Ряд других вопросов, связанных с гончарными клеймами, будет рассмотрен в разделе городского гончарного дела.
4. Разные ремесла
Ознакомившись с кузнечным, литейным и гончарным делом в древнерусской деревне, мы, пожалуй, очертили весь круг тех производств, которые в X–XIII вв. выделились в самостоятельные ремесла с работой на заказ. Далее идет ряд неопределенных трудовых процессов по изготовлению жилища, сельскохозяйственного инвентаря, одежды, обуви, домашней утвари. Некоторые из этих процессов впоследствии выделяются в особые ремесла. Так, по данным XV в. можно говорить о деревенских плотниках, сапожниках, кожевниках, овчинниках, портных, швецах, бочарах и т. п. В городе и в вотчине обособление этих ремесел шло несравненно быстрее и уже в домонгольскую эпоху привело к появлению соответствующих мастеров-специалистов. Но для деревни с ее натуральным хозяйством, с ее универсальным домашним производством трудно предполагать повсеместное выделение всех перечисленных ремесленников. Вплоть до XIX в. почти каждая крестьянская семья своими силами рубила избу, ладила соху, борону, ставила ткацкий стан, дубила овчины, пряла и ткала лен, изготавливала деревянную мебель и утварь. Совокупность наших источников (и письменных и археологических) по этим производствам настолько скудна, что не позволяет решить вопрос о выделении того или иного из них в ремесло. Поэтому в данном разделе речь будет идти не о ремеслах в настоящем смысле этого слова, а о домашнем производстве, интересующем нас с точки зрения техники и необходимом для сравнения с городом.
В основном изложение коснется обработки дерева, обработки кож и меха и ткачества.
Обработка дерева может быть прослежена по незначительным остаткам бревен обычно плохой сохранности. Деревянная утварь в русских городищах и курганах — редкость. Значительно полнее представлены инструменты для обработки дерева. Среди них мы имеем: топор, тесло, ложкарь, струг, долото (?).
Плотничные работы производились топором, являвшимся универсальным орудием, которым русский человек, по замечанию Льва Толстого, мог и дом построить и ложку вырезать. Благодаря развитию кузнечного дела древнерусские топоры обладали большим коэффициентом полезного действия и являлись как лесорубным, так и плотничьим инструментом. В источниках рабочий топор всегда называется «секирой». «Топор» — это название оружия. Пила в деревенском зодчестве не употреблялась. Все курганные «голубцы» и «домовины» (дома мертвых), равно как и остатки жилищ, сделаны или из бревен, или из колотых вдоль плах с обрубленными концами. Следов работы пилой нет. Широкое применение в обработке дерева находило тесло, нечто вроде железной мотыги. При помощи тесла можно выравнивать поверхность доски. Следы же тесла — небольшие овальные выбоины, идущие вдоль волокон дерева. Тесло сохранило свое значение вплоть до XVII в., когда ему на смену пришла продольная пила. С названием тесла (от «тесать») связано и наименование столяра — тесль, тесляр.
Работа теслом находила широкое применение в быту. Так, например, для заготовки приднепровскими славянами лодок-однодревок, о которых говорит еще Константин Багрянородный, необходимы были тесла[377].
Форма ложкарных инструментов была выработана еще в дьяковскую эпоху[378] и без изменения сохранилась до XIX в. Это — длинный железный стержень с копьевидным концом, согнутым по дуге. Такой инструмент позволял вырезать и выскребать внутренность деревянных сосудов[379].
Для плотничных работ широко применялись железные гвозди. Гвозди всегда четырехгранные с отогнутым верхом (современные костыли). Гвозди находят почти в каждом погребении с гробом.
Слово плотник первоначально, очевидно, означало «сплавщик леса», «плывущий на плотах» и может говорить об общности функций заготовки леса и постройки из него у древних «древоделей». Предполагать наличие специалистов — плотников в деревне мы не можем. Плотники в древней Руси были, выходили они, очевидно, из деревни, но работали, надо полагать, только для города. По всей вероятности, каждый смерд сам строил для себя избу и все нехитрые хозяйственные пристройки. Учитывая сильные пережитки родовых связей, можно думать, что для крупных работ вроде постройки избы, кладки печи и т. п. приглашались родичи-соседи, организовывавшие общественную помощь — «толоку»[380].
Таким же домашним производством была, по всей вероятности, и обработка кожи и меха. Мягкая кожаная обувь типа украинских «постолей» известна по ряду курганов. Встречаются и сапоги, и полусапожки с мягкой подошвой и ременные лапти[381], кожа бывает дубленая, иногда окрашена железным купоросом[382].
На городищах находят струги для соскабливания мездры со шкуры. Химическая сторона обработки кожи и меха была известна еще со времен неолита. Для решения вопроса о существовании деревенских кожевников и сапожников в нашем распоряжении нет данных.
В таком же спорном и неясном положении находится еще одно производство — бондарное. В курганах древлян, радимичей, дреговичей, кривичей и словен находят деревянные ведра[383].
Наличие в общеславянской терминологии таких слов, как «бъчька» («бъчьвь», «вчелка»), «дельва», «ведро», «кадь», «оков», «дежа», свидетельствует о распространенности деревянной бондарной посуды[384]. Ведра, точнее ушаты, сделаны из 12–14 прямых клепок. Книзу ушат расширяется: клепки стянуты обручами, обычно железными, но иногда и лозовыми; обручи равномерно распределяются по тулову ушата; к ведру прикреплялись железные ушки и дужка. Изготовление дубовых клепок из хорошо выстроганных досок, точная пригонка скошенных краев, выкружка донных досок, врезка их в пазы клепок — все это требовало как специального инструмента, так и большого навыка.
Возможно, что бондарное дело в некоторых местностях было таким же ремеслом, как гончарное, т. е. дополнительным к земледелию занятием мастера.
Важнейшим разделом деревенского (а отчасти и городского) домашнего производства было изготовление льняных и шерстяных тканей. За счет деревенского производства в значительной мере удовлетворялись потребности и вотчинного хозяйства, куда в большом количестве шли в качестве дани и оброка деревенские столешники и убрусцы[385].
Сырьем для ткацкого дела в X–XIII вв., как и в позднейшей русской деревне, служили лен, конопля и овечья шерсть. Все эти виды волокнистых веществ были известны в Восточной Европе задолго до Киевской Руси и широко распространены во всех русских землях.
Обработка льна, известная нам по древним обрядовым песням, ничем не отличалась от позднейшей. Лен дергали, мочили, сушили, трепали и готовили из него кудель.
Шерсть (северное — «шерсть», южное — «волна») стригли специальными овечьими ножницами, хорошо известными по многочисленным находкам. Как и современные, они имеют пружину, разводящую ножи врозь.
Прядение пряжи происходило на прялках с ручным веретеном. Веретена иногда обнаруживались при раскопках, но ни одно из них не сохранилось в музеях. Для усиления вращения веретена на него надевали маленький кружок-маховичок, утяжелявший веретено, пряслице, делавшееся из глины или камня.
С процессом обработки льна и прядением связано много различных обрядов и поверий. Прядение производилось женщинами; в эпоху родового строя для этих женских работ в поселке был отведен специальный дом. Позднее совместное прядение осталось в форме «бесед» и «посиделок». Покровительницей прядения и ткачества была сумрачная полуславянская, получудская богиня Мокошь, введенная Владимиром Святославичем в свой пантеон языческих богов. Наиболее интересным историко-техническим вопросом в области древнего ткачества является вопрос о конструкции ткацкого станка. Существуют два последовательно, сменяющихся типа ткацких станов: вертикальный и горизонтальный.
