Существует своеобразный способ закалки оружия: раскаленный выкованный клинок, поставленный вертикально лезвием вперед, вручается всаднику, который гонит коня с возможной быстротой. При этом пламенный, харалужный клинок закаляется в воздушной струе, причем лезвие, охлаждаясь больше, было тверже, а обух сохранял большую вязкость, что в целом давало идеальные качества клинка[520].

В связи с этим фраза автора «Слова»: «Игорю и Всеволоде… Ваю храбрая сердца в жестоцем харалузе скована, а в буести закалена» приобретает особый смысл и свидетельствует как о технических знаниях автора, так и о приемах закалки пламенной стали, практиковавшихся древнерусскими оружейниками. «Буесть» здесь нужно понимать именно как струю буйного ветра[521].

Обзор техники городского кузнечного дела приводит нас к общему выводу о разнообразии технических приемов, сложности оборудования и множественности отдельных специальностей, связанных с этим производством.

Перечень конкретных специальностей, применявших кузнечное дело в своей работе (может быть наряду с обработкой дерева, кости или серебра), будет дан в главе о ремесленниках, так как для многих специальностей ковочные работы являлись только вспомогательными.

Мастерство древнерусских «кузнецов злату, серебру и меди», широко известное за пределами Киевской Руси и восхищавшее современников художественным качеством изготовлявшихся ими «узорочий», известно нам значительно лучше и полнее, чем любой иной раздел русского городского ремесла.

Состояние источников таково: для языческого периода мы располагаем материалами из дружинных и княжеских курганов, уцелевшими от огня погребальных костров. Курганы Киева, Чернигова, Смоленска, Приладожья дают исключительно ценные данные о ювелирном ремесле.

Важность курганных комплексов увеличивается возможностью их более или менее точной датировки.

С принятием христианства пышные языческие похороны исчезли, и мы тем самым лишились датированных комплексов для горожан. Население крупных городов перестало хоронить в курганах уже в начале XI в. От XI–XIII вв. до нас дошло несколько княжеских и боярских могил, где покойник по-прежнему сопровождается вещами, но такие погребения единичны.

На смену курганам приходят клады драгоценностей, зарытые во время опасности в землю. Сохранность вещей и их комплексность в кладах значительно лучше, чем в курганах, но клады как исторический источник обладают и рядом особенностей. Прежде всего, нужно отметить большую географическую неравномерность в распределении кладов. Несмотря на то, что находка клада есть результат случайности, мы должны учитывать, что согласно теории вероятностей, сами случайности подвержены определенной закономерности. Поэтому отсутствие кладов в одних областях и обилие в других требуют исторического объяснения.

Наиболее важные для истории ювелирного ремесла клады XI–XIII вв. сосредоточены в следующих пунктах[522]:

1. Среднее Приднепровье

Киев

Чернигов Княжья Гора

Бассейн р. Роси (Сахновка, Мироновка, Мартыновка и др.)

Переяславль Русский

Любеч

Романово-на-Днепре

Старые Буды (близ Звенигорода Южного)

2. Волынь

Каменный Брод (близ Радомысля)

Борщевка (близ Дубно)

Молотово (?)

3. Ока — Верхняя Волга

Терихово близ Волхова

Старая Рязань

Владимир

Суздаль

Белогостицы (близ Ростова)

Калинин (Тверской клад 1906 г.)

4. Разные места

Стариково Курской обл.

Сельцо близ Старой Руссы

Шалахово близ Невеля

Как видим, большинство кладов сосредоточено на юге. Бросается в глаза отсутствие в этом списке таких городов, как Новгород, Псков, Полоцк, Смоленск (близ Смоленска есть только более ранние клады IX–X вв.). Давно уже все эти клады связывали с нашествием татар[523], несмотря на то, что такое объяснение вызывало возражения[524], географическое размещение кладов убедительно свидетельствует в его пользу. Клады как бы отмечают путь Батыя через Рязань, Владимир, Суздаль, Тверь, Чернигов, Переяславль, Киев-Города, не затронутые татарским погромом (Смоленск, Новгород, Псков), не имеют и зарытых в землю сокровищ.

Дата большинства кладов, как я буду доказывать ниже на конкретных примерах, очень близка к концу XII — началу XIII вв., что лишний раз сближает время их зарытия с эпохой татарского нашествия.

Состав кладов пестрый; в них встречаются вещи разных эпох, но преобладают все же вещи более близкие ко времени жизни последних владельцев клада. Этим в значительной степени объясняются однотипность и однородность находимых в кладах предметов. Некоторые категории вещей, совершенно аналогичных по рисунку, технике, стилю изображения, встречаются почти во всех кладах, подчеркивая своим единством одновременность зарытия всех кладов. К таким вещам относятся некоторые типы трехбусенных височных колец, бляшки с процветшим крестом и широкие серебряные браслеты с черневым тератологическим орнаментом. Все эти предметы встречаются одинаково и в Киеве, и в Рязани, и во Владимире, и в Твери, и в Болгарах.

Выдвигалось еще одно возражение против увязки кладов с татарским нашествием — указывали, что русские города неоднократно подвергались нападениям половцев и русских же князей. Это бесспорно, но нельзя забывать, что по отношению к княжеско-боярской среде ни один из этих походов XI–XII вв. не имел такого тотального значения, как батыев погром. Естественно, что перед лицом опасности все драгоценное пряталось в землю, но после ухода врагов владельцы кладов возвращались (из соседнего города, в худшем случае — из плена), и клад выкапывали из земли. Как показывают история и археологическая стратиграфия городов, жизнь в них не прекращалась и не прерывалась вплоть до татар. Только татарское нашествие окончательно разрушило русские города и многих русских князей и бояр заставило навсегда расстаться с зарытым в землю «нарочитым узорочьем».

Если клады золотых и серебряных вещей были результатом обычных междукняжеских усобиц, то непонятно отсутствие их в Новгороде, Смоленске, Полоцке, Пскове, Турове, Минске, в городах, которые неоднократно были объектом нападения соседей. Если же мы сопоставим карту кладов с картой походов Батыя, то получим почти полное совпадение. Исключение составят лишь два провинциальных клада: один — у деревни Сельцы близ Старой Руссы, другой — уд. Шалахово близ Невеля. Оба они состоят из одних лишь серебряных вещей и по своему богатству значительно уступают многочисленным кладам Киева, Чернигова и Рязани[525].

Предмонгольские клады, как это явствует из карты, знакомят нас только с частью древнерусских городов. Ювелирная продукция городов, уцелевших от погромов, нам почти неизвестна. Это обстоятельство необходимо учитывать при сопоставлении различных областей между собой.

Поименованные выше клады по своей социальной принадлежности относятся лишь к княжеско-боярской среде. Украшения рядовых граждан нам почти совершенно неизвестны вследствие христианского обряда погребения.

Не менее важными, чем клады украшений, являются раскопки ремесленных мастерских. Начатые работами В.В. Хвойко, раскопки мастерских были возобновлены лишь в 1930-е годы. В настоящее время известны ювелирные мастерские в нескольких местах Киева, в Вышгороде, в Райковецком городище, в Старой Рязани, во Владимире, в Донце, в Княжьей Горе и в некоторых других местах[526].

Изучение древнерусского художественного ремесла началось еще в 20-е годы XIX столетия (см. 1-ю главу). Работами Оленина, Снегирева, Филимонова был пробужден интерес к русским древностям, а постепенное накопление новых материалов делало памятники ювелирного ремесла все более и более ценными историческими источниками.