— Да здесь я, — пушкарь что-то сосредоточенно приторачивал к седлу своего коня.

— Степан, помоги мне пристроить ящик… — Владислав снял плащ и уложил его в так, чтобы ни цилиндр с Ворчуном, ни батареи не болтались внутри. Потом положил туда же и обе открученные камеры. Как только представится возможность, он собирался вернуть Ворчуну зрение. Агент закрыл крышку ящика, щелкнул зажимами и вдвоем с подошедшим Степаном пристроил поклажу на спине одной из свободных лошадей. Едва он вскочил в седло, князь тихонечко цокнул и тронулся вверх по склону. Следом за ним, растянувшись цепочкой, пошел весь отряд.

— Святослав, — окликнул князя Владислав, как только ему представилась возможность с ним поравняться. — А что за спешка такая? Ведь все сьюки остались там, внизу, — он кивнул головой в сторону. Да и стайеты тоже…

Князь жестом заставил его замолчать. Потом кольчужной перчаткой показал в сторону одного из лежащих на склоне камней и свернул в сторону, объезжая его на почтительном расстоянии. Весь отряд последовал его примеру. Нукеры, натянув тетивы своих луков, не сводили с камня глаз. Владислав, все еще ничего не понимая, оглянулся, когда отряд проехал мимо. Вдруг ему показалось, что камень шевельнулся, сверкнув глазами. Он помотал головой и, снова открыв глаза, посмотрел на камень. Камня на прежнем месте не было.

Решив все вопросы оставить на потом, Владислав молча поехал дальше, подозрительно осматривая каждый камень, встречающийся на пути.

Уже совсем стемнело, когда отряд выбрал место для стоянки. Разведчики, спешившись, развели огонь и задали коням овса. Небольшое плато, на котором разбили лагерь, с двух сторон оканчивалось обрывистыми склонами. С третьей стороны скала почти отвесной стеной уходила вверх и козырьком нависала над путниками. Костер разложили так, чтобы единственный пологий спуск вниз закрывал огонь. Лучшей естественной защиты от зверей трудно было придумать. Степан тут же занялся приготовлением пищи, а Владислав, сняв ящик с коня, при свете костра принялся прилаживать камеры. Едва он открыл ящик, как до него донесся возмущенный голос Ворчуна:

— Я ослеп. Эй, кто-нибудь, слышите меня?

— Слышим, слышим, — успокоил его агент, — сейчас я тебе глаза присоединю.

— А, это ты, кэп, — обрадовался Ворчун. — В чем дело? Кэп, почему я слышу только вас и больше никаких сигналов?

— Все в порядке, 007, - Владислав разговаривал с Бондом, как с капризным ребенком. — Сейчас у тебя будут глазки. Ты немного пострадал при падении, и у тебя временно нет никаких сенсоров, но слышать ты можешь, а сейчас и видеть будешь.

Он подключил одну камеру и поставил ее вертикально, зафиксировав ее несколькими камнями. Камера тут же крутнулась в одну сторону, затем в другую. Степан с поднесенной ко рту ложкой — он как раз пробовал похлебку — замер, с восхищением разглядывая шевелящуюся камеру.

— Ну чего уставился? — сердито рявкнул на него Ворчун. — Компьютера не видел, что ли?

— Ворчун, не хами, — оборвал его Владислав. — Тебя тут многие впервые видят. Знакомься, Степан. Степан, — он повернулся к пушкарю, — Ворчун, мой друг.

— Вот это железное ядро с глазом живое? — Степан сунул ложку в котелок. — Оно еще и разговаривает?

— Сам ты ведро, — презрительно парировал Ворчун. — И голова у тебя чугунная, как пушка.

— Ну, обменялись любезностями? — Святослав подошел к костру, усаживаясь поудобнее. Ворчун крутнул камеру и вдруг заорал:

— Святослав, любимый, кого я вижу! Кэп, знакомься, Святослав…

— Да мы, вообще-то, знакомы давно, — ответил ему Владислав, — а вот когда вы успели познакомиться, и почему ты его любимым называешь? Я тебя юношей считал…

— Это Эстер нас познакомила, — камера снова крутнулась к Владиславу, задержавшись на минутку на второй камере, которую Владислав все еще вертел в руках. — Эстер его всегда так называла: "Святослав, любимый", — а ты чего тянешь, давай мне второй глаз делай, я же все еще одноглазый!

— Да! Память то тебе видать немного отшибло, если ты меня со Святославом знакомить начинаешь, — покачал головой Владислав. — Вот Степан сейчас освободится, и мы тебе оба глаза приладим, — он положил вторую камеру обратно в ящик и пошел к лошади, у луки седла которой, висел моток веревки. — А князя зовут Великий князь Святослав, понятно? Ну а «любимый» — это же вроде как добрый, хороший, и только для Эстер. А нам с тобой он князь Святослав, или просто Святослав, если он не возражает.

Владислав взглянул на князя. Святослав молча кивнул и, вынув из-за голенища ложку, подсел в круг к котелку с похлебкой. Агент Раденко тоже полез за ложкой.

После ужина все, кроме Степана, Владислава и князя, легли спать. Святослав встал на краю обрыва и внимательно всматривался в темноту, пока агент с пушкарем подсоединяли вторую камеру и привязывали обе телескопические штанги по краям поставленного на «попа» ящика.

— Святослав, — Владислав наконец решился спросить его. — А что это за живой камень был? Мне показалось, что он смотрел на нас.

— А ты что, никогда каменных стайетов не видел разве? — повернулся к нему князь.

— Так это был стайет? — изумился Владислав.

— Горный стайет, — поправил его Святослав. — От равнинных и лесных стайетов его отличает то, что он не любит бегать за своей жертвой. Он замирает как камень и поджидает, когда неосторожная жертва приблизится на расстояние, достаточное для броска. Вот тогда он чертовски быстр. Нам повезло, что мы его вовремя заметили, иначе сейчас на одного человека было бы меньше.

— Ага, — констатировал Владислав, — этакий каменный лев.

— А что такое лев? — теперь уже спросил Святослав.

— Ну там, высоко в небе, есть другие планеты, как Акава, и на одной из них водятся силикоиды — живые камни. Хищники у них тоже есть и люди их каменными львами прозвали. Скажи, а стайетов каменных тут много водится, они вообще часто встречаются? — Владислав выпрямился, растирая затекшую поясницу.

— Здесь, в этих горах, встречаются, а вообще я их больше нигде не встречал. Пойдешь спать сейчас или покараулишь сначала? — князь потянулся. — Втроем нет нужды караулить.

— Нет, я посижу еще с Ворчуном, — ответил Владислав, — а ты и Степан можете ложиться спать.

Пушкарь все это время о чем-то вполголоса общался с Ворчуном. Услышав свое имя, он поднял голову и заявил:

— Мы тута с этим, кузнечного дела, чудом погутарим чуток, я все равно спать не хочу, а вы сосните немного.

Святослав, пожав плечами, улегся и, завернувшись в плащ, мгновенно уснул. Через два часа Владислав и Степан, предварительно растолкав двух нукеров, тоже улеглись спать. Утром, когда агент со Степаном прилаживали новое «тело» Ворчуна с забавно торчащими по сторонам, словно рога, штангами глаз в седле, компьютер вдруг поинтересовался, где Глук.

— Глук уже давно в лагере, ждет нас, — ответил ему Святослав, опередив замешкавшегося Владислава.

— Ну а где моя рука? — продолжал задавать вопросы Ворчун.

— Манипулятор твой остался там, в скуттере, — Агент вскочил в седло.

— Нет, хочу мою руку назад, — закапризничал Бонд. — Ты из меня инвалида сделал. У меня и так только одна рука была, — канючил он, — поворачивай назад…

— Ага! Сейчас! Делать мне больше нечего… — возмутился Владислав, — только вот о твоей «руке» заботиться…

— Ой рука! Ты моя рученька… — заголосил Ворчун, — отобрали руку вороги проклятые… Уж я ли не бился с ворогом люты…ы…м, уж я ли живота сваво не жале…е…л…

Кочевники разом повернулись, с интересом разглядывая необычное существо.

— Послушай, Ворчун, — Владислав, чувствуя себя неловко, пытался успокоить его. — Вот только выберемся отсюда, я тебе новый манипулятор сделаю, обещаю. Ты же знаешь, я свои обещания выполняю.

— Обещаешь? — прервал свои стенания Ворчун, поймав агента на слове.

— Обещаю, — Владислав торжественно приложил руку к сердцу. — Клянусь.

— Степан! — обрадованно заорал Ворчун. — Степан! Получилось! Теперь ставьте мне скорей старый манипулятор.