что там у тебя? Это вот, что? — Тазен указал пальцем на лежащий внутри предмет, похожий на старинное оружие.

— Это? Это меч, — молодой человек достал из чемоданчика меч в ножнах, на рукоятке которого красовались три драгоценных камня. Положив оружие на стол, он, слегка прижав пальцем голубой камень, повернул его вокруг оси и с силой надавив, вернул его в исходное положение. Гарри, потирая свою рыжую ухоженную бородку с интересом наблюдал, как клинок меча вместе с ножнами на глазах начал таять и плавиться, пока не свернулся совсем, оставив на столе лишь рукоять с шарообразным утолщением, там где только что было лезвие.

— Что-то новенькое, я этого еще не видел. Откуда это? — пробормотал шеф, заинтересованный предметом.

— Это металлогоид, о котором я уже говорил — продукт, завезенный из галактики металлогоидов, а вот это робот-наблюдатель, — Раденко достал из чемоданчика небольшой шарик. — В нем вся интересующая нас информация.

— Ты что же это, нелегальной контрабандой занимаешься, что ли? — С высоты своего положения и возраста, Гарри считал возможным обращаться с подчиненными на ты, да еще и шутить таким образом.

— А разве бывает контрабанда легальная? — в ответ отшутился Владислав, и уже серьезно добавил. — Да нет, это мне ребята из третьего отдела галактической разведки подкинули, на время разумеется. Они там, на окраине, заброшенную планету обнаружили. Планета типа Плутон, мертвая или необитаемая, для Металлогоидов далековата да и холодная очень, они на таких не живут, но она входит в их юрисдикцию. Так вот, патрульный крейсер за «призраком» гонялся, пока на границе галактики Мегодов, себе на дюзы магнитный астероид ловушку не подцепил. Вы же знаете, если такой астероид на хвост сядет, у экипажа остается только десять секунд на маневр, иначе вечный причал. Взлететь с такого астероида еще ни один крейсер не смог. Земная техника там отказывает напрочь и экипаж обречен. Говорят, что некоторые астероиды-ловушки на границе их галактики вообще на ежиков похожи, так густо кораблями утыканы. В общем, пришлось им в «суб» уходить, да так, что потом неделю до базы добирались. Но погранцы народ злопамятный. Через месяц они с ребятами из третьего отдела вернулись туда, этот район пощупать на трех кораблях. В этот раз все прошло как надо. Капитан второго ранга Козаков, из особого отдела, все расчитал тип-топ. Теперь их там ждали уже два астероида, и пока патрульные крейсера уводили ловушки в сторону, малый разведчик прошмыгнул внутрь. Правда патрулю это нервов стоило, они в «суб» ушли на восьмой секунде, потом один лейтенант в психлечебнице оказался, он от каждого булыжника шарахаться начал. Разведчики нащупали там одну единственную планету. Ее и проверили. Что то вроде склада оказалось. Ребята, естественно, хапнули, сколько унести смогли, в том числе и вот эту вещицу, — агент кивнул на эфес меча.

— Это ты мне можешь не рассказывать, — отмахнулся Гарри. — Это я и сам слышал, точнее доклад читал. Сейчас там и мышь не прошмыгнет, весь район астероидами кишит.

— Ну… — Владислав слегка замялся, — я и говорю по делу: этот робот самым простеньким оказался, я его по блату и выпросил. Вот смотрите здесь, он ткнул пальцем в темляк, сам робот, а все остальное лишь его тело, принимающее различные формы. Ну, например, вот это. — Раденко произвел манипуляции с синим камнем и в его руке оказался меч в красных кожаных ножнах, украшенных инкрустацией с золотым тиснением.

— На самом деле это не ножны, — пояснил Владислав. — Это деактиватор. Как только клинок теряет контакт с ножнами, по краю его загорается вот эта голубая линия. Каждый атом на краю лезвия превращается в лазерный излучатель очень высокой мощности, правда только при минимальном контакте, проще говоря, этакий супер меч с лазерной накачкой…

Молодой человек поискал глазами подходящий предмет.

— Ага, вот… — Взяв со стола тяжелую пепельницу из молочно-белого стекла, он на весу, одной рукой, словно помидор, рассек его надвое.

Отрезанная половинка с глухим стуком упала на ворсистый ковер.

— Мистер Раденко, — ледяным тоном начал Гарри. Рассердившись он всегда использовал официальные выражения. — Вы испортили имущество бюро двадцать четвертого сектора третьей галактики, стоимостью в восемь кредитов. И вдруг, не сдержавшись, добавил. — Ты же, мерзавец, мою любимую пепельницу испортил.