Иную картину дает нам ремесленный посад на Фроловской Горе, мастерские на Киселевке и в других окраинных частях Киева. Только там мы встречаем имитационные формы для воспроизведения простым литьем сложной техники зерни и скани, применявшиеся ювелирами Старого Города.

Учет топографии находок форм объясняет нам и отсутствие литых подражаний в кладах. Ведь все дошедшие до нас клады, как это нетрудно установить по их высокой материальной ценности и по месту находки их в пределах аристократических кварталов города или в пригородных боярских дворах, связаны с княжеско-боярской средой. Златокузнецы, обслуживавшие ее, были не подражателями, а законодателями мод.

На другом социальном полюсе города — в обширном ремесленном посаде, на Подоле и в иных местах, работали ювелиры, не располагавшие ни сложным оборудованием для волочения скани и паяния зерни, ни временем для трудоемкой и кропотливой отделки индивидуальных заказов, их рынок был шире, и для них вопрос массового выпуска стоял, очевидно, острее, чем для придворных мастеров. Это и толкало их на путь выполнения украшений посредством литья в каменных формах. Заказчиками или покупателями были киевские горожане, и они, по всей вероятности, предъявляли определенные требования к форме украшений. Для жительниц Подола важно было носить колты и височные кольца, сходные с теми, которые носили боярыни и княгини аристократической «Горы», и местные мастера нашли удачный способ разрешения проблемы массовости продукции, создав имитационные литейные формы. Спруд и биллон заменяли серебро, бронза и латунь — золото.

Подобную имитацию мы наблюдаем и в эмальерном деле: в богатых кладах перегородчатой эмалью украшены исключительно золотые вещи, а в единичной случайной находке эмаль оказалась на медном литом колте[586].

Для изготовления медной основы такого колта требовалась также имитационная литейная форма. К сожалению, бытовые памятники рядовых горожан нам совершенно неизвестны ни по кладам, ни по погребениям, ни по иллюстрациям. Этим и объясняется такое необычайное преобладание литейных форм над готовыми изделиями. Лишь на окраинах Руси мы найдем колты, близкие по стилю к имитационным формам Киева. Основной рисунок этих форм — широкие завитки, изредка плетение. Тулово колта отливалось или с гладкими краями (тогда на ребро напаивались шарики) или же с ложно-сканным бордюром по ребру[587]. Впечатление отлитых в таких формах производят колты из Поросья[588], из далекого полуберендейского Звенигорода (Старые Буды)[589] и из южной окраины Курского княжества (Стариково близ Корочи)[590]. Для всех этих колтов характерны сложная техника паяния и примитивность и небрежность выполнения основного рисунка.

Не было ли у мастеров аристократической части Киева (близ Десятинной церкви) побочного занятия в виде производства дешевых украшений, в котором некоторые процессы были сведены к имитационному литью, облегчавшему выпуск массовой продукции?

Подведем итоги обзору литейного искусства в IX–XIII вв.:

1. Начиная с IX–X вв. для отливки сложных объемных предметов широко применялся способ литья по восковой модели с потерей формы.

2. В IX–XI вв. для мелких поделок преимущественно употреблялся способ литья плоской восковой модели в сохранившейся односторонней глиняной форме. В первой половине XI в. существовали особые приемы резьбы восковой модели.

3. Не ранее XI в., а вероятнее всего в XII в., появляется литье в плоских двусторонних литейных формах (по восковой модели). В XII–XIII вв. этот способ является одним из средств массового выпуска продукции, преимущественно медного литья.

4. В XI в. появились каменные литейные формы, способствовавшие увеличению массовости продукции.

5. В XII в. возникают имитационные литейные формы из плотных пород камня с чрезвычайно тщательной отделкой, при помощи которых ремесленники городского посада имитируют в литье сложную технику придворных ювелиров (зернь, филигрань и др.).

6. Работы по литью серебра и его сплавов почти всегда сочетались с другими техническими приемами, дополнявшими литье (чеканка, чернь, филигрань, зернь и др.). Литье меди существовало без такой дополнительной обработки. Возможно, что литейщики меди, «котельники», «льятели», составляли особую группу городских ремесленников.

В Липецкой битве 1216 г. был убит новгородский воин «Онтон Котельник», что может свидетельствовать о самостоятельном существовании литейного ремесла[591].

У городских мастеров наряду с литьем металла широкое применение (в отличие от деревни) находили ковка и чеканка.

Существенный недостаток литейной техники заключается в том, что этот способ изготовления вещей требует большого количества дорогого металла и сильно утяжеляет изделие, так как отлить тонкую вещь чрезвычайно трудно. Кроме того, тонкая литая вещь отличается большой хрупкостью, тогда как ковка уплотняет металл, делает его прочнее и позволяет изготавливать большие, но тонкие и легкие вещи.

В большинстве случаев из меди и серебра выковывалась различная посуда — кубки, вазы, миски, братины, чары, блюда и т. д. Златокузнец отливал из серебра (или меди) плоскую лепешку, а затем начинал ковать ее на наковальне от середины к краям. Благодаря этому приему вещь постепенно принимала полусферическую форму. Усиливая удары в определенных зонах и оставляя некоторые места менее прокованными, мастер достигал желаемого контура вещи. Иногда к чашам приковывался поддон (закруглялись края), а на венчик и тулово наносился чеканный орнамент. Вся эта работа могла потребовать от ювелира, помимо обычной наковальни, дополнительных болванок (деревянных) и особых молотков с закругленными концами. Один такой молоток найден в Старой Рязани.

Образцом кованой серебряной посуды может служить серебряная вызолоченная чара черниговского князя Владимира Давыдовича, найденная в татарской столице Сарае (рис. 64)[592].

Ковочные работы в ювелирной технике имели широчайшее применение для самых разнообразных целей. Особо нужно отметить выковку тонких листов серебра и золота для различных поделок. Наибольшей виртуозности достигали златокузнецы при изготовлении золотых пластинок для перегородчатой эмали. Толщина золотого листа измеряется в таких пластинках не только десятыми, но даже сотыми долями миллиметра. Для архитектурных целей применялась выковка широких медных пластин для покрытия крыш. Медные листы нередко золотились, благодаря чему в русскую поэзию прочно вошел термин «златоверхий терем»[593].

Особенно обильно представлены медные кованые листы во Владимирской Руси. Из Успенского собора во Владимире происходят листы с буквенной нумерацией XII в. (рис. 65)[594]. Выковывались медные пластины и для дверей[595].

В техническом отношении ковка медных, серебряных и золотых листов интересна тем, что предполагает наличие специальных инструментов, например, плоской наковальни, плоских широких молотов.