— Превосходно, — сказал я. — Не пора ли вам, друзья, сходить на лекцию о политкорректности.

— У нас в управлении это называется «Диалоги о человеческом сочувствии», — сказал Девин, — но я и сержант Ли считаем себя вполне подкованными.

— Разумеется.

— Ты что, не веришь нам? — вмешался Оскар.

— О, нет. Вы прямо ходячая реклама человеческого сочувствия.

— Правда? — спросил Девин. — Слушай, а на баб это действует?

Закончив разговор с Девином, я позвонил Грейс.

Почти всю минувшую ночь я старался убедить себя, что Грейс — женщина выдержанная и трезвомыслящая, но мне все равно трудно было представить себе, как я объясню ей свое временное проживание вместе с Энджи. Я не принадлежу к числу мужчин-собственников, но тем не менее не представляю, как бы отреагировал, если бы Грейс позвонила мне и сообщила, что провела несколько дней в какой-то хижине с другом мужского пола.

Когда я позвонил, то не сразу перешел к делу.

— Привет, — сказал я.

Молчание.

— Грейс?

— Не уверена, что у меня есть желание разговаривать с тобой, Патрик.

— Почему?

— Ты сам знаешь, черт возьми.

— Нет, — сказал я, — не знаю.

— Если собираешься играть со мной в кошки-мышки, я вешаю трубку.

— Грейс, но я действительно не знаю, о чем ты говоришь…

Она повесила трубку.

С минуту я смотрел на телефон, мысленно несколько раз швыряя его о стенку. Затем сделал несколько глубоких вздохов и вновь набрал номер.

— Что? — спросила она.

— Не вешай трубку.

— Это зависит от того, сколько лапши ты будешь вешать мне на уши.

— Грейс, я не могу отвечать за что-то, если не знаю, что я сделал не так.

— Моя жизнь в опасности? — спросила она.

— О чем ты говоришь?

— Отвечай на вопрос. Моя жизнь в опасности?

— Насколько мне известно, нет.

— Зачем ты тогда следишь за мной?

В глубине моего желудка расступились каньоны, а по позвоночнику поплыл тающий лед.

— Я не слежу за тобой, Грейс.

Эвандро? Кевин Херлихи? Таинственный убийца? Кто?

— Врешь, — сказала она. — Этот психопат в шинели не мог додуматься сам, и…

— Бубба? — воскликнул я.

— Ты прекрасно знаешь, что Бубба, черт побери.

— Грейс, успокойся. Расскажи по порядку, что случилось.

В трубке послышался ее тяжелый вздох.

— Мы были в ресторане «Сент-Ботолф». Я, Аннабет и моя дочь — моя дочь, Патрик, и там был парень, он сидел у стойки бара, наблюдая за мной. Причем, он даже не очень скрывал это, правда, вид у него был совсем не угрожающий. А потом…

— Как выглядел этот парень?

— Как? Похож на Ларри Берда[21] до перехода в администраторы — высокий, очень бледный, ужасные волосы, отвисшая челюсть и большой кадык.

Кевин. Проклятый Кевин. Сидящий неподалеку от Грейс, Мэй и Аннабет. Перебирающий в уме разные способы, как лучше сломать им позвоночники.

— Я убью его, — прошептал я.

— Что?

— Продолжай, Грейс. Пожалуйста.

— В конце концов он решился, встал и подошел к нашему столу, видимо, желая продолжить придуманный им дурацкий спектакль, и тогда твой доверенный друг-мутант, появившись неизвестно откуда, схватил его и вытащил за волосы из ресторана. На виду у тридцати человек он ударил его несколько раз лицом о водоразборный кран.

— Господи, — сказал я.

— «Господи»? — спросила она. — Это все, что ты можешь сказать? Патрик, этот кран находился прямо за окном, возле которого был наш столик. Мэй все видела. Он бил этого человека лицом о железяку, а она смотрела. Весь день потом плакала. А этот бедный, бедный человек, он…

— Он мертв?

— Не знаю. Его друзья затолкнули его в машину, а этот… чертов садист и его прихвостни стояли и наблюдали, пока они не затащили его и не уехали.

— Этот «бедный, бедный человек», Грейс, штатный киллер ирландской мафии. Его зовут Кевин Херлихи, и сегодня утром он сказал мне, что нападет на тебя, чтобы просто испортить мне жизнь.

— Ты шутишь.

— Если бы…

На линии повисла долгая, тяжелая тишина.

— Выходит, — наконец-то сказала Грейс, — теперь он и в моей жизни? И в жизни моей дочери, а, Патрик? Моей дочурки?

— Грейс, я…

— Что? — спросила она. — Что, что, что? Этот урод в шинели будет моим ангелом-хранителем? Благодаря ему я буду в безопасности?

— Что-то в этом роде.

— Это ты принес в мою жизнь насилие! Ты… О, Боже мой!

— Грейс, послушай…

— Я перезвоню тебе позже, — сказала она, голос ее зазвучал слабо и отдаленно.

— Я у Энджи.

— Что?

— Сегодняшнюю ночь я здесь.

— У Энджи, — повторила она.

— Возможно, она станет очередной мишенью того маньяка, что убил Джейсона Уоррена и Кару Райдер.

— У Энджи, — повторила она вновь. — Возможно, я позвоню позже.

Она повесила трубку.

Ни «до свидания». Ни «береги себя». Только «возможно».

Ее звонок прозвучал через двадцать две минуты. Я сидел за столом, разглядывал фотографии Хардимена, Рагглстоуна и Кола Моррисона, пока они не начали расплываться и не слились в одно целое. В голове моей звучали все те же вопросы, и ответы, я знал, лежали передо мной, но были покрыты пеленой, скрывающей их от моего взора.

— Привет, — сказала она.

— Привет.

— Как там Энджи? — спросила она.

— Напугана.

— Еще бы. — Она вздохнула в трубку. — А как ты, Патрик?

— Полагаю, в норме.

— Знаешь, я не буду извиняться за сказанное раньше.

— Я и не надеялся.

— Пойми, я хочу, чтобы ты был в моей жизни, Патрик…

— Хорошо.

— …но не уверена, что хочу, чтобы в ней была вся твоя жизнь.

— Не понимаю.

В линии что-то загудело, а я обнаружил, что пялюсь на пачку сигарет Энджи, подавляя желание закурить.

— Твоя жизнь, — сказала Грейс. — Насилие. Ты ищешь его, не так ли?

— Нет.

— Да, — мягко сказала она. — На днях я была в библиотеке. Просмотрела газетные статьи о тебе за прошлый год. Когда убили ту женщину.

— И?

— И прочитала о тебе, — сказала она. — И увидела фотографии, где ты стоишь на коленях, склонившись над женщиной и мужчиной, которого застрелил. Ты был весь в крови.

— Это была ее кровь.

— Что?

— Кровь, — сказал я. — Дженны. Женщины, которую убили. Возможно, Кертиса Мура, которого я ранил. Но не моя.

— Знаю, — сказала она. — Знаю. Но когда я смотрела на твои снимки и читала статью, то невольно задавалась вопросом: «Кто он, этот человек?» Я не знаю человека с этих фотографий. Не знаю того, что он стрелял в людей. Эта личность мне не знакома. Он для меня чужой.

— Не знаю, что и сказать тебе, Грейс.

— Ты когда-либо убивал? — Ее голос звучал резко.

Я не сразу нашел ответ.

Наконец, сказал:

— Нет.

Первая ложь, которую я преподнес ей, и это оказалось не так уж и трудно.

— Но ты способен на это, не так ли?

— Как и все.

— Может быть, Патрик. Может быть. Но большинство из нас не выбирают ситуации, которые приводят к убийству. А ты выбираешь.

— Я не выбирал этого убийцу и не звал его в свою жизнь. И уж тем более Кевина Херлихи.

— Нет, — сказала она, — ты как раз это сделал. Вся твоя жизнь — это осознанная попытка противостоять насилию, Патрик. Но ты не можешь победить его.

— Кого?

— Своего отца.

Я потянулся за пачкой сигарет, провез ее по столу, пока она не оказалась передо мной.

— Я и не пытаюсь, — сказал я.

— Я не дурочка.

Я вытащил из пачки сигарету и стал стучать ею по центру веера из фотографий Хардимена, сожженного тела Рагглстоуна и распятого Кола Моррисона.

— Куда ты клонишь, Грейс?

— Ты водишься с такими людьми как… Бубба. А также Девин и Оскар. Ты живешь в мире насилия и окружаешь себя подобными людьми.

— Тебя это никогда не коснется.

— Это уже случилось. Черт. Хотя я знаю, ты скорее умрешь, чем позволишь кому-нибудь причинить мне зло. Физически. Я все это знаю.