Qui talia legit, Quid didicit tandem, quid scid nisi somnia, nugas [117]{69}. [Что постигает читатель всего того хлама, кроме Разве фантазий пустых и псевдоученого вздора?] А посему нередко выходит так (как еще в древности жаловался Каллимах{70}), что большая книга — это большое несчастье. Кардано находит уйму нелепостей в писаниях французов и немцев[118] и говорит, что они только зря переводят бумагу; Non, inquit, ab edendo deterreo, modo novum aliquid inveniant; он не против того, чтобы они писали, но только если в этом будет что-то новое, ими самими придуманное, но ведь все мы по-прежнему ткем одну и ту же паутину, вновь и вновь плетем одну и ту же веревку, а если и появится что-нибудь новенькое, то всего лишь какой-нибудь пустяк или небылица, сочиненные досужими писаками для таких же досужих читателей, а кому не под силу придумать такое? «Надо быть уж вовсе бесплодным, чтобы в наш век бумагомарателей совсем ничего не придумать»[119]. «Короли хвалятся своим войском, богачи чванятся своими дворцами, солдаты гордятся своей храбростью, а ученые мужи обнародуют свои побрякушки»[120], и всем волей-неволей приходится это читать и выслушивать.
Et quodcunque semel chartis illeverit, omnes Gestiet a furno redeuntes scire lacuque, [Только б ему написать, а уж там все мальчишки, старухи, ............ затвердят его сплетню.] «Большой урожай поэтов в нынешнем году! — жалуется в письме к Созию Сенециону Плиний{71}, — в апреле не было почти ни одного дня без публичных чтений»[122]. Сколько новых книг объявлено в каталоге за весь нынешний год, за весь нынешний век (говорю я) на торгах Франкфурта, да и на наших внутренних рынках!{72} Дважды в году proferunt se nova ingenia et ostentant[123]. Дважды в году мы напрягаем наши мозги и выставляем плоды своих усилий на продажу, magno conatu nihil agimus [но после немалых трудов остаемся ни с чем]. Так что если не будет проведена безотлагательная реформа, как этого желал Геснер[124], то ли с помощью королевского указа или авторитетного надзора, чтобы обуздать такую свободу, это будет продолжаться in infinitum [до бесконечности]. Quis tam avidus librorum helluo? [Возможно ли где-нибудь отыскать такого пожирателя книг?] Да и кому под силу прочесть их? А ведь в этом книжном море нас ожидает еще больший хаос и путаница. Мы завалены книгами[125]; наши глаза ломит от чтения, а пальцы — от перелистывания страниц[126]. Что касается меня, то я один из этих писак, nos numerus summus [один из множества] и не собираюсь это отрицать! Мне остается лишь повторить в отношении себя слова Макробия: Omne meum, nihil meum, это все мое и не мое{73}. Как домовитая хозяйка из разных мотков шерсти вяжет какой-нибудь предмет одежды или пчела собирает воск и мед с разных цветов и делает из этого новую смесь, так и я Floriferis ut apes in saltibus omnia libant {74} […наподобие пчел по лугам цветоносным, Всюду сбирающих мед…] старательно собирал эту компиляцию из разных авторов[127]{75} и при этом sine injuria без всякого для них вреда; я не погрешил ни против одного писателя и каждому воздал должное; Иероним{76} очень хвалит Непоциана[128]{77} именно за то, что тот не воровал чужие стихи, целые страницы и даже трактаты, как это повелось теперь у многих, утаивающих имена подлинных авторов, а прямо говорит, что это принадлежит Киприану, а это — Лактанцию{78}, а это — Иларию{79}, что так сказал Минуций Феликс{80}, а так — Виктор{81}, а вот вплоть до этого места все взято у Арнобия{82}. Я ссылаюсь на моих авторов и цитирую их (сколько бы ни объявляли это невежественные писаки педантизмом, прикрывающим будто бы, словно личина, мою необразованность, и противоречащим их собственному жеманному стилю), ибо считаю это своим долгом и намерен поступать таким образом и впредь; sumpsi, non surripui [я заимствовал, а не воровал], и то, что Варрон{83} говорит о пчелах: minime malificae nullius opus vellicantes faciunt deterius [ущерба от них нет никакого, ведь они не причиняют вреда тому, с чего собирают мед] (lib. 3 de re rust. [о сельском хозяйстве, кн. III]), я могу сказать о себе. Кому я причинил вред? Содержание книги большей частью принадлежит им, и все-таки она моя; apparet unde sumptum sit [откуда я все почерпнул, вполне очевидно] (и Сенека считал это достоинством), aliud tamen quam unde sumptum sit apparet [и тем не менее она отличается от источников новизной своего изложения]; то, что человеческий организм делает со съедаемой нами пищей — поглощает, переваривает, усваивает ее, — делал и я: conquoquere quod hausi [усваивал то, что проглотил], распоряжался заимствованным. Я принудил чужие книги платить мне дань, дабы украсить эту мою макароническую мешанину{84}, и только способ изложения принадлежит мне; я вынужден воспользоваться здесь словами Уэккера: e Ter., nihil dictum quod non dictum prius, methodus sola artificem ostendit[129], что бы мы ни сказали, все это было уже сказано прежде, и только порядок и способ изложения принадлежит нам и изобличает в нас ученого. Орибасий{85}, Аэций{86}, Авиценна{87} — все ведут свое начало от Галена{88}, хотя метод лечения был у каждого свой, diverso stilo, non diverso fide [способы разные, но одинаковая надежность]. Наши поэты воруют у Гомера: что он выблюет, говорит Элиан{89}, они вылизывают. Богословы все еще verbatim, слово в слово повторяют Августина{90}, и тем же занимаются наши украшатели истории, самый последний из них считается обычно и самым достоверным, пока
вернуться Lib. 5 de sap. [<Кардано.> О мудрости <1544>, кн. V.] вернуться Sterile oportet esse ingenium quod in hoc scripturientum pruritu, etc. <Скалигер Младший.> вернуться Cardan, praef. ad Consol. [Кардано. Предисловие к «Утешению»]. вернуться Hor. Lib. I, Sat. 4. [Гораций. Сатиры, I, 4 < 36–37; здесь и далее пер. М. Дмитриева.>] вернуться Epist. Lib. I. Magnum poetarum proventum annus hic attulit, mense Aprili nullus fere dies quo non aliquis recitavit. [Послания, кн. I. <Однако Бертон неверно комментирует это место: Плиний недоволен другим — поведением слушателей во время публичных поэтических рецитаций, что же касается оживления литературного творчества, то это, напротив, радует его. См.: Письма Плиния Младшего. М.: Наука, 1962, кн. I, 13.>] вернуться Principibus et doctoribus deliberandum relinquo, ut arguentur authorum furta et millies repetita tollantur, et temere scribendi libido coerceatur, aliter in infinitum progressura. вернуться Onerabuntur ingenia, nemo legendis sufficit. вернуться Libris obruimur, oculi legendo, manus volutando dolent. — Fam. Strada, Momo. [Фамиано Страда.] вернуться Quicquid ubique bene dictum facio meum, et illud nunc meis ad compendium, nunc ad fidem et aucthoritatem alienis exprimo verbis, omnes authores meos clientes esse arbitror, etc. — Sarisburiensis ad Polycrat. [Сарисбюриенсис к «Поликрату».] вернуться In Epitaph. Nep. [В эпитафии Непотиану.] Illud Cup. Hoc Lact. Illud Hilar. Est, ita Victorinus, in hunc modum loquutus est Arnobius, etc. [Нижеследующее изречение принадлежит Лактанцию, а это — Иларию, а вот это соответственно — Викторину, что же до этой мысли, то она была в некоторой степени высказана Арнобием.] вернуться Praef. ad Syntax. Med. [Предисловие к «Всеобщей общепринятой медицинской практике» <Уэккера; см. прим. 3. Однако сам Уэккер позаимствовал эту мысль из пролога к пьесе римского комедиографа Теренция «Евнух»; почти весь этот пролог посвящен опровержению упреков в заимствовании чужого: «В конце концов не скажешь ничего уже, / Что не было б другими раньше сказано» (41–42, пер. А. Артюшкова)>.] |
