Nam quod turpe bonis? Titio, Seioque, decebat [То, что позорно для честных — для Тития, Сея, — Криспину Было как будто к лицу]. Множество бедняков, младших братьев и т. п. вследствие скверного управления и бездарного воспитания (ибо эти люди, похоже, взращены без какого бы то ни было призвания) принуждены попрошайничать либо воровать, чтобы угодить затем за воровство на виселицу[363]; но какая стезя из этих двух позорней? non minus enim turpe principi multa supplicia, quam medico multa funera [частые приговоры, выносимые подданным, бесчестят государя не меньше, нежели врача — частый смертельный исход у его пациентов{308}]; в этом повинен правитель, подобно тому как libentius verberant quam docent, школьные учителя, которые вместо того, чтобы наставлять своих учеников, наказывают их, когда те плохо себя ведут. «Правителям надобно больше заботиться о том, чтобы не было больше воров и попрошаек, как обязаны они путем справедливого управления устранять и причины, позволяющие подданным вступить на такой путь себе на погибель»[364]; искорените сходным образом причины тяжб — толпы законников — и утихомирьте юридические словопрения, lites lustrales et saeculares [разрешите длящиеся столетиями процессы] c помощью каких-нибудь более кратких способов. Между тем сейчас по каждому пустяку и безделице прибегают к суду, mugit litibus insanum forum, et saevit invicem discordantium rabies[365] [эти суды — сущий бедлам, а ярость тяжущихся не знает никакого предела]; они готовы «выгоды ради глотку друг другу перегрызть, — говорит Иероним, — выжать кровь из сердца брата своего»[366], готовы клеветать, лгать, бесчестить, злословить за глаза, поносить публично, лжесвидетельствовать, давать клятвы и отрекаться от них, драться и браниться, жертвовать всем своим имуществом, жизнью, состоянием, друзьями, погубить друг друга, обогащая эту ненасытную гарпию — адвокатов, которые грабят обе стороны и вопят: Eia Socrates! eia Xantippe! (Давай, Сократ! Давай, Ксантиппа!){309}, — или корыстных судей, которые, подобно соколу в басне Эзопа, в то время как мышь и лягушка заняты взаимной борьбой, утаскивают их обеих[367]. Тяжущиеся обычно пожирают друг друга, подобно многим хищным птицам, жестоким животным и проглатывающим добычу рыбам, — никакой середины, omnes hic aut captantur aut captant; aut cadavera quae lacerantur, aut corvi qui lacerant[368]{310}, обмануть или быть обманутым, растерзать других или быть растерзанным на куски; они подобны ведрам в колодце, где подъем одного сопровождается непременно падением другого, одно ведро — пустое, а другое — наполнено водой; крушение одного служит лестницей для третьего; таково обычно наше судопроизводство. А что же тогда такое рынок? Место, где согласно Анахарсису{311}, люди заняты взаимным надувательством[369], западня. Однако что же тогда такое сей мир? Бесконечный хаос, смешение нравов, изменчивых, как воздух, domicilium insanorum [дом умалишенных], буйное стадо, пораженное скверной, торжище бродячих призраков, злых духов, подмостки лицемерия, лавка плутовства, школа непостоянства, академия порока[370], поле битвы, ubi velis nolis pugnandum, aut vincas aut succumbas [на котором вы принуждены сражаться, хотите вы того или нет, и либо победить, либо пасть], убивать или быть убитым; здесь каждый человек только за себя, за свои личные цели и сам себя защищает. Никакое милосердие, любовь, дружба, страх Божий, духовная близость, взаимная симпатия, родство, христианская вера не способны людей удержать, ибо, если они каким-либо образом обижены или как-нибудь задеты их интересы, они становятся отвратительны[371]. Старые друзья мгновенно превращаются в заклятых врагов, и те, что некогда стремились выказывать друг другу взаимную любовь и благожелательность, теперь поносят и преследуют друг друга до самой смерти с ненавистью, превосходящей злобу Ватиния{312}, и останутся до конца непримиримы. Они любят друг друга, пока это им выгодно или если они нуждаются во взаимном содействии, но, если рассчитывать на выгоду больше не приходится, они ведут себя, как с одряхлевшим псом, — вешают его или гонят прочь; Катон[372] считал крайне недостойным обходиться с людьми, как со старыми башмаками или поломанными очками, которые выбрасывают в мусорную кучу; у него не хватило бы духа продать старого вола и тем более выгнать на улицу старого слугу; они же вместо того, чтобы вознаградить его за службу, поносят его, а если им воспользовались, как орудием своих злодейств, то поступают с ним, подобно турецкому императору Баязету Второму, убившему Ахмета Бассу[373]{313}, или же вместо награды платят ему смертельной ненавистью, как обошелся с Силием Тиберий[374]{314}. Одним словом, каждый преследует свои собственные цели. Для нас summum bonum, величайшее благо заключено в выгоде, а богиня, которой мы поклоняемся, — это Dea Moneta{315}, Богиня Мошна; мы ежедневно приносим ей жертвы, и она правит нашими сердцами, руками, склонностями, всем[375]; это самая могущественная богиня: она содействует нашему успеху, унижает, возносит, она — единственная повелительница наших поступков[376], мы молимся на нее, спешим, скачем, ходим — все ради нее, трудимся и соперничаем, как рыбы из-за упавшей в воду крошки хлеба. Не достоинство, не добродетель (bonum theatral [внушаемые нам со сцены]), не мудрость, ученость, честность, не любые другие качества вызывают к нам уважение, а деньги, знатность, должность, титул, власть[377]; честность почитается глупостью, мошенничество, неразборчивость в средствах — благоразумием; людьми восхищаются, основываясь на их высказываниях[378], не на том, чем они являются на деле, а на том, чем стараются казаться; вокруг царит такая изворотливость, ложь, угодничество, заговоры и контрзаговоры, приспособленчество, лесть, надувательство, притворство, «что человек поневоле вынужден погрешать против Господа, дабы приспособиться к мирской жизни», иначе говоря, Cretizare cum Crete [вести себя на Крите, как критяне], «либо в противном случае жить в унижении, позоре и нищете»[379]. Один принимает личину воздержности, святости, другой — строгости, третий — своего рода притворного простодушия, тогда как на самом деле и тот, и этот, и третий, и все остальные — лицемеры, двоедушные[380], кажимости; сколько переменчивых портретов, с лица — лев, а с изнанки — ягненок[381]. Как был бы потрясен Демокрит, если бы он все это узрел!
вернуться Juven. Sat. 4. [Ювенал. Сатиры, IV <13–14>.] вернуться Quod tot sint fures et mendici, magistratum culpa fit, qui malos imitantur praeceptores, qui discipulos libentius verberant quam docent. — Morus, Utop. lib. I. [А в том, что так много воров и лжецов, повинны правители, которые подобны дурным наставникам, что охотнее бьют учеников, нежели наставляют их. — Мор. Утопия, кн. I.] вернуться Decernuntur furi gravia et horrenda supplicia, quum potius providendum multo foret ne fures sint, ne cuiquam tam dira furandi aut pereundi sit necessitas. — Idem. [Вводятся тяжкие и ужасные наказания для воров, тогда как следовало бы позаботиться о том, чтобы не было воров и чтобы вовсе не было столь столь мучительной необходимости воровать и платить за это жизнью. — Там же.] вернуться Boterus de augment. urb. lib. 3, cap. 3. [Ботеро. О величии городов, кн. III, гл. 3.]. вернуться E fraterno corde sanguinem eliciunt. вернуться Petronius de Crotone civitate. [Петроний о горожанах Кротоны <которые не гнушались ничем, гоняясь за наследством: «каждый либо охотник, либо дичь, либо труп, либо терзающее его воронье»>.] вернуться Quid forum? locus quo alius alium circumvenit. <Бертон цитирует здесь фрагмент из уже не раз упоминавшейся нами книги Диогена Лаэртского о жизни знаменитых философов, где он повествует о мудром скифе Анахарсисе (I, 105).> вернуться Vastum chaos, larvarum emporium, theatrum hypocrisios, etc. [Безмерный хаос, торжище одержимых, театр лицемеров и пр.] вернуться Nemo coelum, nemo jusjurandum, nemo Jovem pluris facit, sed omnes apertis oculis bona sua computant. — Petron. [Никто не ставит ни во что ни небо, ни клятвы, ни Юпитера, но все, выпучив глаза, пересчитывают свое добро. — Петроний. <Сатирикон.>] вернуться Plutarch. vit. ejus. Indecorum animatis ut calceis uti aut vitris, quae ubi fracta abjicimus, nam ut de meipso dicam, nec bovem senem vendideram, nedum hominem natu grandem laboris socium. <Плутарх, его <Катона Старшего> жизнеописание. Бертон, по обыкновению своему, цитирует вольно, по памяти: ни о каких очках во времена Катона не могло быть речи; у Плутарха читаем: «Нельзя обращаться с живыми существами так же, как с сандалиями или горшками, которые выбрасывают, когда они от долгой службы прохудятся и придут в негодность…» (пер. С. Маркиша), — но только эта мысль принадлежит не Катону, а самому Плутарху (5).> вернуться Jovius. Cum innumera illius beneficia rependere non posset aliter, interfici jussit. [Джовьо. Так как он не мог отплатить за его бесчисленные благодеяния каким-либо иным образом, то приказал убить его.] вернуться Beneficia eo usque laeta sunt, dum videntur solvi posse, ubi multum antevenere pro gratia odium redditur. — Tac. [Благодения приятны лишь до тех пор, пока кажется, что за них можно воздать равным; когда же они намного превышают такую возможность, то вызывают вместо признательности ненависть. — Тацит. <Анналы, IV, 18, пер. С. Маркиша.>] вернуться Paucis charior est fides quam pecunia. — Salust. [Лишь немногим честное слово оказалось дороже денег. — Саллюстий. <Югуртинская война, XVI, 4, пер. В. Горенштейна.>] вернуться Prima fere vota et cunctis, etc. [Первая наша мольба известная храмам, — / Это богатство. <Ювенал. Сатиры, X, 23–24, пер. Д. Недовича и Ф. Петровского.>] вернуться Et genus et formam regina pecunia donat. Quantum quisque sua nummorum servat in arca tantum habet et fidei. [Даст ведь царица Деньга и с приданым жену, и доверье, / Даст и друзей, красоту, родовитость. <Гораций. Послания, I, 6, 37, пер. Н. Гинцбурга.>] вернуться Non a peritia sed ab ornatu et vulgi vocibus habemur excellentes. — Cardan, lib. 2 de cons. [Нас считают людьми выдающимися не на основании собственного опыта, а судя по внешности и отзывам толпы. — Кардано. Об утешении, кн. II.] вернуться Perjurata suo postponit numina lucro necessrium Mercator. Ut necessarium sit vel Deo displicere, vel. ab hominibus contemni, vexardi, negligi. [Свою выгоду предпочитает торговец, пусть даже обманет Бога, так что ему надобно выбирать — либо не угодить Богу, либо испытывать небрежение, презрение и слыть ничтожеством среди людей.] вернуться Qui Curios simulant et Bacchanalia vivunt. [Те, что выдают себя за Куриев, сами ж — вакханты. <Ювенал. Сатиры, II, 3, пер. Д. Недовича и Ф. Петровского. Маний Курий Дентаций, как и Гай Фабриций Лусцин, почитался воплощением истинной старинной римской добродетели. — КБ. Маний Курий Дентаций одержал победу над самнитами и македонским царем Пирром, был удостоен трех триумфов, а после этого жил в простом доме, питался репой и самолично обрабатывал свой клочок земли; самниты предлагали ему золото, но он отослал их прочь; «величайший из римлян» (Плутарх, Марк Катон, 2).>] вернуться Tragelapho similes vel centauris, sursum homines, deorsum equi. [Подобны козерогу или кентаврам — сверху люди, а снизу кони.] |
