Рис. 138. Панагиар 1435 г. с накладными фигурами.
К сожалению, мы почти лишены возможности определить местонахождение той мастерской, которая изготавливала эти стандартные литые фигурки. Одна вещь — бесспорно новгородская (паникадило 1435 г.), другая находилась в Москве, а третья была в Вологде, которая в XV в. считалась и новгородской, и московской. Предположительно можно связывать эту мастерскую с Новгородом Великим, где тогда существовало производство медных литых фигурок для хоросов-паникадил.
Техника накладных рельефов была известна и в западноевропейском ювелирном деле, где в это время и ранее применялись накладные рельефы на эмалевый фон. Почти во всех случаях, когда русские мастера накладывают литые фигуры на плоскость, эта плоскость специально насекается, подготавливается под эмаль, а очень часто сохраняется и самая эмаль.
Кроме накладных фигур, широко применялись накладные киотцы в виде сложной килевидной арки на витых колоннах. На металлических изделиях они появляются впервые в конце XIV в. и прочно остаются в употреблении у мастеров XV–XVI вв. Этот же мотив мы встречаем и в шитье XIV в.[1320], и в книжных миниатюрах начала XVI в., и в керамике XVI в. Очень вероятна связь сложных арок с архитектурными мотивами Новгорода второй половины XIV в., когда там появляются фасады, обрамленные сложной орнаментальной аркой[1321]. Кроме литья накладных фигур, мастера отливали различные отделочные детали, как, например, прорезной поясок, венчик из крестообразных зубьев и т. п.[1322]
Прекрасным образчиком литья являются книжные украшения. В качестве примера можно указать на литой серебряный репей рукописи XIV в. (рис. 139)[1323], предназначавшийся для украшения крышки переплета. Он состоит из шести соприкасающихся кругов, внутри которых находятся львы (барсы).
Рис. 139. Серебряный репей с оклада.
К числу литых книжных украшений относятся и «жуки» — полусферические подставочки, укрепляемые на задней крышке переплета[1324].
Перейдем теперь к ковке и чеканке. Ковка благородных металлов была необходима почти при каждой поделке. Путем ковки русские мастера получали изящные тонкие и симметричные вещи. Никаких новых технических приемов по сравнению с домонгольским временем мы не можем заметить. Все тонкости ковки плоских и выпуклых поверхностей были известны издавна и продолжали применяться и в эту эпоху.
Восьмигранные поддоны потиров, ковши, чары, сложные цепи — все это свидетельствует о большом умении златокузнецов. Техника чеканки несколько изменилась по сравнению с эпохой Киевской Руси.
Мастера XIV–XV вв. почти не применяли плоскую чеканку с уплотнением фона вокруг рисунка, не применяли чеканку мелкими круглыми или фигурными пуансонами. Совершенно исчезла из обихода чеканщиков техника ложной зерни, получаемой при помощи пуансонов с углублениями. В то же время мастера златокузнецы еще не ввели в обиход расчеканку рельефными узорами, столь обычными для изделий XVI в. Как видим, техника чеканки несколько упростилась по сравнению с предшествующим периодом.
Рельефная (обратная) чеканка также не имела особенно широкого употребления, но изредка все же применялась.
Наиболее ранний пример выпуклой чеканки нам дает серебряный оклад владимирской иконы, сделанный в эпоху митрополита Фотия (1410–1431). Там, среди плоскостей, украшенных хорошей сканью, есть 12 клейм с тонкой рельефной чеканкой. К сожалению, рельеф несколько попорчен и вдавлен внутрь[1325].
Образцом применения рельефной чеканки надо считать новгородский панагиар 1435 г. (рис. 140). Фигуры ангелов и львов вычеканены из толстого серебряного листа первоначально с обратной стороны для получения основного рельефа фигуры, а затем с лицевой стороны были прочеканены детали лиц и одежды[1326].
Рис. 140. Новгородский панагиар 1435 г.
Наиболее изящным изделием чеканного мастерства нужно считать оклад евангелия, хранящийся в Загорском музее[1327].
Отличающийся своеобразием во всех деталях (отсутствие стандартных киотцев, оригинальное расположение скани, отсутствие литых накладных фигур), этот оклад дает хорошую рельефную чеканку по серебру на 5 отдельных листах.
Расположенные по углам евангелисты изображены на фоне «палатного письма». Архитектурный фон есть и в центральной композиции. Интересно отметить, что один из евангелистов (Иоанн) сделан значительно крупнее всех остальных; его фигура заполняет весь угольник и не оставила места для чеканки палат. Надпись также выделяет его[1328]. Вполне возможно, что здесь мы имеем дело с работой какого-то мастера Ивана, который подчеркнуто выделил своего патрона Ивана Богослова среди остальных изображений. Дата оклада — первая половина XV в.[1329]
Разновидностью рельефной чеканки, ее дальнейшим развитием является тиснение металла на специальных металлических матрицах. Этот вид орнаментики получил широкое распространение еще в домонгольское время. Сохранилась эта техника и в XIV–XV вв., но наибольшее развитие ее падает на XVI–XVII вв. Басменное тиснение производилось на небольших медных досках с отлитым на них рельефным рисунком. Тонкий лист серебра накладывался на матрицу и при посредстве свинцовой подушки его вгоняли во все углубления рисунка. Серебро обычно золотили. Одна матрица могла несколько раз отпечататься на одном и том же листе. Места стыка обычно бывают заметны на листе басмы. По этим стыкам и по повторяемости одного и того же рисунка можно отличить тиснение от чеканки. Тиснение является известной механизацией чеканки.
Серебряные листы, украшенные тисненным орнаментом (обычно растительным), применялись для обивки икон и книжных переплетов, Возможно, что басма применялась и для деревянных конструкций в жилищах и церквах[1330].
В послемонгольский период басменное тиснение мы встречаем на иконах, начиная с конца XIV в. Древнейший предмет, украшенный басмой, — это оклад 1343 г.[1331]
Несомненно, переплет дошел до нас не в первоначальном своем виде, Левая полоса и часть оковки внизу относятся к XVI в. Ко времени построения оклада возможно относится правая и верхняя полосы с крупными рельефными цветами. Того же времени может быть и басма с мелким рисунком в центральной части оклада[1332].
Гладкие плоскости на металлических вещах нередко украшались посредством гравировки, иногда в сочетании с чернением фона и с позолотой.
Одним из ранних памятников (для нашей эпохи) резьбы по металлу является потир Загорского музея[1333], датированный XIV в. На венце и на поддоне есть довольно скромный гравированный растительный и геометрический орнамент. Резьбой часто подправляли литые и чеканные изделия.
