Ещё один подвал со множеством труб и гнилостным запахом. До подобных помещений никому нет дела. Власти содержат в чистоте и красоте только свои верхние этажи, будто думают, что это на них держится высотка. Ежегодные ремонты, антикоррозийная обработка и все такое. Но когда загниет основа, будет уже поздно.

Брат и сестра добрались до двери на первый этаж. Она тоже поддалась с трудом. Площадка пустовала. Ив потянул сестру за собой наверх, по лестнице на третий этаж. Там он толкнул одну из дверей – за ней открылось пустое просторное помещение. Облупленные стены с желтыми потеками, коробки и строительный мусор по углам. На окнах шелестела непрозрачная пластиковая пленка. Ив подобрал кусок металла, подпёр им дверь, потом выглянул из окна. Чистильщиков поблизости видно не было.

Он повернулся к сестре. Мила опустилась на пол у стены, стянула свой респиратор. Она тяжело дышала, руки дрожали, взгляд застыл в одной точке. Взгляд человека, который не верил, что опасность миновала, и ждал, что с минуты на минуту снова придется бежать.

– Что происходит? – требовательно спросил Ив.

Мила вздрогнула от звука его голоса, подняла глаза. Они тут же наполнились слезами. Всхлипы моментально переросли в рыдания. Девушка стянула с головы шапку, смяла ее и спрятала лицо в ладонях.

Ив сразу их заметил. Два костяных бугорка посреди светлых волос. Вот оно что. Это объясняло и нападение Чистильщиков, и странное поведение сестры. Подозрения крутились в голове с самого утра, но не было времени подумать об этом как следует. Да и не хотелось верить. Ведь ещё оставался шанс, что все это – просто большая ошибка. А теперь правда обрушилась как ведро ледяной воды. Неотвратимая, бескомпромиссная. Правда, с которой не представляешь, что делать, которая в один момент разрушила все.

Он минуту молча смотрел на рога сестры, на ее проявление порчи, и чем больше приходило осознание, тем он чётче понимал, что все. Всему конец.

Он с яростью впечатал кулак в стену. На бетоне осталась вмятина, но боли он не почувствовал. Он опустился на мешки в нескольких шагах от сестры, закрыл лицо рукой. Хотелось рыдать от бессилия, выть от безнадёжности. Хотелось что-нибудь сломать. Внутри бушевало столько всего, что справиться с этим казалось невозможно. Больше всего было гнева.

– Вот же гребаная неразборчивая мамаша! – злобно выпалил он. – Ни хрена хорошего для нас не сделала, так ещё и умудрилась всю жизнь испоганить!

Мила только громко рыдала, закрыв лицо ладонями.

– Вот зачем все это, а? Лучше б она нас обоих утопила в ванне, как все нормальные проститутки! Знала ведь, сука, что никакой жизни не будет. Зачем?

Ив до боли стиснул зубы, сжал пальцы в кулак. Бессильно опустил голову. Тишину теперь нарушал только шелест пленки на ветру и всхлипы Милы. Он провел рукавом по глазам, поднял взгляд на сестру, потом медленно подошёл к ней и опустился рядом. Обнял за плечи и прижал к себе. Она вцепилась в его куртку, уткнулась в плечо.

Ив погладил ее по спине и тихо пробормотал:

– Прости меня.

– Что? – Мила подняла к брату заплаканное лицо, немного отстранилась. В голосе проступили нотки страха. – За что?

– Я такой идиот! Как можно быть настолько невнимательным? Хорош брат! Если бы я только… Ну а ты почему так долго молчала? Столько проблем можно было бы избежать.

Мила снова принялась всхлипывать, виновато опустила глаза.

– Прости…

– Ничего, ничего, ладно тебе, – поспешно попытался успокоить сестру Ив. Он снова прижал ее к себе, и она, кажется, немного расслабилась. Потом добавил, скорее обращаясь к самому себе: – Что теперь делать? Что нам с тобой делать?

Они провели несколько минут в молчании. Мила изредка тихо всхлипывала, но истерика уже осталась позади. Понемногу она приходила в себя.

– Я боялась рассказать тебе, – пробормотала девушка в его плечо, – потому что знаю, как ты относишься к порченым.

– И как же? – нахмурился брат.

Немного помолчав, Мила тихо и медленно, будто нехотя, начала:

– Ты думал, что я не узнаю о том случае, ну, в детстве. У нас были соседи на четвертом. Семья. Девочка однажды вышла на лестницу, когда родители забыли закрыть дверь. Она спустилась почти до низа, пока отец не догнал ее и унес обратно. Тогда мы с тобой увидели ее впервые. У нее была странная родинка на половину лица. Той же ночью Чистильщики забрали всю семью, а утром ты принес еду. – Мила шмыгнула носом, а Ив почувствовал болезненный укол вины. Не прошло и дня, чтобы он не вспомнил об этом случае. Сестра с грустью добавила: – Тебе на них плевать. Как и всему городу.

– Вот уж неправда. Мне на всех плевать. Кроме нас с тобой. Я просто делаю что должен.

– Знаю. Поэтому мне бы хотелось освободить тебя от этого всего. Вчера я собиралась… ну, покончить с этой историей до того, как все выйдет из-под контроля. Но как всегда оказалась слишком слабой. Теперь мы с тобой тут, и ты едва не погиб, защищая меня. – Мила снова принялась всхлипывать. В голосе была сплошная вина. – Я не хотела, чтобы так вышло! Из-за меня твоя жизнь…

Плечи тряслись, она судорожно глотала воздух на грани новой истерики. Ив крепче обнял ее, прижался щекой к ее макушке.

– Не ты виновата. Мать и отец. Империя. Гребаная Катастрофа, в конце концов. Но не ты.

Мила подняла на него опухшие красные глаза и с отчаянной надеждой выпалила:

– Может, все ещё можно исправить? Если ты отведешь меня в порчеприемник…

Ив решительно покачал головой.

– Во-первых, я этого не сделаю. А во-вторых, камеры Чистильщиков зафиксировали мое лицо, и только вопрос времени, когда нас с тобой объявят в розыск по всему городу. Для меня сдаться властям после того, как я уничтожил троих биомехов, – смертный приговор.

– Может, твой босс сможет помочь? Ведь он взял к себе на службу Шлака. И тебе помог однажды.

Ив ненадолго задумался. Но как бы ни хотелось верить, что Тощий испытывает к своим подопечным хоть каплю привязанности, он точно не будет рисковать своей репутацией и не отступится от принципов ради какой-то безликой шестерки. Когда человек становится обузой, босс от него избавляется.

– Нет, к Тощему обращаться нельзя. Ведь все это, считай, он и придумал: ловлю порчей для отправки на тяжёлые работы, и тела для биомехов тоже он поставляет. И потом, Шлак ему полезен, и я был полезен тоже. А ты? – Он вздохнул, покачал головой. – Не удивлюсь, если он захочет опередить власти и первым откроет на меня охоту.

Мила опустила плечи. Она выглядела разбитой и вымотанной. Грустно усмехнулась:

– Тогда что нам остаётся? Двойное самоубийство?

Ив хмуро уставился на нее:

– Полегче, малая! Это какая-то подростковая фишка – все время думать о смерти? Да, выход лёгкий, но не единственный.

– А что остаётся? – в отчаянии воскликнула девушка. – Бежать, прятаться по подвалам, трястись от каждого шороха? Поселиться в канализации, как крысы? Жить в постоянном страхе, что нас вот-вот обнаружат? Ведь в конце концов это произойдет. Город не такой большой. Мы здесь как в клетке. А потом, когда меня отправят в казармы порченых… – Она всплеснула руками, гневно выплюнула: – Все знают, что там происходит. Насилие. Каждый охранник может нагнуть любую девку, когда ему заблагорассудится. Да и вообще любой мужик всего лишь за пару тысяч юни. Мало того, что порчи работают до потери сознания. Их продают и покупают. На них вымещают гнев. С ними развлекаются. Девочка вроде меня не протянет там и года. Причем каждый свой день она будет проклинать судьбу, что все ещё жива. – Она опустила голову и притихла. – Ты сильный, а я… Я просто не вынесу всего этого.

Ив коснулся пальцами ее щеки, поймал взгляд и твердо произнес:

– Этого не будет. Мы что-нибудь придумаем, обещаю. – Хотя сам не испытывал ни капли уверенности. Вряд ли Мила поверит в эту ложь, но он надеялся, что хотя бы сможет её успокоить.