В технике лепки и обжига посуды никаких изменений в эту эпоху не наблюдается. Массовое применение городскими гончарами ножного круга, томления, лощения и обжига в горне — все эти технические новшества падают на XVI–XVII вв.[1396]

Производство керамических строительных материалов — кирпича и изразцов — существовало в XIV–XV вв., главным образом, в Новгороде; в Москве оно появилось лишь во второй половине XV в. Новгородское зодчество применяло в XIV в. кирпичную кладку, но кирпич был неровным и довольно плохого качества. Наряду с кирпичом применялся булыжник и плитняк, а это обстоятельство не могло способствовать строгой стандартизации кирпича.

За пределами Новгорода мы не знаем применения кирпича до второй половины XV в., когда появились первые кирпичные здания в Москве, вызвавшие удивление москвичей: «…яко дивитися всѣмъ необычному дѣлу сему» (курсив наш. — Б.Р.)[1397]. Московский кирпич, примененный в ранних зданиях, был, вероятно, не особенно прочен, так как летописец особо отмечает изготовление крепкого кирпича Аристотелем Фиораванти[1398]. Только к концу XV в. появляются красные изразцы и терракотовые орнаментальные фризы, заменившие собой белокаменную резьбу начала XV в.[1399]

В связи с локальной ограниченностью производства и применения кирпича до середины XV в., мы должны разобрать несколько более ранних свидетельств о материале построек. Речь идет о понимании терминов «плита» и «плита жженая» в источниках XIV–XV вв.[1400]

Происхождение слова бесспорно от греческого πλίνθοδ — «кирпич»; отсюда древнерусское «плинф», «плинт», и, наконец, «плита». Кирпичный мастер — «плинфотворитель»[1401].

Для эпохи Киевской Руси нет никаких сомнений в употреблении этих слов в греческом смысле для обозначения кирпича, но данные XIV–XV вв. не всегда можно понимать так.

1309 г. — Во Пскове «Борис посадникъ съ псковичи заложи стѣну плитяну…»

1330 г. — в Изборске… «стѣну камену с плитою учиниша…»

1375 г. — «Псковичи заложиша четвертую стѣну, плитяну, отъ Псковы рѣки до Великой рѣки»[1402].

Под 1420 г. летопись подробно рассказывает о постройке псковского Крома: «скончаны быша перши у Крому, мѣсяца iюля въ 7: а дѣлаше 200 мужь полчетверта года, а взяше у Пскова за дѣло свое 1000 рублевъ, а плиту которiи жгли, даша тымъ 200 рублевъ» (курсив наш. — Б.Р.)[1403].

Это место понималось как свидетельство кирпичного производства[1404], но при ознакомлении с подлинными памятниками оказывается, что сложены они из плитчатого девонского известняка без применения кирпича[1405].

Как же понимать тогда «плиту жженую»?

По всей вероятности, здесь подразумевалось выжигание извести из плитчатого известняка, необходимой для цементирования каменной кладки. Таким образом, старый термин «плита», обозначавший первоначально керамический строительный материал, в XIV–XV вв. получил в ряде мест иной смысл, выражая понятие камня[1406].

Количество сведений о производстве и применении кирпича сокращается. Из перечисленных фактов ясно, что городское керамическое производство в XIV–XV вв. (включая сюда и производство кирпича) выглядело более однообразным и бедным, чем в городах XII в.

Выработка кирпича, красных изразцов, лощеной и томленой посуды, изобретение поливы — все это явления, находящиеся за пределами изученного времени. Перелом в керамическом деле наступает во второй половине XV в.

Накануне татарского нашествия в Суздальской и Новгородской Руси был создан ряд прекрасных зданий, к которым неоднократно обращалась мысль позднейших зодчих, восхищенных строгой пропорциональностью, чистотой линий и общим изяществом произведений своих предшественников[1408].

Лебединой песней этого искусства был Георгиевский собор в Юрьеве Польском, первоначальный вид которого хотя и искажен В.Д. Ермолиным в 1471 г., но стены, покрытые сверху донизу тонкой белокаменной резьбой, настолько великолепны, что до сих пор продолжают свидетельствовать о большой впечатляющей силе русского домонгольского зодчества. Постройка собора была закончена в 1234 г., за четыре года до появления татар в Юрьеве.

Целое столетие после татар не было никаких каменных построек в разоренных местах и лишь в XIV в. начинается строительство в Москве и связанных с нею городах[1409].

Послемонгольское зодчество развивалось в трех областях — в Новгороде, Пскове и Москве. Каждая область культивировала свои строительные приемы, вырабатывала свои конструкции, свои формы зданий.

Начать рассмотрение нам придется с Новгорода и Пскова, так как здесь перерыв в строительстве был меньше.

Зодчество Новгорода дает нам удивительно четкую картину совершенно различных строительных периодов. Первый период начинается с древнейшего строительства, подражавшего сложным многонефным византийским постройкам (Софийский собор 1045 г.) и охватывает время до начала XIII в.[1410]

Кроме Софийского собора, все без исключения церкви этого периода построены по общерусской схеме: три апсиды, четыре или шесть опорных столбов и покрытие по закомарам. В некоторых случаях эта схема осложняется еще одним общерусским элементом — угловой вежей.

Затем наступает длительный перерыв, совпадающий с татарским нашествием и с борьбой Новгорода против немцев и шведов. XIII столетие — глухое время и для Новгорода; строительство каменных зданий прекратилось. Самая ранняя постройка после периода затишья относится к 1262 г. Нет сомнений в том, что монгольское иго сказалось и на Новгороде. Как ни старалось новгородское боярство «творить себе добро, а меньшим людем — зло» при разверстке татарской дани, дань эта обескровливала боярство и, между прочим, лишала его возможности строить дорогие церкви.

Накануне татарского нашествия было построено много церквей[1411]. За три первых десятилетия XIII в. в Новгороде было построено 8 церквей, из них 6 каменных.

За шесть последующих десятилетий не было построено ни одной каменной церкви, а деревянных всего три[1412]. Статистика показывает, что прекращение каменного строительства нужно связывать с первым, наиболее тяжелым периодом татарщины.

В 1292 г. построена каменная церковь Николы на Липне, открывающая собой серию зданий XIV–XV вв.[1413]

Второй период новгородской архитектуры обнимает время от последних лет XIII в. до конца XV в. и насчитывает десятки сохранившихся каменных зданий.

Шестидесятилетний перерыв в каменном строительстве совершенно видоизменил облик новгородских зданий. Старые формы были прочно забыты, к ним больше не возвращались; все новые постройки резко отличаются от построек первого, домонгольского периода. Меняется план церкви — исчезают две апсиды и остается лишь одна центральная. Этот признак второго периода удерживается вплоть до XVI и., когда в Новгороде стали строить москвичи (гость Д.И. Сырков). Существенно меняется внешняя форма здания; исчезают закомары, вместо ровной волны позакомарного покрытия появляются устремляющиеся вверх треугольные в основе фронтоны и восьмискатные кровли. В связи с устранением трехчленности покрытия временно исчезают (до середины XIV в.) пилястры и появляются вновь лишь в связи с рядом новых декоративных элементов, покрывающих фасад здания ковром геометрических узоров. Откуда же появились эти новые формы, создавшие особый новгородский стиль в архитектуре?