Однажды он заспорил, что «без рук» переплывет огромный пруд. И выиграл два килограмма медовых твердокаменных пряников, которые тут же, еще не отдышавшись, под общий хохот ребят съел.

А один раз, проходя мимо дома Звонцовых, Митя стал невольным свидетелем возмутившей его сцены. Пышка, растянувшись во весь рост на невысоком дощатом крыльце и дымя папиросой, блаженствовал. У его ног на ступеньках примостились два паренька в коротких трусиках и выцветших майках. У одного была в руках раскрытая книга, и он монотонно читал, видно, уже не первую страницу. Второй мальчуган держал во рту папиросу и, кривясь от едкого дыма, самоотверженно сдерживал кашель. Первый, не отрываясь от чтения, с нетерпением и завистью поглядывал на него, ждал своей очереди.

Дмитрий остановился против крыльца и стал наблюдать. Увидев его, мальчуганы растерянно переглянулись, не зная, какое принять решение: бросить все и бежать или продолжать делать свое. Тот, который курил, сунул дымящуюся папиросу напарнику и бросился наутек. За ним кинулся и второй.

— Что вы там бездельничаете, пацаны? — грозно спросил Эдик, приподнимаясь на локтях. Увидев Полеводу, он уже другим голосом протянул: — А-а-а, это, выходит, ты их распугал. — И, помолчав, как бы приходя в себя после сладкой дремоты, с сожалением сказал: — Зря ты их прогнал: во-первых, лишил меня удовольствия, во-вторых, за труды им еще папироса положена. Теперь они, ясное дело, шиш получат.

— Зря ребят к куреву приучаешь, — со сдерживаемым негодованием оборвал его Дмитрий.

Пышка, щурясь от дыма, насмешливым взглядом посмотрел на него:

— А тебе что, жалко моих папирос? — спросил он, растягивая губы в презрительную улыбку. — Не жалей чужое добро, я и тебя могу угостить. — И, посвистывая, протянул пачку «Шахтерских». — Пожалуйста.

У Мити сами собой сжались кулаки.

— Паразит! — процедил он сквозь зубы и изо всей силы ударил его по руке. Пачка отлетела далеко в сторону, в воздухе замелькали папиросы.

Пышка как ужаленный вскочил на ноги.

— Ну, ты потише! — пригрозил он и весь подался вперед, словно готовясь к прыжку. — А то вот это видал?.. — поднес он внушительный кулак к самому лицу Полеводы. Дмитрий, долго не раздумывая, цепко перехватил запястье и резко отвел Пышкину руку в сторону, с силой крутнув ее. Пышка пошатнулся и, кривясь от боли, затоптался на одном месте, медленно, как маятник, раскачивая руку.

— Ну ладно же, ладно… — свирепо косясь на своего обидчика, бормотал он.

Дмитрий хотел было уйти, но Пышка вдруг выпрямился и громко позвал:

— Атаман!

И тотчас же через высокий глухой забор перемахнул огромный рыжий пес с дымчатыми подпалинами. Пышка некоторое время выжидал, видимо, надеясь, что Полевода струсит и даст стрекача. Но Дмитрий не двинулся с места. Он только поискал глазами, нет ли поблизости камня или палки. Ничего не найдя, поустойчивее укрепился на ногах, приготовился к любой неожиданности.

— Значит, руки крутить?! — злобно пробормотал Пышка, медленно наступая. Под надежной защитой Атамана он чувствовал себя в безопасности.

Дмитрий промолчал, но весь напрягся. В нем закипала неуемная ярость, от которой ломило в темени и судорожно сводило челюсти.

— Нет, ты отвечай, будешь еще за руки цапать?! — все больше свирепел Пышка, на всякий случай придерживая пса за ошейник, видимо, все еще надеясь, что противник дрогнет и пойдет на мировую.

Но Полевода в ответ сказал спокойно:

— Станешь грозиться, не то еще будет… — и медленно завел окаменевшие кулаки за спину.

Пышка вдруг выпустил ошейник.

— Ату его, Атаман! — задохнувшись от ярости, приказал он. Пес сжался и, как отпущенная пружина, кинулся на Полеводу. Дмитрий слегка подался назад и, изловчившись, что было силы ударил Атамана ногой под горло. Пес тяжело осел на задние лапы, тараща остекленевшие глаза. Дмитрий, улучив момент, побежал к дороге, схватил вывернутый булыжник. Пес, повизгивая, сделал небольшой круг и спустя минуту еще с большей яростью ринулся на своего врага. Но не рассчитал и с маху налетел на тяжелый камень, метко брошенный Полеводой. Пронзительный истошный визг огласил улицу. Беспомощно свесив голову, Атаман, пошатываясь, боком попятился к забору. Коснувшись его, пополз в сторону калитки, оставляя на загнутых ржавых гвоздях и сучках клочья рыжей шерсти, затем вытянулся на примятой пыльной траве и замер.

Митя и Пышка в молчаливом оцепенении следили за Атаманом и, казалось, забыли друг о друге. Глаза Пышки остановились от изумления и испуга. Он не ожидал, что таким печальным окажется исход поединка.

— Ну, гад, за Атамана я тебе, сколько буду жить, не прощу… — сквозь зубы процедил он.

Полевода пошагал через дорогу и вдруг услышал за спиной:

— Сказано, вражий сын — вражьи и повадки…

Дмитрий на мгновение ощутил как острый озноб пронзил лопатки. Губы словно окостенели, и в голове зашумело. Круто обернулся, но Пышки уже не было. Постоял минуту, скованный необъяснимым бессилием, затем, с трудом отрывая ноги от земли, поплелся напрямик через улицу к своему дому.

Счастливы те люди, у которых есть свое дело в жизни. Теперь и у Дмитрия было такое дело. Каждый день он шел на шахту, озабоченный предстоящей работой. Но сегодня еще чего-то ждал. Вчера Кубарь сказал ему, что бригадир Чепурной не возражает, чтобы Полевода работал в их бригаде. Костик, конечно, не станет врать, какой ему смысл, но все же не переставала сверлить мысль: вдруг Чепурной передумает, возьмет другого.

Под ногами поскрипывал выпавший ночью пушистый снег. Митя на ходу разбрасывал его носками. Снег бенгальскими рассыпчатыми искрами вспыхивал в свете уличных фонарей. Обгоняя Полеводу, мимо протрусил небольшой кургузый автобус, слабо осветив дорогу желтыми квадратами окон. В нем, свесив головы, дремали пассажиры. Их болтало, подбрасывало на выбоинах, но никого это, казалось, не беспокоило.

Дмитрий успел разглядеть в окне знакомое лицо девушки в теплом белом платке. То была его соученица Лариса Елкина. Только непонятно, почему она вместе с горняками в такую рань приехала на шахту? Неужели поступила на работу? Это было невероятно. Лариса считалась лучшей ученицей, и всем было известно, что она твердо решила идти в медицинский институт. Это была миловидная хрупкая девушка, с редкими золотистыми веснушками на щеках и золотыми косами. «Что же ей на шахте делать такой?» — удивленно и даже с опасением подумал Митя…

Полевода пришел в нарядную, когда там уже были люди. За ним появился Кубарь вместе с Захаром Кавуном, рослым парнем в сапогах с лихо подвернутыми голенищами. Его пышный рыжий чуб был сбит на сторону. Дмитрий знал Кавуна. Это был лучший, прославившийся на весь район забойщик. Вскоре пришел и бригадир Викентий Чепурной, парень лет двадцати восьми, с крутыми сильными плечами и стриженной под ежик головой. Ни на кого не глядя, он твердым шагом прошел в комнату первого участка, где с минуту тому скрылись Кубарь и Кавун. Дмитрий не знал, идти ему за ними или лучше вернуться на свой участок, где он уже работал несколько дней. Но вот отворилась дверь и вышел Костя. Отыскав глазами Полеводу, крикнул ему:

— Чего сидишь, тебя давно ждут. Пошли!

Войдя в комнату, Дмитрий увидел среди присутствующих Пашку Прудника — низкорослого парня с непокорным вихорком на макушке — и удивился, как он мог сюда попасть? Потом вспомнил слова Кости о том, что Прудник работает в их бригаде, и решил, немного успокоившись: «С таким я, пожалуй, потягаюсь…»

Бригадир пожал руку Полеводе и сказал:

— Учти, дружище, у нас все трудятся на совесть. Наша бригада почти коммунистическая… — И медленно провел широкой ладонью по густому ежику. Слово «почти» чуть не рассмешило Дмитрия. Но он вовремя заметил предостережение в веселых глазах Кубаря и сдержался. Возможно, случайный смешок мог оказаться роковым для него.

Переодеваться пошли все вместе. Когда получали инструменты, выяснилось, что бригадир не выписал ему отбойный молоток.