Победа Москвы не уничтожила, очевидно, рядовые корпорации, но поставила их суд под контроль наместника и посадника.
В свете данных о преобладающем ремесленном составе рядов, мы можем видеть в них ремесленные корпорации, имевшие собственное управление и юрисдикцию.
Таким образом, ремесленники объединялись в процессе сбыта своих изделий на рынке. Каковы были внутренние отношения рядовичей, существовала ли какая-нибудь договоренность между ними о качестве и цене товаров, об отношении к другим ремесленникам этой же специальности — все это нам неизвестно.
Объединение ремесленников в процессе сбыта не было единственной формой их организации. Характерной особенностью средневекового города являлось размещение ремесленников локальными группами по профессиям, совпадавшими в основном с улицами. С древнейших времен и до XVII в. включительно мы видим в русских городах отдельные слободы, улицы, поселки, заселенные ремесленниками одной специальности[1552].
Хорошо известная нам номенклатура городских улиц XVI XVII вв., в большинстве случаев удержавшаяся до наших дней, отражает древнюю структуру города, состоявшего из многочисленных ремесленных «гнезд».
Нужно оговориться, что в профессиональных названиях улиц, иногда анахроничных, отражается более раннее нахождение здесь ремесленников данной специальности[1553].
Как мы видели выше на примере котельников и Котельного ряда, территориальное объединение до известной степени соответствовало торговому, т. е. ремесленники одной специальности жили преимущественно в одном месте и торговали преимущественно в одном ряду на центральной торговой площади города. Новгородская «улица» выступает перед нами в качестве такой же самоуправляющейся организации, как и «ряд». Уличане имеют своего старосту, совместно владеют дворами и землей, сообща ставят церковь, обладают, как и рядовичи, своей юрисдикцией (см. выше). Уличанская корпорация, по самому своему происхождению от группы городских дворов, должна была иметь постоянный состав членов. Изменения в ее составе могли произойти лишь в случае продажи двора, пожара или каких-либо иных чрезвычайных событий. Пополнение большинства уличанских корпораций новыми членами было почти исключено, так как внутри города улицы не менялись. Только за пределами городского вала, в Заполье, возможно было увеличение улиц. Судя по данным XVI в., уличане предпочитали оставлять за собой выморочные, опустевшие дворы, земли, лавки, владея ими на корпоративных началах[1554]. Уже в XIV в. встречаемся мы с совместными выступлениями уличан, например, при постройке церкви[1555].
Уличане во главе со своими старостами выступают в событиях 1476 г. в Новгороде[1556].
Отношение улицы и уличан к суду мы уже приводили выше, разбирая данные Новгородской Судной Грамоты о рядах.
Социальный состав уличан нам неизвестен. В некоторых улицах мы можем предполагать организации ремесленников, но, естественно, далеко не все улицы состояли из однородного населения. Едва ли верно слишком резкое противопоставление «аристократических» улиц «демократическим»; можно допустить, что некоторые из новгородских улиц имели смешанный состав, который приобретал более чистый ремесленный характер по мере удаления от центра города. Уличане могли иметь свое общественное здание. Так нужно понимать летописную фразу о том, что «на Славковѣ улици, поставиша гридницу нову средную»[1557]. Гридница была и уличанским управлением, и канцелярией, и местом уличанских братчин.
Территориальное самоуправляющееся объединение, каким была «улица», могло существовать и под каким-либо иным названием, напр., «сотни», «ста», упоминаемых часто в одном контексте с «рядом» и «улицей». Нам неизвестно, к сожалению, точное количество «улиц» и уличанских организаций в Новгороде. Возможно, что в дальнейшем сфрагистический материал позволит решить вопрос о количестве «улиц» и «сотен». В 1478 г. бояре великого князя взяли грамоту, «что была у Новгородцевъ грамота укрѣплена межи себя за пятьюдесять и осмью печатью» (курсив наш. — Б.Р.). Невольно возникает соблазн распределить эту круглую цифру между пятью концами. Тогда на каждый конец придется ровно по 10 печатей. Не отражало ли это разделения конца на 10 «сотен» или на 10 «улиц»[1558].
Большой интерес имеют для нас наблюдения М.Н. Тихомирова над псковскими «сотнями», представлявшими объединения 30–50 «суседей»-ремесленников, в большинстве своем занятых в однородном производстве.
«Сотни» имели сотского и сотенного дьячка; «сто» выступало в качестве юридического лица[1559].
На московской почве мы встречаем сотенное деление именно черных людей еще в середине XIV в.: «А который слуги потягли къ дворьскому, а черный люди къ сотникомъ, тыхъ ны въ службу не принимати»[1560]. При всей неясности вопроса о характере упоминаемых сотен это свидетельство важно в том отношении, что говорит об объединении в сотни черного посадского населения. Тянущие к «сотникам» противопоставлены вотчинным слугам, тянущим к «дворскому», что и позволяет нам считать первых свободными ремесленниками.
Если правомерно привлечение данных начала XVII в. для выяснения более ранних вопросов, то наряду с купеческой сотней XIV–XVI вв. мы получаем сведения и о ремесленной среде, представляющей, как и улица, территориальное объединение ремесленников одной специальности, обладавшее особой юрисдикцией.
Мы рассмотрели расселение ремесленников в городе и связь их с рынком, установив попутно существование нескольких организационных форм, зависевших или от места поселения, или от торга. Ряд, улица и сотня не исчерпывают еще всех форм ремесленных объединений; всю совокупность сведений об организациях ремесленников в русском средневековом городе мы рассмотрим ниже в связи с проблемой цехового строя. Прежде чем перейти к этому сложному и трудно разрешимому (за скудостью материалов) вопросу необходимо ознакомиться с положением ремесленников внутри города, с классовой борьбой и вообще с той исторической обстановкой, в которой развивалось русское ремесло XIII–XV вв.
Собирательным названием для ремесленного населения города было «черные люди». Так, например, при описании восстания в Смоленске в 1440 г. летописец под словами «черные люди» объединяет ремесленников: «…здумали смолняне черные люди: кузнецы, кожомяки, шевники, мясники, котельники…»[1561]
«Черные люди» обычно противопоставляются боярам, купцам, житьим людям, княжеским слугам.
Свободное посадское население города было отягощено различными повинностями и поборами. Уже в самом начале изучаемого периода боярство пыталось переложить всю тяжесть татарского ига на городские низы: когда в 1259 г. в Новгороде появились татарские баскаки, «творяху бо бояре собѣ легко, а меншимъ зло; и почаша ѣздити оканьнiи по улицамъ, пишюче домы христьяньскыя» (курсив наш. — Б.Р.)[1562].
«Черный бор» и в XV в. продолжает лежать всей тяжестью на крестьянах и ремесленниках[1563].
Между горожанами была разверстана мостовая повинность, упорядоченная около 1230 г. Ярославом Всеволодичем. Нормы «Устава о мостех», по всей вероятности, продолжали существовать и сто лет спустя, так как в 1338 г., когда нужно было строить мост вновь и средства на постройку дал архиепископ Василий Калика, то летописец особо отметил, что «владыка много добра сотвори христианом».
