«Даже не знаю. Можно хоть клочок бумаги взять?»
Послышался смешок.
«Чудак ты, милый. Серьезно. Это ж все записывается. Для всякого, кто не глухой. Увидим завтра вечером у Грэнит-Рейл кого-нибудь, кроме упомянутых четырех, и посылочка из Дорчестера полетит со скалы».
«Да никто…»
«Пока, милый. Будь паинькой. Ты слышишь?»
«Нет, погодите…»
Раздался щелчок, стало слышно хриплое дыхание Лайонела, потом длинный, низкий гудок.
Дойл выключил плеер, откинулся на спинку кресла, сложил кончики пальцев разных рук так, что получилось что-то вроде крыши колокольни, и стал постукивать коньком этой крыши себе по нижней губе.
Несколько минут прошло в молчании, затем он сказал:
— Итак, ребята, говорите, что нашли в Чарлстауне?
Все молчали.
Дойл повернулся вместе с вращающимся креслом и посмотрел на Пула и Бруссарда:
— Ну что, мне снова от десяти до одного посчитать?
Пул посмотрел на Бруссарда. Тот выставил вперед руку ладонью вверх и затем сделал приглашающий жест в сторону Пула.
— Спасибо, дорогой. — Пул повернулся к Дойлу: — На заднем дворе Дэвида Мартина и Кимми Нигаус нашли двести тысяч долларов.
— Копченые сельди в Чарлстауне, — сказал Дойл.
— Да, сэр.
— И эти двести тысяч, разумеется, были приобщены к делу как вещественные доказательства.
Пул указал в направлении Бруссарда.
Тот опустил глаза и стал рассматривать свои ботинки.
— Не совсем, сэр.
— Да уж. — Дойл взял карандаш и записал что-то в блокноте, лежавшем перед ним на столе. — И стоит мне позвонить в подразделение собственной безопасности, вас обоих уволят из отдела. На какую охранную фирму будете потом работать, как думаете?
— Ну, вы же понимаете…
— Или это будет бар? — Дойл широко улыбнулся. — Гражданские это обожают. Приятно знать, что бармен — бывший коп. Можно послушать рассказы о подвигах, о том, что бывало на службе.
— Лейтенант, — сказал Пул. — При всем уважении, мы бы охотно продолжали здесь работать.
— Да уж конечно. — Дойл записал что-то еще в блокноте. — Только надо было об этом думать до того, как незаконно присвоили вещественные доказательства, полученные в процессе расследования дела об убийстве. Это уголовное преступление, джентльмены. — Он взял телефонную трубку, набрал какие-то две цифры и стал ждать. — Майкл, кто у нас там занимается расследованием дела об убийствах Мартина и Кимми Нигаус? Я подожду у телефона. — Он прижал трубку плечом к уху, постучал ластиком на конце карандаша по столу и слегка присвистнул сквозь зубы. Из трубки доносился тихий голосок характерного тембра. Дойл еще сильнее наклонил голову и прижал динамик к уху. — Да. Понятно. — Он опять записал что-то в блокноте и положил трубку. — Детективы Дэниел Гаден и Марк Леонард. Знаете таких?
— Едва-едва, — сказал Бруссард.
— Я так полагаю, вы не дали им знать о находке на заднем дворе тех, чьи убийства они расследуют.
— Да, сэр.
— «Да, сэр» — вы дали им знать? Или «да, сэр» — не дали?
— Последнее, — сказал Пул.
Дойл закинул руки за голову и снова откинулся на спинку кресла.
— Деньги доставьте мне, джентльмены. Если окажется, что это не пахнет так дурно, как мне сейчас кажется, может быть, — именно может быть, — вы еще поработаете следующую неделю. Но могу вам твердо обещать: в моем отделе подобные номера не пройдут. Захочется посмотреть на гребаных ковбоев — поставлю кассету с вестерном «Рио-Браво».
Пул рассказал Дойлу все, начиная с момента, когда мы с Энджи заметили Криса Маллена в видеоматериалах новостей, только обошел молчанием записку с требованием выкупа, которую нашли в нижнем белье Кимми. Я мысленно воспроизвел разговор Лайонела со звонившей женщиной и сразу понял, что без этой записки оставалось непонятным, что в обмен на ребенка она требует именно деньги. А раз нет признаков похищения ради выкупа, нет и оснований передавать дело федералам.
— Где деньги? — спросил Дойл, когда Пул умолк.
— У меня, — сказал я.
— У вас? — сказал Дойл, не глядя в мою сторону. — Это очень хорошо, сержант Пул. Двести тысяч долларов украденных денег — и я бы мог добавить: украденных вещественных доказательств — в руках частного лица, чье имя уже несколько лет связывают с тремя нераскрытыми убийствами и, как поговаривают, исчезновением Джека Рауса и Кевина Херлихи.
— Я тут ни при чем, — сказал я. — Наверное, путаете меня с каким-то другим Патриком Кензи.
Энджи под столом ударила меня ногой по голени.
— Пэт, — сказал Дойл, наклонился вперед и взглянул на меня.
— Патрик, — мягко поправил я.
— Извиняюсь, — сказал Дойл. — Патрик, вы обвиняетесь в укрывательстве похищенной собственности, препятствовании правосудию, препятствовании в расследовании уголовного дела, находящегося в федеральной юрисдикции, и в нарушении правил хранения вещественных доказательств вышеуказанного дела. Желаете и дальше тут кобениться или посмотрите, что я на вас накопаю, если вы мне действительно не понравитесь?
Я поерзал на стуле.
— Это что? — спросил Дойл. — Я вас не слышу.
— Нет, — сказал я.
Он приложил ладонь к уху:
— Еще раз.
— Нет, — сказал я. — Сэр.
Он улыбнулся и шлепнул пальцами по столу.
— Очень хорошо, сынок. Говорить будешь, когда я скажу. А до тех пор — ротик на замочек. — Он кивнул Энджи. — И ваша напарница — то же самое. Все говорят, мадам, что вы — мозговой центр всякого вашего расследования. В этом, похоже, не врут. — Он повернулся к Пулу и Бруссарду. — Итак, вы, два гения, решили сыграть на уровне Сыра Оламона и махнуть ребенка на деньги.
— В общем, да, сэр.
— И причина, по которой мне не следует передавать это дело федералам, заключается в чем? — Он выставил вперед руки.
— В том, что формально требования выкупа нет, — сказал Бруссард.
Дойл посмотрел на плеер:
— А что это мы тогда слушали?
— Позвольте, сэр. — Пул облокотился на стол и указал на плеер: — Если прослушать еще раз, можно заметить, что тут женщина предлагает обмен «чего-то», найденного в Чарлстауне, на «что-то», найденное в Дорчестере. Она, может, об обмене почтовыми марками говорит или портретами бейсболистов.
— А то, что она звонила матери пропавшего ребенка, не заинтересует наших федеральных товарищей по охране правопорядка?
— Ну, строго говоря, — сказал Бруссард, — она звонила брату матери пропавшего ребенка.
— И сказала: «Скажи своей сестре», — настаивал Дойл.
— Да, верно, но тем не менее нет веских оснований утверждать, что речь идет о похищении ребенка. А вы федералов знаете, с Руби Ридж и Уэйко облажались, сумасшедшие сделки с бостонской мафией заключали, они…
Дойл поднял руку:
— Все мы знаем о проколах бюро, детектив Бруссард. — Он взглянул на плеер, затем на блокнот с записями, лежавший перед ним на столе. — Каменоломня Грэнит-Рейл не в нашей юрисдикции, а в совместном ведении полиции штата и полицейского управления Квинси. Поэтому… — он хлопнул в ладоши, — ладно.
— Ладно? — спросил Бруссард.
— «Ладно» означает, что отсутствие прямого упоминания дочери Маккриди позволяет нам предложить совместную работу ведомствам штата и Квинси. Федералов пока беспокоить не будем. Звонившая женщина сказала, чтобы никого, кроме вас, в каменоломне Грэнит-Рейл не было. Отлично. Но мы эти холмы, джентльмены, оцепим. Натянем веревку вокруг карьеров Квинси, и, как только ребенок окажется вне опасности, изолируем Маллена, Гутиерреса и всех остальных, желающих устроить день расплаты и получить эти двести тысяч, кто бы там ни был. — Он снова шлепнул пальцами по столу. — Хорошая мысль?
— Да, сэр.
— Да, сэр.
Дойл холодно улыбнулся.
— И после этого переведу вас, друзья мои, из своего подразделения и с подведомственной мне территории. А если завтра вечером что-то пойдет наперекосяк, отправлю бороться с террористами-подрывниками. Будете считать минуты до пенсии, ползать под машинами и надеяться, что они не взорвутся. Вопросы есть?
