В горне были найдены две группы сосудов: с ромбическим клеймом (11 экз.) и с круглым клеймом (5 экз.). Несмотря на сильное разрушение горна, удалось установить, что круглые клейма второй группы все находились только в его северо-восточной части и лежали вместе. В одном случае выяснилось, что один горшок с таким клеймом был надет на другой с таким же клеймом. Одно днище с клеймом второй группы было найдено на городище вне горна среди подъемного материала. Наличие двух групп клейменой посуды в одном горне, расставленных особняком в разных концах его, может быть объяснено тем, что горном одновременно пользовались два разных гончара[748]. Обращение к этнографическим материалам вполне подтверждает мое предположение о совместном владении горном.
В Нижегородской губернии в конце XIX в. было обычным явлением, что «единолично горнами владеют только зажиточные гончары; остальные устраивают горны артелью в 5–7 человек. Для первоначального нагревания горнов иногда бросают жребий — кому начинать первому»[749]. То же самое в Рязанской губернии: «при обжигании посуды в горнах прибегают к простейшему виду кооперации: горны почти всегда устраиваются в складчину 2–4 товарищами»[750].
Сябринное («вопчее», «складское») владение гончарными горнами, судя по данным о кустарной промышленности XIX–XX вв., было широко распространенным явлением. А.Л. Якобсону удалось установить такое же совместное владение большой обжигательной печью в средневековом Херсонесе в XI–XII вв.[751] Тем самым наличие «вопчего» горна в русском удельном городке XII–XIII вв. приобретает большую вероятность. Большой интерес представляют клейма на строительных кирпичах[752]. Обилие рисунков клейм на кирпичах одного и того же здания укрепляет в мысли, что кирпичи изготовлялись целою артелью «плинфотворителей»[753].
При составлении полного каталога гончарных клейм из всей массы их резко выделилась одна обособленная группа, рисунок которой воспроизводит известные княжеские знаки Рюриковичей XI–XII вв.
Как и следует предполагать, клеймение керамики княжескими гербами встречено исключительно в городах. На многие сотни деревенских клейм не приходится ни одного клейма с рисунком княжеского знака. Только в городах, и притом в старых княжеских городах, упоминаемых на первых страницах летописи, встречаются княжеские гербы в качестве клейм гончаров[754].
При раскопках в Киеве на горе Детинце в 1930 г. обнаружена землянка с печью и большим количеством керамики, среди которой находился горшок с клеймом в виде трезубца. В. Козловская отмечает близость этого знака к знаку на монетах Святополка. С последним трудно согласиться, но принадлежность знака на дне сосуда к знакам Рюриковичей очень вероятна. Из Киева же происходит четкое и ясное клеймо в виде знака на монетах Владимира[755].
В Киевском музее хранится сосуд из Канева с начертанием клейма, очень близким к упрощенному княжескому знаку (рис. 108)[756]. Из окрестностей Канева (Липлява на левом берегу Днепра против Канева) происходит днище сосуда с клеймом в виде двузубца с отрогами на зубьях и внизу. При раскопках В.В. Хвойко в Белгороде найдены четыре сосуда с совершенно тождественными клеймами, повторяющими ту же княжескую схему.
Клеймо в виде княжеского знака найдено также на курганном кладбище древнего Изяславля.
На Десне у Остерского Городца было найдено днище сосуда, «на нем рельефно вытеснен знак, очень похожий на загадочный знак монет Владимира Святого (нечто вроде трехсвечника с коротким треугольным острием вместо ручки)»[757].
В упоминавшихся уже выше моих раскопках в Вышгороде дважды встретились гончарные клейма — знаки Рюриковичей. В одном случае знак напоминает знак Юрия Долгорукого, а в другом дает более сложный рисунок с применением точки (как на монетах и печатях) в качестве дополнительного элемента. Клеймо в виде трезубца было найдено в Курске[758].
Кроме посуды, изготовленной городскими гончарами, княжеские знаки Рюриковичей применялись в качестве клейм на кирпичах южнорусских городов и Смоленска. Древнейшим является клеймо в виде знака Владимира Святославича, найденное близ построенной этим князем церкви[759]. На кирпичах других городов имеются такие же княжеские знаки, но упрощенной формы.
Кирпичи черниговского Спасо-Преображенского собора начала XI в. имеют знак в виде двузубца с отрогом внизу (рис. 108)[760]. Кирпичи Михайловской церкви XII в. в Остерском Городце, построенной Юрием Долгоруким, имеют в числе прочих грубый знак в виде трезубца, совершенно аналогичный знаку на печатях Юрия Долгорукого[761]. Сложные знаки этой же системы имеются на кирпичах Борисоглебской церкви на Смядыни близ Смоленска (рис. 67)[762] и на плоских кирпичах с Киевского Подола (рис. 68)[763], где строительство церквей развернулось значительно позднее, чем на горе, — в близком соседстве с княжеским дворцом.
То обстоятельство, что часть гончаров и кирпичных мастеров в окняженных городах Киевской Руси вместо собственного клейма применяла личный знак князя, может указывать нам на вхождение этих мастеров в состав вотчинных ремесленников, теснейшим образом связанных с княжеским двором.
Итак, гончарные клейма позволяют наметить следующие выводы:
1) наследственность гончарного дела;
2) многочисленность гончаров в городах и в то же время малую производительность каждого из них;
3) совместное владение гончарным горном;
4) многочисленность артелей кирпичных мастеров;
5) наличие среди городских гончаров ремесленников, связанных с вотчинным хозяйством князя и метивших свои изделия княжеским знаком.
Надпись киевского гончара XI в.
Надписи мастеров эпохи Киевской Руси крайне редки, а по своим фонетическим и орфографическим особенностям нередко представляют интерес для истории народного говора. Поэтому в качестве дополнения к разделу о гончарных клеймах я даю здесь попытку расшифровки древнейшей надписи ремесленника-гончара (рис. 101).
Рис. 101. Надпись гончара XI в., сделанная по сырой глине.
В древнейшей части Киева, в Старом Городе, был найден при земляных работах (около 1915 г.) обломок глиняного сосуда с фрагментами русской надписи XI–XII вв. Надпись представляет значительный интерес не только потому, что относится к древнейшему периоду русской письменности, но еще и потому, что сделана она рукой мастера-гончара на сырой глине до обжига сосуда.
Надпись эта дважды упоминалась на страницах печатных изданий, но ни разу не была сделана попытка восстановить весь текст и даже сохранившаяся часть транскрибировалась иногда неверно[764].
Надпись сделана вокруг горлышка сосуда, имевшего ранее две ручки. Наличие ручек мешало писавшему и поэтому некоторые части надписи выполнены хуже других (напр., буквы СН). Там же, где было удобно писать, мастер уверенно наносил буквы острием на глину. Надпись сделана по кругу, без интервалов между словами. Бесспорная часть надписи содержит следующее:
