— Ладно, — сказал я. — Ладно.

Голова мальчика гирей приближалась ко льду, но в последний момент Джерри обхватил пальцами лодыжки ребенка.

Я бросил пистолет в слякотную песочную яму под гимнастическими снарядами.

— Теперь второй, — сказал Джерри и стал раскачивать ребенка из стороны в сторону как маятник.

— Да пошел ты, — сказал я, глядя на рискованные манипуляции с детским тельцем.

— Патрик, — сказал он и поднял брови, — похоже, ты уже вышел из оцепенения. Второй.

Я вытащил пистолет Фила, который он держал в руке, когда Джерри перерезал ему горло, и бросил его рядом со своим.

Оскар, видимо, заметил свою тень, так как она стала двигаться обратно за машину, а его ноги появились между передними и задними шинами.

— В день, когда умер мой сын, — сказал Джерри и, прижав Кэмпбела Роусона к щеке, понюхал его нежное личико, — ничто не предвещало беды. Ему было четыре года, он играл во дворе, шумел, затем… тишина. Заклинило какой-то клапан в мозгу. — Он пожал плечами. — Просто заклинило. А череп наполнился кровью. И он умер.

— Тяжелый случай.

Он одарил меня нежной, доброй улыбкой.

— Если еще раз проявишь ко мне сочувствие, Патрик, я разобью череп ребенка вдребезги. — Он нагнулся и поцеловал Кэмпбела в щечку. — Итак, мой сын был мертв. И я понял, не существует способов предсказать то, что случится, или предотвратить. Бог решил, что Брендан Глинн должен умереть сегодня. Так тому и быть.

— А ваша жена?

Джерри погладил Кэмпбела по волосам, но глаза мальчика оставались закрытыми.

— Моя жена, — сказал он. — Хм-м. Я убил ее, да. Не бог, а я. Не знаю, какие планы были у бога насчет этой женщины, но я их разрушил. У меня были планы по части жизни Брендана, но бог их развеял. Возможно, у него были планы в отношении Кары Райдер, но ему пришлось поменять их, разве нет?

— А Хардимен, — спросил я, — как он пришел к этому?

— Он рассказывал о своем детском открытии по части пчел?

— Да.

— М-м-м. Это были не пчелы. Алек любит все приукрашивать. Я был там, это были комары. На него налетела целая туча, а когда он вышел из нее, я заметил, что в его сознании произошел сдвиг. — Он улыбнулся, а в глазах у него плясали насекомые и чернело бездонное озеро. — После этого между Алеком и мной установились отношения «ученик — наставник», которые позднее преобразились в нечто куда более значительное.

— И он добровольно пошел в тюрьму, чтобы защитить вас?

Джерри пожал плечами.

— Тюрьма ничего не значит для таких, как Алек. Его свобода безгранична, Патрик. Она в его сознании. Решетки не могут сдержать ее. В тюрьме Алек более свободен, чем большинство людей за ее пределами.

— Тогда зачем наказывать Дайандру Уоррен за то, что она послала его в тюрьму?

Он ухмыльнулся.

— Она унизила Алека. При всех. Она дерзнула разобрать его по косточкам перед судом каких-то тупиц. Это было чертовски оскорбительно.

— В таком случае, — моя рука щупала мокрый от бензина снег, — все это вы с Алеком устроили, чтобы «показать» кому? Богу?

— Это, пожалуй, слишком упрощенный подход, но если этой бойкой туфтой ты собираешься кормить средства массовой информации после моей смерти, милости прошу, Патрик.

— Вы собираетесь умереть, Джерри? Когда?

— Как только ты решишь, Патрик. Ты убьешь меня. — Он наклонил голову в сторону полиции. — Либо они.

— А как с заложниками, Джерри?

— Один из них умрет. Как минимум. Ты не сможешь спасти обоих, Патрик. Выхода нет. Прими это как должное.

— Я это сделал.

Дэниэль Роусон впилась глазами в мое лицо, чтобы понять, шучу ли я, но по моему неподвижному взгляду поняла, что нет.

— Один из них умрет, — сказал Джерри. — Мы ведь договорились?

— Да.

Я повел своей левой ногой вправо и назад, затем снова вправо. Надеюсь, для Джерри это был бессмысленный жест. Для Оскара же, надеюсь, это кое-что означало. Я не мог больше бросать взгляды на машину. Мне приходилось лишь верить, что он там.

— Месяц назад, — сказал Джерри, — ты бы еще из кожи вон лез, чтобы спасти обоих. Ты ломал бы голову. Но не теперь.

— Верно. Вы хорошо научили меня, Джерри.

— Сколько жизней ты исковеркал, чтобы добраться до меня? — спросил он.

Я подумал о Джеке и Кевине. О Грейс и Мэй. И, конечно же, о Филе.

— Немало, — сказал я.

Он рассмеялся.

— Хорошо. Хорошо. Даже забавно, правда? Я понимаю, ты никогда не убивал никого намеренно. Верно? Но, скажу откровенно, я тоже не планировал превратить это в профессию на всю жизнь. После того как я в состоянии аффекта совершенно непреднамеренно убил свою жену… да, убил жену, я почувствовал себя ужасно. Меня рвало. По ночам обливался холодным потом. Так длилось две недели. И вот однажды ночью я ехал по заброшенной дороге недалеко от Мэнсфилда, где на милю взад и вперед не встретишь ни одной машины. Мимо меня проезжал парнишка на велосипеде, и во мне вдруг возник импульс, самый сильный за всю мою жизнь. Я ехал справа от него, видел рефлекторы на мотоцикле, его лицо, серьезное и сосредоточенное, но некий голос мне сказал: «Давай по колесу, Джерри. Давай». И я ударил. Я лишь повернул руль чуть влево, и парень вспорхнул и влетел в дерево. Я вернулся к нему, он был едва жив. Я стоял и смотрел, как он умирает. И я воспрял, мне стало хорошо. А дальше — лучше. Следующим был негритянский паренек, знавший, что я подставил другого за убийство своей жены, за ними последовали другие, вплоть до Кола Моррисона. Мое самочувствие все улучшалось и улучшалось. И я не жалею. Извини, но это так. Поэтому, когда ты убьешь меня…

— Я не собираюсь убивать вас, Джерри.

— Что? — Его голова подалась назад.

— Вы меня слышали. Пусть кто-то другой отправляет вас в ореол славы. Для меня вы плевок, а не человек. Вы ничто. Вы не достойны ни пули, ни греха на моей душе за то, что я убью вас.

— Снова пытаешься разозлить меня, Патрик? — Он снял Кэмпбела Роусона с плеча и поднял его в воздух.

Я повернул запястье таким образом, что цилиндрик выпал мне в ладонь, и пожал плечами.

— Вы посмешище, Джерри. Я знаю, что говорю.

— Неужели?

— Именно так. — Мои глаза встретились с его твердым взглядом. — И, как всему на свете, вам придет замена, самое большее через неделю. Появится еще какой-нибудь урод, больной шизик, убивающий людей, и все газеты штата и страны будут трубить о нем, а вы станете вчерашним обедом. Что ж, ваши пятнадцать минут истекли, Джерри. И прошли они без каких-либо «знаков».

Джерри стащил мальчика вниз, вновь ухватил за лодыжки, а палец прижал к курку дробовика, Дэниэль закрыла один глаз в ожидании неизбежной вспышки, но второй оставила открытым, не спуская его с сына.

— Вот уж это они у меня запомнят, — сказал Джерри. — Можете мне поверить!

Но когда он, став в позу игрока, подающего мяч в футболе, отвел руку назад, находящийся в ней малыш Кэмпбел внезапно выскользнул и исчез в темноте за его спиной. Маленькое белое тельце будто вернулось обратно в утробу матери.

И когда Джерри перенес взмах руки вперед, чтобы бросить ребенка в воздух, того уже не было в его руке.

Он в недоумении посмотрел вниз, я же прыгнул вперед и, упав коленями на лед, просунул указательный палец левой руки между спусковым крючком и предохранителем.

Джерри нажал на спусковой крючок. Когда он нащупал мой палец, то посмотрел на меня и нажал с такой силой, что сломал мне палец.

В его левой руке появилось длинное лезвие, а я вдавил одноразовый выстрел в его правую ладонь.

Джерри взвизгнул раньше, чем я нажал на спуск. Звук был очень высоким, похожим на лай или вой гиены, а погружение бритвы в мою шею, затем в челюсть напоминало прикосновение кончика языка возлюбленной.

Я освободил спусковой крючок на одноразовом выстреле, но ничего не произошло.

Джерри закричал еще громче, лезвие вынырнуло из моего тела, затем впилось в него снова, я крепко стиснул закрытые глаза и трижды дернул спусковой крючок.