– Товарищ Котов рассказывал, что папа курил. И сам товарищ Котов тоже курит… – Маша не возражала против курения, но Саша всякий раз спрашивал у нее разрешения. Так суворовцев учил преподаватель по этикету:

– Сколько хочешь, – девочка взялась за мельхиоровый кофейник, – мама тоже покуривает, только не у всех на глазах…

Маша пробовала затянуться, стащив папиросу из пачки отца. У девочки закружилась голова, ее замутило. Маша выбросила окурок:

– Ужасная мерзость. Нюхать приятно, особенно трубку, но курить я никогда не буду… – к кофе принесли орехи и бакинскую пахлаву:

– Перекусим и пойдем на море, – Маша потянулась, – к вечеру всегда меньше народа, а погода еще теплая. Ты обещал научить меня нырять с ластами и трубкой… – Саша взглянул на часы:

– Прокат еще не закроют, отлично. Научу, конечно… – зажав в зубах папиросу, мальчик поднялся:

– Что в новостях? Жаль, что в номерах нет телевизоров… – Маша хихикнула:

– Марта уверяет, что через десять лет все телевизоры станут цветными. Она ужасная фантазерка… – пока цветные телевизоры «Радуга» стояли только в Москве, в нескольких ателье, где показывали экспериментальные передачи. В санатории телевизоры водрузили в комнатах отдыха на этажах. Маша зевнула:

– Папа слушал с утра. Страна вышла на трудовую вахту в честь годовщины революции, «Динамо» выиграло у «Шахтера» со счетом три-ноль, завоевав титул чемпиона страны… – Саша щелкнул рычажком:

– Это вчера было в газете, динамовцы молодцы… – все военные болели за «Динамо». Маша добавила:

– Потом Марта возилась с радиолой. Не знаю, что она там настра…

Девочка вздрогнула. Зазвучал джазовый проигрыш. Веселый голос сказал по-русски:

– С вами «Голос Америки», минута популярной музыки. Хит сезона, Билл Хейли и его Кометы, Rock Around The Clock… – Маша испугалась:

– Надо выключить. Марта случайно настроила… – Маша никогда не слышала о «Голосе Америки», – может прийти горничная за посудой, могут вернуться родители…

Выключить музыку было невозможно:

Ноги кружились по натертому паркету, стучали каблуки домашних туфель. Маша почувствовала на талии его руку. Саша насвистывал:

Белокурые косы растрепались, она крикнула:

– Мы, наверное, неправильно танцуем, но я не знаю, как…

Гремела музыка, Саша помотал головой:

– Мы все верно делаем, это быстрая мелодия… – он удерживал девочку за руки, Маша откинулась почти до пола. Ее щеки раскраснелись:

– Диктор сказал, что это называется рок… – притянув ее к себе, Саша замер:

– Я с ней много раз танцевал, но такого еще не случалось. Она может что-то заметить. Это из-за музыки, но не только из-за нее…

На ее виске блестели капельки пота, золотились светлые волосы, она тяжело дышала.

Заставив себя успокоиться, Саша завертел ее по гостиной:

Часы на запястье Феникса показывали четверть второго ночи. Светились зеленоватые стрелки, вспыхивали и тухли огоньки сигарет. Темная вода покачивала всплывшую на поверхность подводную лодку-малютку.

Черный Князь похлопал его по крепкому плечу:

– Мы доставим тебя к бухте, а дальше ты сам…

Команда Боргезе очистила тайник, устроенный среди скал небольшого залива. Им пришлось два раза возвращаться за взрывчаткой, спрятанной в намагниченные цилиндры. После установки мин на корпус пришвартованного линкора, они вывезли из бухты оставшееся снаряжение.

Машина Феникса благополучно пребывала на месте:

– Вообще здесь дикие края… – он рассматривал горизонт в мощный бинокль, – туристов среди голых холмов ждать не приходится. Завтра я заберу вещи из ялтинской гостиницы и буду таков… – из Симферополя Феникс летел обратно в Ленинград:

– Послезавтра я окажусь в Хельсинки и поминай, как звали… – в Хельсинки он доставал из подкладки саквояжа легальный паспорт княжества Лихтенштейн:

– Получить визу было легче легкого… – хмыкнул Феникс, – Советы поверили, что я участвовал в Ассамблее Мира и не попросили никакого подтверждения… – он кивнул:

– До берега километра три, я быстро доплыву… – несмотря на конец октября, вода была еще теплой. Высадив Феникса, «Пикколо», как ласково называл лодку Боргезе, возвращалась в нейтральные воды, на рандеву с грузовым пароходом. На палубе они стояли вдвоем:

– Больше сюда никто не поместится, – хохотнул Черный Князь, – и вообще, незачем здесь долго болтаться… – оставаться на воде было рискованно, но они оба хотели увидеть взрыв собственными глазами:

– В конце концов, это мое частное предприятие, – заметил Черный Князь, – правительство понятия не имеет об инициативе… – Феникс отозвался:

– Правильно. Мы должны избегать подозрений, как жена Цезаря. Наша молодежь, в Германии, занимается юриспруденцией, журналистикой, инженерией. Они станут уважаемыми членами общества, то есть уже стали. Мы для них будем… – Боргезе продолжил:

– Менторами. Но нам не стоит показываться на авансцене… – Феникс оскалил белые зубы:

– Именно так. У нашей молодежи, тем не менее, есть боевой опыт. Они ездили на Ближний Восток, в тамошние военные лагеря. У тебя в команде тоже… – он постучал по корпусу лодки, – не все ветераны… – Боргезе не выпускал бинокль:

– Я начал работать с молодежью, следуя твоему совету. Ты прав, нельзя бросать бывших союзников. Испания, Япония, Венгрия… Хотя последняя легла под коммунистов… – Феникс хмыкнул: «Это пока».

Стрелка часов ползла к половине второго. Они были уверены, что русские, застигнутые взрывом врасплох, не сразу сообразят, что случилось:

– Во-первых, на дворе глубокая ночь, а, во-вторых, они посчитают, что на линкоре подвела техника. Никто не ждет диверсии на строго охраняемой базе флота…

Феникс выкинул окурок в легкую волну:

– Что у тебя за адвокат, Ферелли? Ему можно доверять… – Боргезе ответил:

– Вполне. Он молод, нет сорока, но из хорошей семьи, флорентинец. Женат, супруга очень набожна, сыну Микеле десять лет. При дуче Карло учился в университете, и не успел повоевать, но он разделяет идеи фашизма… – Феникс улыбнулся:

– Хорошо. Нам нужны лояльные юристы, для поддержки движения… – стрелка остановилась на половине второго. Даже в десяти километрах на запад от бухты, они услышали глухой звук отдаленного взрыва. Лодку качнуло, горизонт окрасился алым:

– Первые мины установлены на носу, заряды эквивалентны тонне тротила. Через полминуты начнет рваться левый бок, и от линкора ничего не останется… – ночное небо светилось. Крупные, южные звезды, даже померкли. Боргезе обнял Феникса:

– С почином, что называется… – он выкинул руку:

– Хайль Гитлер, обергруппенфюрер… – Феникс ответил:

– Зиг хайль! Через десять лет, друг мой, мы будем приветствовать сына фюрера… – Боргезе помолчал:

– И все благодаря тебе… – Феникс отмахнулся:

– Я выполняю свой долг, перед Германией и ее народом, перед усопшим фюрером… – он сверился с часами: «Теперь нам действительно пора». Боргезе наклонился к открытому люку:

– Мы спускаемся, начать погружение… – черная тень лодки исчезла под водой.

Птица сорвалась с осыпанной снегом, сосновой ветки. Высокая девочка, идущая впереди, замерла: «Тише!». Сзади раздался скептический, тоже детский голос: